Святослав Логинов - Многорукий бог далайна
Однако, помечтать о приятном Гуйлаху не удалось — он увидел человека. Тот перелез вал всякого старья, накиданного, чтобы затруднить проход, и, крадучись, пошел в направлении к Гуйлаху. Рядом с Гуйлахом был лишь один цэрэг, остальные дежурили возле ухэров. Сам Гуйлах отправился в секрет, потому что воздух здесь был почище. И вот — подышал.
Гуйлах дал знак цэрэгу и вслед за ним выскочил навстречу нарушителю. Тот мгновенно остановился, пригнувшись, готовый и бежать, и броситься на врага. Во всей его повадке чувствовался бывалый боец. Лицо нарушителя было изуродовано ожогами, на виске запеклась кровь, но все же Гуйлах узнал его. Перед ним был фальшивый гонец, который в тот проклятый день пытался пройти на Торговый оройхон, будто бы разыскивая какую-то женщину. Потом выяснилось, что благородный Ууртак никого не посылал на границу, и подозрительная история с гонцом-самозванцем тоже послужила будущей опале.
— Вот и встретились, — злорадно произнес Гуйлах. — Какую красавицу ищешь на этот раз?
Человек сделал молниеносное движение, хлыст, неведомо откуда взявшийся в его руке, выбил раковину у собравшегося трубить цэрэга.
— Ты хочешь проверить, как я умею драться? — свистящим шепотом прошипел гонец. — Проверь. Я прошел с боем там, пройду и здесь.
Гуйлах попятился, заслоняясь пикой, показавшейся вдруг очень ненадежным оружием.
— Так-то лучше! — гонец беззвучно рассмеялся. — Ступай на пост. Страна старейшин захвачена добрыми братьями. Скоро у вас будет беспокойно.
Ложный посланец взмахнул хлыстом и исчез за тэсэгами. Гуйлах беспомощно оглянулся на цэрэга.
— Вот что. Раз ты не сумел задержать его, то молчи! Ничего не было. Понял?
Шооран шел через мокрый оройхон. Копье он нес в руке, рукоятка свернутого хлыста торчала из-под жанча. В безбородом лице не оставалось ничего юношеского. Вооруженный изгой шел по земле изгоев. Два года потребовалось ему, чтобы обойти весь мир, и домой вернулся другой человек.
В древние времена весь мир занимала земля, а далайн был так мал, что едва мог дышать. Но в мире не было счастья, потому что люди, имея столько прекрасной земли, не умели на ней жить, и каждый говорил своему брату:
— То, что ты видишь — мое, и все иное — тоже мое.
Тогда между людьми начались войны и пропала любовь.
Среди людей самым могучим был рр — воин в плаще из черной кожи. Он завоевал половину мира и давно потерял счет захваченным оройхонам, но алчность его не убывала и, завоевав новый край, он вонзал в землю копье, говоря:
— Эта земля моя, отныне и до тех пор, пока стоит мир!
Но когда рр отправился завоевывать вторую половину вселенной, навстречу ему вышел непобедимый Гур в плаще из шкуры пестрого бовэра. Он тоже не знал числа своим землям, но хотел иметь их еще больше. Захватив оройхон, он ударял тяжелой палицей, дробя тэсэги, и возглашал:
— Эта земля моя, и всякий, посягнувший на нее — умрет!
Они встретились посреди мира и поглядели друг на друга с ненавистью. За плечами каждого стояло великое войско. Один вонзил в камень копье, другой ударил по тэсэгу палицей, и каждый назвал землю своей.
И началась битва.
Они сражались друг с другом месяц и год, воины в черных и пестрых плащах умирали рядом с ними, и никто не мог победить. Пыль поднималась от вытоптанной земли, словно здесь никогда не росла хлебная трава, а была лишь полоса у аваров — сухая и бесплодная.
Но на сожженной войной земле еще стоял один росток. На самом видном месте стоял он, распустив два хрупких резных листка. И росток сказал:
— Опомнитесь, люди, посмотрите, во что вы превратили землю! Вы убиваете ее, она больше не может нести вас на себе. Один я держу землю своими слабыми корнями. Дайте мне вырасти, дайте стать могучим туйваном, и я буду держать землю долго.
Но голоса зеленого пророка никто не услышал, а вскоре колючий башмак одного из героев раздавил его, размазав по камню два хрупких резных листа.
И тогда мир начал трескаться. Ничто больше не скрепляло оройхоны, они отделились друг от друга, каждый стал сам по себе, словно враждующие люди, и в трещины хлынула влага далайна. Полководцы и их войска рухнули в пучину, но никто не слышал их воплей, за ревом бездны.
Зло вернулось к своему прародителю. рр и Гур и все их цэрэги стали руками страшного Ёроол-Гуя. Но и там они не прекратили вражды. Всякий, видавший князя далайна знает, что его черные руки враждуют с пестрыми, перехватывают и отнимают добычу, хотя потом несут в единую пасть.
Те оройхоны, на которых пылала война, и теперь безлюдны и покрыты огненными болотами, разделяющими людей, чтобы они не могли вцепиться друг другу в горло.
Так изменился мир, и Ёроол-Гуй, проплывая там, где прежде высились оройхоны, усмехался:
— О люди! Тэнгэр создал вас на погибель мне, но вы никогда не сможете совершить предначертанное ибо слишком любите убивать. Телом вы похожи на старика, но душа у вас моя. Поэтому я спокоен и знаю, что вечно буду плавать в холодных глубинах далайна.
7
Никому из наместников божественного вана изгои не приносили столько бед как благородному Моэрталу. После того, как он помог хитрому старикашке Ууртаку уменьшить земли изгоев в его владениях, все отребье стягивается сюда. Вот уж верно: добрые дела не проходят безнаказанно. И главное — изгоев не стало меньше, хотя уже два года, как пришло известие о смерти илбэча, и два года не рождается новых земель. Но народ не верит, вспоминая, что илбэч однажды затаился на дюжину лет. К тому же, охотники и сборщики харваха говорят, что Ёроол-Гуй по-прежнему приходит слишком часто, а это значит, что илбэч жив.
Не верил в смерть илбэча и Моэртал. Сумасшедшая баба — это, конечно, хорошо и похоже на правду, но одонт помнил, что где-то есть еще дуралей-сказочник, который живет слишком долго для простого изгоя. И он странно сумел бежать из тюрьмы. Мальчишка-охранник был обязан Моэрталу всем, но все же предал. Значит, тому были немалые причины. Интересно было бы узнать их.
И вот недавно доносчики, которых на мокром было достаточно, сообщили, что объявился Шооран. Беглый цэрэг не счел нужным даже сменить имя. А еще через несколько дней откуда-то пришел Чаарлах. Все это было неспроста, и дальновидный Моэртал начал готовиться к экспедиции. Конечно, главным здесь был не илбэч, который, скорее всего, все-таки умер, а банды. Моэртал хотел спать спокойно, а не вскакивать среди ночи при известии, что склады разбиты и унесено все. Поэтому прежде всего следовало разгромить отряды изгоев и навести ужас на уцелевших.
Дюжины цэрэгов прочесывали мокрое на окраинах владений Моэртала. Словно случайно они оставляли изгоям путь для отступления, и те сопротивлялись вяло, предпочитая уходить. Так уже бывало прежде. Моэртал запирал противника на длинной, уходящей в далайн полосе мокрых оройхонов, а затем ждал, когда они перемрут, не выдержав безвылазного существования на мокром, или начинал наступление, стремясь побыстрее уничтожить врага. Впрочем, атаковал он лишь дважды и оба раза успеха не имел. Изгои, в свою очередь, искали слабое место в блокаде, стараясь вырваться и уйти. Правила этой кровавой игры были известны всем, и никто не мог предвидеть случившегося.
