Клиффорд Саймак - Заповедник гоблинов: Фантастические романы
— Надо не обращать на них внимания, — посоветовал Плакси. — Вести себя так, будто мы не подозреваем об их присутствии. Ничего не попишешь, придется привыкать. Дальше будет хуже. Они пойдут за нами по пятам. Но пока бояться нечего. Сейчас за нами наблюдают малыши — эльфы, тролли, брауни. Самое страшное впереди.
Корнуолл поворошил уголья, собрал их в кучку и поставил на нее сковороду с кукурузными лепешками.
— А что случится потом, когда объявится «самое страшное»? — спросил он.
Плакси, что сидел напротив на корточках, пожал плечами.
— Не знаю, — ответил он. — Однако сдается мне, что ничего хорошего. Впрочем, нам может повезти, ведь у нас рог единорога, а это — могущественный талисман. Через несколько дней о нем узнает весь Пустынный Край. И потом, ты владеешь заколдованным клинком.
— Я рад, что ты вспомнил о нем, — сказал Корнуолл, — Мне давно хотелось выяснить, почему ты отдал его Джибу. Ну да, он объяснил тебе, для кого берет оружие. Но тут ты дал маху, мастер гном. Тебе следовало бы выяснить, что я собой представляю. Тогда бы ты понял, что, обойди хоть целый свет, худшего воина, чем я, не найти. Да, я ношу меч, но что с того? Мой клинок был старым и тупым, фамильной реликвией, которая мало на что годилась, и я не обнажал его много лет подряд.
— Ага, — усмехнулся Плакси, — и в конюшне сражался тоже не ты.
— Я наткнулся на лошадь, — заявил с отвращением Корнуолл, — она лягнула меня в живот, и я выбыл из игры. Если бы не Джиб с его верным топором и не лук Хэла, мы бы ни за что не спаслись.
— А мне говорили, что ты убил своего противника.
— Случайно, уверяю тебя. Он сам напоролся на острие.
— Ну что ж, — сказал Плакси, — по мне, неважно как, главное — что получилось.
— Просто не надо меня хвалить за то, чего я не делал, — буркнул Корнуолл.
— Порой мне кажется, — заметил Плакси, — что вершители великих дел обязаны своей громкой славой времени, которое умудряется превратить обыкновенную резню в героическое деяние.
Енот встрепенулся, поднялся, обошел костер, встал перед Корнуоллом и оперся передними лапами о его колено. Усы зверька шевелились, он возбужденно поводил носом, глядя на сковородку с лепешками.
— Потерпи, — сказал ему Корнуолл, — скоро все будет готово. Можешь не бояться, про тебя не забудут.
— Интересно, — проговорил Плакси, — что он понимает? Разумная зверюга. Хэл постоянно с ним разговаривает и уверяет, что он ему отвечает.
— Меня это нисколько не удивляет, — отозвался Корнуолл.
— Они очень привязаны друг к другу, — продолжал Плакси, — ни дать ни взять братья. За Енотом однажды гнались собаки. Он был тогда совсем крохотным. Хэл отбил его у своры и забрал к себе, и с тех пор они неразлучны. Кстати, теперь, когда он вон какой вымахал, никакая собака в здравом рассудке с ним не свяжется.
— Собаки, должно быть, хорошо его знают, — прибавила Мэри. — Хэл рассказывал, что по соседству с ними живет самогонщик, который каждую ночь охотится на енотов. Так вот, его псы предпочитают не брать след нашего приятеля. Бывает, правда, что в азарте они кидаются за ним, но быстро приходят в себя.
— Да, собакам ума не занимать, — признал Хэл. — Но все равно до старины Енота им далековато.
— Они все еще здесь, — сказал Джиб, — шныряют себе по кустам.
— Они увязались за нами, едва мы пересекли реку, — объяснил Плакси. — Мы их не видели, но они были с нами всю дорогу.
Кто-то дернул Мэри за рукав. Она повернулась. Из кустов выглядывало крошечное существо, личико которого выражало крайнюю озабоченность.
— А вот и один из них! — воскликнула девушка, — Ну, выходи. Не шевелитесь, а то вы его перепугаете.
— Я Бромли, тролль, — заявило существо. — Ты меня не помнишь?
— Да как-то не… — Мэри призадумалась. — Ты из тех, с кем я играла в детстве?
— Ты была маленькой девочкой, — сказал Бромли, — не выше любого из нас: меня, брауни Ловкие Пальцы или какого— нибудь залетного эльфа. Ты и думать не думала, что мы разные, потому что была ребенком. Мы строили запруды на ручье; нам с брауни это не слишком нравилось, но мы развлекали тебя. Когда тебе хотелось лепить «куличики», мы шли и лепили их вместе с тобой.
— Теперь я вспомнила. Ты жил под мостом, и я считала тебя поэтому очень странным.
— Да будет тебе известно, — в голосе Бромли прозвучало высокомерие, — настоящие тролли обитают исключительно под мостами. Никакое другое место для них не годится.
— Разумеется, — согласилась Мэри. — Я знаю, что так оно и есть.
— Еще мы дразнили людоеда, — продолжал Бромли, — швыряли в его берлогу камни, землю и палки, а потом убегали. Сдается мне, он и не подозревал о наших проделках. Мы были настолько робкими, что боялись собственной тени. Но феи куда пугливее, они шарахаются от каждого куста.
Корнуолл раскрыл было рот, однако Мэри покачала головой.
— Зачем вы следите за нами? — спросила она, — Почему прячетесь? Мы могли бы все вместе погреться у костра и поговорить о том о сем. Мы бы даже потанцевали, а заодно бы перекусили. Кукурузных лепешек много, на всех хватит.
— Они не выйдут, — ответил Бромли, — и лепешки их не соблазнят. Они и меня не хотели пускать, но я должен был прийти. Я не забыл тебя. Ты была в Пограничье?
— Меня туда забрали.
— Я искал тебя и никак не мог понять, почему ты ушла. Если не считать «куличиков», которые нагоняли на меня тоску, у нас все было в полном порядке.
— А где сейчас Ловкие Пальцы? — осведомилась Мэри.
— Ушел, — ответил тролль. — Брауни, они все бродяги, не то что мы, тролли. Мы живем оседло. Находим мост, который нас устраивает, поселяемся под ним и…
Внезапно из темноты послышалось пенье дудки. Позже, делясь впечатлениями, путники выяснили, что внезапности, в общем-то, не было: какое-то время дудка словно сопровождала разговор Мэри с троллем, но пела негромко, будто кузнечик в траве или кустах. Однако затем звук усилился: раздалась переливчатая трель, перешедшая в раздирающий уши вой, который, похоже, не собирался обрываться. Дикая и грозная музыка разливалась в ночи, напоминая отчасти плач, отчасти боевой клич или возгласы безумца. Мэри вскочила. Корнуолл мгновенно оказался рядом с ней; случайно он задел ногой сковородку, и лепешки попадали в огонь.
Плакси, судя по всему, старался закричать, но из горла у него вырывался только сдавленный шепот:
— Темный Дудочник, Темный Дудочник, Темный Дудочник…
По крутому склону холма с глухим стуком скатилось что— то круглое. Подпрыгивая, это «нечто» подкатилось к костру. На оцепеневших от ужаса путников вытаращились мертвые глаза, скривились в гнусной усмешке губы. Какой-то шутник подбросил в лагерь отрубленную человеческую голову.
