Таня Хайтманн - Оборотень
Тилльманн злобно ухмыльнулся.
— Поразительно! Обычно вы обходите нас десятой дорогой, словно догадываетесь, что представляете для нас интерес в лучшем случае как забавная игрушка. Но, может быть, тебе нравится, когда с тобой поступают жестоко?
— Давид, о чем говорит этот человек?
Глаза Меты настолько широко распахнулись от страха, что в них открылись бездонные зеленые озера.
Ее паника и отвращение, устремившиеся к Давиду подобно черному потоку, едва не погребли его под собой. Он почувствовал, что теряет мужество. Даже если Тилльманн сейчас повернется и уйдет, Мета, как только первый испуг пройдет, бросит его. Он потерял ее! Отчаяние плюс ярость… И на этот раз Давид не стал ее подавлять. Волк моментально вышел и заплясал под его кожей, словно темный силуэт.
Давид угрожающе взглянул на Тилльманна.
— Не делай этого! — произнес он со спокойствием, с учетом его внутреннего состояния казавшимся невозможным.
Тилльманн колебался недолго.
— Ты сам в этом виноват, — сказал он и ударил Мету в висок.
Мета слабо вскрикнула, ударившись лицом и плечом о каменную кладку. Букет роз выпал из ее рук, и она наступила на него, когда, покачнувшись, оттолкнулась от стены. Тилльманн подтащил ее к себе и крепко прижал, чтобы она не упала.
Давид увидел, как окрасились красным лоб и щека Меты, как Тилльманн схватил ее за волосы и запрокинул голову назад. Его рука рванулась под стоячий воротник ее пальто, оттягивая ткань, пока не показалась нежная шея. И раньше чем Давид успел отпустить волка, демон самостоятельно вырвался на волю, причем с такой импульсивностью, что молодому человеку показалось, будто его вот-вот разорвет на части. Однако сейчас ему было совершенно все равно.
В тот миг, когда Давида с силой оттащили от нее, Мета даже не поняла, что на них напали. На протяжении всей жизни ей никогда не угрожали, не говоря уже о грубом обращении. Но гораздо больше, чем насилие, ее шокировало другое: глаза бандитов светились таким же небесно-синим цветом, как и у Давида. Как глаза того парня, который недавно приходил к ней в галерею. Что же это за люди? Боль, когда кулак Тилльманна отбросил ее к стене и она ударилась лицом о каменную кладку, заставила ее сбросить оцепенение. Ей нужна помощь, причем немедленно!
Мета почувствовала, как сильные руки схватили ее и потянули за волосы, запрокинув ее голову так, что она могла видеть только зимнее небо. Хватка была настолько сильной, что она даже не думала о том, чтобы попытаться вырваться. Вместо этого она сосредоточилась на том, чтобы позвать на помощь. Все стало неважным: боль, замешательство… Осталось только сознание того, что ее крик о помощи будет услышан, и Мета послала его безо всяких колебаний. Все, что ей нужно было сделать, это просто позвать. Собственный крик эхом прозвучал в ее ушах, и она с удивлением заметила, что даже не открыла рот. Тем не менее ответ пришел тут же, и это был оглушительный рев. Каждая клеточка ее тела отреагировала на этот невероятный звук, который она, казалось, воспринимала всеми органами чувств сразу.
За ее спиной Тилльманн издал нечеловеческое рычание, каким выражал свое неудовольствие и Давид. Тилльманн усилил хватку на ее горле, но прикосновение его изменилось: что-то прошло через его кожу. Какая-то необычайная волна энергии, от которой Мета содрогнулась, хотя она и показалась ей знакомой, — вернее, ей был знаком источник этой силы. Между рукой Тилльманна и ее кожей появилась тень, которая с легкостью могла разорвать ей горло. С такой же легкостью, с какой Давид открыл металлическую дверь.
Не понимая, что делает, какая-то часть Меты зачерпнула этой сгустившейся в силуэт энергии и пригласила ее. Когда тень приняла приглашение, в ее душе открылось пространство, о котором она до сих пор и понятия не имела. Пронизанное светом, широкое… Будто ураган пронеслась по нему тень Тилльманна, словно никогда прежде не чувствовала себя настолько свободной и счастливой. Сначала Мета хотела воспротивиться, снова закрыть дверь — потому что этого не должно было быть. Однако потом поняла, что ей просто непривычно носить в себе эту чужую силу, и позволила ей порезвиться. Когда тень наконец покинула ее, дверь в душе Меты хотя и закрылась, но не на засов.
Напряжение, которое испытывал Тилльманн, словно испарилось. Ослабла и хватка в ее волосах, так что Мета смогла опустить голову. В тот же миг Давид умоляюще вскрикнул:
— Не смотри!
Но она уже увидела гигантского волка, стоявшего прямо перед ней и готовившегося к атаке.
Мой волк, подумала Мета, узнавая его. Волк, который сопровождал меня во время прогулок по улицам… Потом она поняла, что стоящее перед ней животное не существует — по крайней мере, в том же смысле, что и она. Его фигура была не более чем силуэтом, напоминающим волка. Тем не менее он излучал невиданную силу. Его клыки и обозначившиеся под свинцово-серой шерстью мышцы были оружием, противостоять которому не мог никто. Все в сотканном из тени волке готовилось атаковать — однако не Мету, а Тилльманна, все еще стоявшего позади нее.
Мете с трудом удалось оторвать взгляд от изготовившегося к прыжку волка и перевести его на Давида, который замер в нескольких шагах позади этого существа. В чертах его лица читалось отчаяние, понять которое Мета не могла. Она хотела утешить его, заверить, что теперь все будет хорошо, но ее внимание было приковано к пляшущей тени. Мета смотрела в глаза существу, которое беззвучно говорило с ней, и вдруг в глубине ее, словно преодолев стену тумана, вспыхнули два синих огонька. И она поняла: это существо было частью Давида. И хотело стать частью ее. Просьба была такой настойчивой, что Мета едва не потеряла сознание. Это было больше, чем она могла вынести.
— Отзови своего волка! — срывающимся голосом потребовал от Давида Тилльманн, медленно отходя от Меты на несколько шагов. — Не знаю, что здесь только что произошло, но полагаю, что мы квиты.
Сначала Давид никак не отреагировал на его слова, потом кивнул и закрыл глаза. Сотканный из тени волк, стоявший перед Метой, который словно только и ждал, чтобы она к нему прикоснулась, неохотно повернулся и направился к своему хозяину. Мета в недоумении наблюдала за тем, как волк слился с Давидом.
— Понятия не имею, на что способна твоя дамочка. Но что бы это ни было, волку оно нравится. Ты действительно умеешь преподнести сюрприз, Давид. Я, кажется, понимаю, почему Мэгги от тебя без ума.
