Ольга Погодина - Обитель духа
– Я поняла тебя, мама, – серьезно ответила О-Лэи. – Правда, я думаю, вряд ли кто-то будет меня о чем-то спрашивать.
– Будем надеяться, – мягко улыбнулась И-Лэнь, но, почувствовав обидчивые нотки в тоне дочери, мягко добавила: – Твое время еще придет, и совсем скоро. Но сейчас мы должны для этого постараться.
– Ой, мама, ты слышишь, как вокруг стало шумно! Мы, должно быть, уже в столице. – О-Лэи завертелась на месте. – Можно я погляжу в щелочку хоть одним глазком!
– Нельзя, О-Лэи, – строго сказала мать. – Знатная женщина нашего круга даже не знает, как выглядит свежепойманная рыбешка и как растет рис. – Она позволила насмешке все же прозвучать в голосе. – И не вздумай даже обнаружить, что ты с отцом ловила рыбу руками. Некоторые из придворных дам при таких рассказах имеют привычку падать в обморок…
– Я недостойна буду жить рядом с такими неземными созданиями, мама, – подхватила шутку О-Лэи. Она уже хорошо умела говорить что-нибудь насмешливое или резкое с совершенно невозмутимым видом.
– Тебе придется постараться, О-Лэи, – вздохнула И-Лэнь, подумав, что, возможно, не скоро еще придет тот день, когда О-Лэи будет дозволено узнать на деле, какова жизнь фрейлин императорского двора. Не будь их столь долгой опалы – она бы не сомневалась, что ее дочь будет поддерживать шлейф императрицы уже в следующем году. Но сейчас… сейчас все еще так зыбко…
– Прошу вас… И вас, госпожа… – Носилки остановились. И-Лэнь со всей возможной грациозностью неторопливо вышла.
К сожалению, здесь не было того восхитительного свежевыпавшего снега, как в горах, – двор был просто чисто выметен. Закутавшись в покрывала, мать и дочь проследовали за коридорным слугой в отведенные для них покои. Невидимая и заботливая рука госпожи Ю-тэ как хозяйки чувствовалась во всем – от мягкого кремового шелка на стенах уютных комнат до горячей ванны и массажисток, дожидающихся их прибытия.
– Учись, О-Лэи. – Она не удержалась от поучения. – Хозяйка этого дома далеко, а слуги вышколены так, что и без напоминаний знают, что нужно делать. Такова хорошая организация – она незаметна.
– «Хороший конь не несется вскачь и не упирается, хороший воин знает три правила и не нарушает их. Это правило левой руки, правило флажка и правило барабана. Первое из них: левая рука должна знать, что делает правая, хороший солдат знает, что делает он сам и что делают остальные. Второе из них: хороший солдат всегда знает, где мастер флажка, и умеет читать его знаки. Третье из них: хороший солдат слушает боевые барабаны, а не свой страх или свою ярость. В этом случае он не побежит с поля боя и не вырвется вперед на глупую смерть. Войско, состоящее из солдат, выполняющих три правила, победит», – одним духом выпалила О-Лэи, и И-Лэнь в который раз пожалела, что та не родилась мальчиком. Жаль было, что столь хорошее знание военной стратегии пропадет в чьих-нибудь покоях, из которых обыкновенно не бывает выхода.
– Я знаю еще одно высказывание твоего уважаемого отца, – невозмутимо заметила И-Лэнь, – и помнится, он говорил: «Быть петухом опасней, чем быть зайцем: первый из них, в отличие от второго, сам привлекает к себе внимание».
– Я буду молчать, мама, – покраснев до ушей, пообещала О-Лэи.
– Попытайся, по крайней мере хотя бы какое-то время, – улыбнулась мать.
Вежливая служанка, помогая им вымыться с дороги, передала просьбу дяди принять его до заката – это означало, что он действительно торопится увидеться, ведь знатной даме на туалет этикет отводит как минимум половину дня. Однако И-Лэнь только обрадовалась: наконец-то. Жизнь в опале, в глухой провинции научила ее обходиться малым для того, чтобы выглядеть безукоризненно. Кроме того, ее попытки украсить себе ногти тонким орнаментом и покрыть лицо нужным слоем белил могут привести к совершенно иному результату: дворцовая мода меняется быстро, и она может показаться дяде вовсе провинциальной. И-Лэнь остановилась на нейтральном серо-голубом наряде с нарисованными на нем крупными бледными ирисами и позволила шелку литься свободными складками. Для О-Лэи она тоже подобрала платье в неброских тонах, с особой тщательностью уложив волосы: поспешные или небрежные сборы всегда выдает прическа.
Наконец, гостьи были готовы. Расположившись на низких широких банкетках, обшитых золотистым шелком, женщины аккуратно расправили складки своих одежд и замерли в ожидании.
Дядя не заставил себя ждать. Он быстро вошел, коротко кивнув и этим давая понять, что отметает все длительные церемонные приветствия.
– У меня важные новости. – Он сразу перешел он к делу. – Мне удалось добиться многого, очень многого: аудиенции у императора.
– О! – только и вымолвила И-Лэнь. Всегда раньше, прокручивая в голове свои планы восстановления справедливости, она представляла себе, что будет действовать через свою бывшую госпожу, императрицу-мать Жань-Э. На ее памяти император, не отличавшийся любовью к женскому полу, женщин не принимал. Половина интриг, крутившихся вокруг императрицы, была связана с ее попытками привлечь внимание государя к любой из щедро предлагавшихся его вниманию красавиц. Однако воспитание господина Цао или природная склонность брали свое: Шафрановый Господин не жаловал своим вниманием женскую половину, а если и приходил, то сидел со столь кислым, скучающим лицом, что у лучших певиц пропадал голос, а пальцы брали фальшивые ноты.
И-Лэнь медленно выдохнула, зная, что дядя наблюдает за ней.
– Когда? – Она, помолчав, добавила: – Это будет более трудно, чем встреча с моей госпожой, на которую я рассчитывала. Но это и более короткий путь.
– Племянница, ты ослеплена своим нетерпением, – мягко заметил господин Той, и его глаза остро сверкнули. – Иначе ты бы задала другой первый вопрос.
– Прости меня, дядя, я забылась, – произнесла И-Лэнь положенную фразу. Дядя иногда проверял ее на женскую покорность, и в этом не было никакого удовольствия, никакого превосходства, – так проверяют, годно ли к бою оружие. Господин Той еле заметно усмехнулся.
– Почему – вот этот вопрос! – Господин Той поднялся и принялся расхаживать по комнате – эта его привычка выдавала волнение. – Задай мне его, племянница, потому что я отвечу тебе против обыкновения – не знаю! Я, Первый Министр, не знаю, почему вдруг Шафрановый Господин, до которого я, конечно, окольными путями довел информацию о твоем прибытии, пожелал видеть тебя… нет, я ошибаюсь – вас!
По спине И-Лэнь прошел холодок. Она уже справилась со своим волнением, внутренне ощутив, что готова к встрече с императором… но вот дети…
– Поскольку ожидать, что император изменил свое отношение к женщинам, вряд ли приходится, – рассуждал господин Той, заложив руки за спину и расхаживая перед обеими гостьями взад-вперед, – то я предполагаю, что государю интересно что-то, связанное с твоим супругом. Мядэ-го проигрывает Вторую Южную войну, и проигрывает ее объективно и некрасиво, уже только из оправдания и страха топя в крови и южных болотах остатки армии. Других толковых полководцев на горизонте нет. Военный министр и его партия, выдвинувшие на должность командующего Мядэ-го, – кстати, они в свое время особенно настаивали на ссылке Фэня, – боятся поднять головы и готовы отправить его на плаху по одному движению бровей императора. Но что именно он будет спрашивать, предугадать невозможно. Аудиенция назначена на послезавтра (И-Лэнь мысленно ахнула) – это при том, что министры идут в Дом Приказов, чтобы оговорить встречу за месяц! Не понимаю. Это интриги Цао? Или очередная прихоть его фаворита? Хотя нет, говорят, мальчишка уже начал надоедать, тем более что игры в войну оказались такими неудачными…
