Андрей Руб - Камешек в сапоге
Магистру Сдешу — лет под пятьдесят. Сухое костистое лицо, худая фигура. «Очень хороший администратор, прекрасная память, тщеславен, властолюбив», — из характеристики данной него отцом Тео.
Командору Одбару — лет под сорок. Эдакий живчик, толстячок с лицом любителя вкусно поесть и повеселится. «Умен и очень, очень опасен» — опять же, по словам попа.
Оба обряжены в серые широкополые рясы тонкого сукна. Сверху, что-то вроде короткой накидки на плечи, с красной затейливой вышивкой по вороту и идущую до распашки на середине груди. Больше всего вышивка мне напоминала скандинавские руны. Интересно это что — обозначение звания? Потому что руны на груди справа — одинаковые, а слева разные. Да и «Святой Круг» затейливый у обоих с крестом внутри. Чем-то напоминает сильно напоминает кельтский крест. Вышит напротив сердца серебряной нитью. Все их рясы больше напоминают военную форму, нежели парадное одеяние священника. Тип униформа — парадная.
Ладно, надо с утра выезжать «поговорить будем». А пока винишко надо прибрать. А то с такими опухшими рожами, разом примут за самозванцев.
Глава 32.
Вы знаете, сколько я слышал разных идеологий?! И все они были прекрасны и убедительны. Коммунизм, толерантность, демократия, равноправие, капитализм, свободный рынок…
А побеждает всегда почему-то информированность, точность прицела и вес бортового залпа
Кавалькада бравого Наместника двигалась в сторону сторожевой башни, а ему навстречу двигались псы-рыцари. Ага, прямо загадка из школьного учебника. Только вот двигаться нам навстречу они собрались завтра. Сегодня они отдыхают.
— Из пункта А в пункт Б
вышла смерть,
а второй пешеход был я…, — продекламировал я вслух устав от дурных мыслей.
Ехавшая рядом на кобыле Юлька, сделав брови домиком, повернулась ко мне и задумчиво поинтересовалась:
— Пузо, вот чем дальше, тем страннее ты становишься. Из тебя иногда выглядывает что-то очень страшное и совершенно мне незнакомое.
Я только виновато развел руками: — Война…
— Ага — война! Ты только обещаешь «все, потом рассказать…», — она надула губы, но тут же с женской непосредственностью перескочила на другую мысль. — А чего это ты читал?
— Да-а… это кусок стихов Натальи Ключарёвой, из цикла «БЕЛЫЕ ПИОНЕРЫ». Не знаю, мне понравилось, и я запомнил.
— А почитай?
Я откашлялся и начал:
это солдаты Майкла Мура,
говорящие в камеру:
"убивать неприятно,
но это моя работа,
и я буду делать её хорошо"
это арабская женщина
в дымящемся Багдаде,
говорящая: "Аллах вам отомстит!"
а потом: "ну, где же ты, Аллах!
почему они до сих пор живы!"
это мой мёртвый одноклассник
с веснушками и синей пастой на пальцах
говорящий: "дай списать
задачу про двух пешеходов –
"из пункта А в пункт Б
вышла смерть,
а второй пешеход был я,
и я не успел найти скорость""
это мальчик из Беслана,
закрывший собой сестру
и собранный по кускам
светилами хирургии,
говорящий сквозь бинты:
"а как ещё я мог поступить?
я же мужчина"
это поэт Ярослав Могутин,
бритый наголо,
говорящий: "Дяденьки,
дайте мне денег на колготки,
дайте, не издевайтесь,
а то я вас всех тут расстреляю на хуй"
это телеоператор Миша,
только что снимавший бомжа,
задавленного трамваем,
и говорящий: "если бы не Уголовный кодекс,
я бы уничтожил
половину человечества,
своими руками бы
РЕЗАЛ и РЕЗАЛ,
РЕЗАЛ И РЕЗАЛ"
это преподаватель
католической школы в Манчестере,
говорящий ученикам:
"идите скорее домой,
а то сегодня конец света,
не успеете сказать гуд бай
папе&маме"
это прорицательница из ток-шоу,
говорящая
хорошо поставленным голосом:
"Я вижу кровь,
только кровь,
ничего, кроме крови"
это мой любимый,
говорящий:
"я хотел бы родиться слепым/глухим/безногим,
тогда бы я знал,
как жить,
а сейчас я не знаю,
я ничего не хочу,
только убить тебя,
да разве это поможет?"
это я, говорящая:
"Всё будет хорошо"
и смеющаяся своим словам,
как удачной шутке,
хотя анекдот уже с бородой.
это бог,
говорящий
что-то такое простое,
ТАКОЕ ПРОСТОЕ
и как бы ни для кого.
— Пронзительная вещь, — высказалась Юлька, — хоть вовсе и без рифмы. Тут, как и про меня есть — «ничего, кроме крови»…
— Тебя начала мучить совесть?! — саркастически поинтересовался я. — Или «мальчики кровавые в глазах» по ночам?
— Нет. Это как там, в начале — «работа»… Я защищаю тебя… и наших. И вообще стараюсь не думать об этом…, — она тряхнула головой, отгоняя дурные мысли и продолжила: — А этих в плен возьмем? Или опять «в расход»?
— Ты не поверишь! Я собираюсь пригласить их в гости.
Она опять сделала брови домиком и ехидно поинтересовалась:
— Терновский! Зная тебя, и твою манеру… я думаю от твоего «приглашения» — они не смогут отказаться?
Я наклонился и чмокнул её.
— Умница. «Нет у вас методов против Кости Сапрыкина!», — прошепелявил я. Через пару часов в этом кто-то убедится.
Дорога по степи, окаймленная низкорослым кустарником, вывела колонну под черно-желтым флагом Наместника прямо к… цели. Даже и не знаю, как назвать это сооружение. Четырехугольная башня с круглой нашлепкой башни больше всего походила на помесь горского основания и увенчанного водонапорным баком. Сверху имелся даже зубчатый парапет. Снизу была построена отдельная казарма одна стена которой была частью крепостной. Стена была метра в три и тоже из камня. Ну и ворота естественно.
Напротив башни через дорогу начиналась роща лиственных деревьев. Там был родник и оборудована стоянка. Очень удобное место для привала. Соответственно земля тут принадлежала Ордену и плату за остановку, и безопасность брал он же. Тупорылый граф «подарил» кусочек земли лучшим друзьям. В обмен на призрачное обещание помощи в случае чего. Те шустро выстроили блокпост и теперь деньги текли к монахам, а не в графскую казну.
Службу, в связи с приездом начальства, тащили как надо, и наш отряд был обнаружен ещё на дальних подступах. Теперь все суетились, облачаясь для боя и срочно заряжая пушки. Всю эту суету я разглядывал на экране опущенного забрала шлема. Мы тоже переоделись.
