Галина Романова - Тайна лорда Мортона
– Подтверждаю, – важно кивнула леди Ульфрида. – Струны ее души колеблются, но не как у виновной. Стихия совсем иных чувств владеет ею.
– Вот именно, – поддакнул директор. – А значит, настоящий виновник происшествий до сих пор не найден... что не снимает с ученицы Корбут ответственности за ее собственную вину.
Как нарушительница дисциплины, Вероника сидела в Комнате Без Углов. В каждой школе, колледже и даже университете имеется такая Комната. Она устроена таким образом, что угнетающе действует на мага. Тот, кто обладает волшебной силой, просто не может хорошо себя чувствовать в ее стенах. Рассказывали что Неугомонный Строитель сошел с ума и увлекся переделками именно после того, как переночевал в Комнате Без Углов, чтобы проверить, насколько эффективно она действует.
Девушка сидела там в одиночестве, не посещая даже уроков. Ее выпускали всего на шесть часов в день – пообедать и поработать в подвале Черного Вэла. Всякий раз ее конвоировали сам зелейник и Берегиня, все эти дни разгуливающая по школе в камуфляже и с оружием наперевес. Отпустить девушку должны были через три дня.
В тот день я вел урок у группы шестикурсниц, где училась Вероника. Ее место за второй партой у окна было пустым, и Кристина Шульц, ее подруга, старательно отодвигалась на свою половину, словно ожидая, что Вероника вот-вот появится. Девушка сидела как в воду опущенная и то и дело косилась на пустую половину парты.
Я рассказывал о хищных тварях, но чувствовал, что группа меня не слушает. Кое-кто поскрипывал перьями, но большинство сидели притихшие, как мыши.
– Ученица Шульц, – не выдержал я, – повторите, что я только что рассказывал о мантикорах?
Девушка вскочила, захлопав ресницами, и что-то пробормотала.
– Вы отсутствуете на уроке, ученица Шульц, – сказал я. – Эта тема будет включена в экзамены. Делаю вам замечание. Еще раз замечу, что вы меня не слушаете, – оставлю после уроков... Кстати, это относится ко всем!
Группа неохотно подняла на меня глаза. Инга, вторая подружка Вероники, демонстративно оторвала перо от бумаги.
Я рассердился. Девчонки вели себя так, словно это я посадил Веронику под замок! После урока я окликнул Кристину:
– Ученица Шульц, задержитесь!
Девушка встала передо мной, насупившись. К моему удивлению, остальные шестикурсницы тоже остановились, поджидая ее.
– Это никуда не годится, Кристина, – сказал я. – Я понимаю, что вам жалко Веронику, но это еще не повод игнорировать занятия. В субботу она вернется, так что глупо переживать.
Кристина опять пробурчала что-то невразумительное.
– Что-что?
– Она вам записку оставила, – с явной неохотой проговорила девушка, – только не знаю, отдавать ее вам или нет.
– Давай. – Я протянул руку.
Меня смерили вызывающе-недоверчивым взглядом – за такой взгляд на экзамене запросто снижают балл, – но протянули сложенный в несколько раз бумажный листок.
– Можете быть свободны, ученица Шульц, – сказал я. – И советую вам хорошенько подготовиться к пятнице.
Оставшись один, я развернул бумажку, в глубине души ожидая увидеть еще одно любовное письмо. Но там стояло:
«Если за мной придут инквизиторы, я им про вас ничего не скажу».
Среда для меня легкий день – всего три занятия, одна пара у шестикурсниц и еще два часовых урока у четвертых классов, где я веду нежитеведение. У младших курсов специализации еще нет, и они изучают все предметы понемногу, чтобы к шестому курсу определиться, что им больше нравится. Занятия у них длятся всего один час, и группы тут большие – по тридцать-тридцать пять человек. Я веду, если помните, у третьих курсов звериную магию и у четвертых нежитеведение и, пытаясь вдолбить ребятне что-то в головы, знаю, что с большинством слушателей на шестом курсе не встречусь.
Обычно после занятий в среду я просматриваю прессу в библиотеке или придумываю, как по-другому убить время, но сегодня не находил себе места. Сидеть сложа руки было скучно, и я занялся было уборкой, вычищая за единорогами и козлерогом, но скоро оставил это занятие. Мною владело странное чувство – как будто я что-то забыл и силюсь вспомнить. Пытаясь вспомнить это что-то, я вышел из кабинета и долго бродил по притихшей школе. Уроки еще продолжались, только где-то на втором этаже шумели первокурсники. У них обычно уроки длятся только до обеда, и вторую половину дня дети посвящают играм. Их крики и беготня мешали заниматься остальным, но спускаться и делать детям замечание не хотелось. Наоборот, я поспешил убраться туда, где голосов не было слышно.
Ноги сами принесли меня к обитой железом небольшой двери. Комната Без Углов! Там сейчас находится Вероника! Ее выпускали только по вечерам, после занятий, чтобы в подвале Черного Вэла она даже случайно не могла столкнуться с другими учениками. Сейчас она наверняка сидела одна.
Я осторожно подошел. В двери было маленькое окошечко – через него подавали обед. Ключ был у завхоза, который сам исполнял обязанности тюремщика, но я, пользуясь тем, что на этаже кроме меня никого нет, набрался смелости и постучал.
– Вероника?
Из-за железной двери не было слышно ни звука. Девушка тоже не могла меня слышать. Я постучал сильнее, и неожиданно в ответ раздался стук!
Я постучал еще – девушка ответила, отбивая какой-то ритм. Я не понял, что она хотела сказать, поэтому постоял еще немного и потихоньку ушел. Мне было грустно.
Но потом наступила суббота, и Веронику выпустили из Комнаты Без Углов.
Накануне я не находил себе места. Утром вскочил на час раньше и будто невзначай после завтрака поднялся на шестой этаж, где была Комната. За Вероникой пришли директор, оба завуча и завхоз. Железную дверь отперли, и побледневшая, похудевшая девушка вышла, не глядя ни на кого.
Я стоял за колонной, прижавшись к стене, и слышал, как дама Морана сделала Веронике последнее внушение, как девушка срывающимся голосом попросила прощения и как завхоз, войдя после нее в Комнату, доложил, что оставлена она в надлежащем порядке, только после этого узница обрела полную свободу.
Я так и стоял в уголке, не в силах сдвинуться с места. Странное чувство вины и облегчения владело мной. Я вдруг понял, что мне жалко девушку, я хочу и в то же время мучительно стесняюсь подойти к ней. Такого со мной еще не бывало... или было – но очень давно. Я уже почти переборол себя, но тут навстречу Веронике вылетели ее подружки – вся девчоночья половина того курса – окружили и умчали вниз по лестнице, а я так и остался стоять на месте.
В ту ночь была наша очередь патрулировать школу. Это был мой третий поход, я приготовился к нему основательно, напившись загодя крепкого кофе с возбуждающими добавками, и был полон решимости отыскать настоящего хулигана. Кто бы он ни был, из-за него подозрения пали на Веронику. И я, отнюдь не воинственный человек, ощущал желание отомстить.
