Артем Каменистый - Девятый
Блин, как же меня угораздило сюда попасть! До чего же неохота к этим шлангам лететь и всему остальному, – есть предчувствие, что добром это не кончится.
Факел долетел до дна, шлепнувшись на кляксу распластавшегося человеческого тела. Ярко-оранжевое пламя вмиг охватило бледную кожу, резво побежало по пульсирующему шлангу, петлей извернувшемуся из разорванного рта, достигло места, где «кишка» исчезала в студенистой массе.
И вот тут пыхнуло так, что я больше не смотрел – крепко зажмурил глаза, опасаясь, что их может повредить огнем. Ну точно дурак – что толку их беречь, если все равно запекусь в несколько секунд. Волна жара ударила снизу с такой силой, что я закачался на рукояти меча, будто осиновый лист на ветру, заорал, чувствуя, как на голове начинают трещать волосы, выбившиеся из-под шлема.
Будто отвечая на мой крик послышался протяжный громоподобный стон – похоже, само подземелье страдает от нестерпимой боли. А затем заревела вода, обрушиваясь с большой высоты. Меня обдало новой волной жара, теперь уже мокрого (но не менее обжигающего). Шум низвергающегося водопада усилился, и когда меч наконец вывернулся из стены, я не удивился последствиям – упал не в кровавую помойку, оставленную неведомыми маньяками, а в жидкость. Не едкая кислота и не лава вулканическая. Благодать – обыкновенная холодная вода.
Впечатление, будто в слив душа угодил: сверху льет, снизу засасывает, и в стороны водоворотом пихает, из-за чего то и дело соударяюсь со стенами. С трудом держусь на плаву и стараюсь не наглотаться – может, водица и ключевая, да только смешана с тем дерьмом, что дно шахты заполняло. Держаться нелегко – вместо спасательного жилета на мне железная кольчуга; наручи, шлем и тяжелые сапоги тоже не прибавляют плавучести.
Очередной удар – и меня засасывает во что-то уж совсем нехорошее – будто в трубу, о стенки которой бьюсь ежесекундно. А затем, с хорошо знакомым звуком смываемого унитаза, вообще накрывает с головой. И куда теперь? В канализацию, что ли? Ну, уж нет!
Не понимаю, где верх, а где низ, но все равно отчаянно барахтаюсь. За все свои двадцать девять лет ни разу не тонул, а здесь уже второй! Ногой ударяюсь в твердое, отталкиваюсь, рвусь вперед. Голова выходит из воды, в до сих пор зажмуренные глаза сквозь веки несмело стучится солнечный свет.
Озеро в окружении странного леса – все деревья пьяно наклонились к воде: некоторые даже кроны уже намочили. Я болтаюсь посредине, а вокруг будто гуща кофейная бурлит – со дна поднимаются клубы мути, извергаемые, по-видимому, той самой трубой, вынесшей меня на поверхность. Дуракам везет – без помощи фортуны я бы оттуда ни за что не выбрался.
Зато теперь буду знать, что соваться в убежище погани – очень удачная мысль, если тебя донимают суицидальные мысли. А я подобным не страдаю – очень жизнь люблю…
Увязая в топком дне, обессиленно выбрался на берег. Как прелестно – день только начался, а я уже выжат, будто лимон.
И куда теперь? На противоположной стороне озера берег поднимается, переходя в склон холма, и там, над деревьями вытягивается грязное облачко. Откуда оно? Думается мне, что ответ лишь один – из убежища. Тот бардак, что устроил мой факел, местная система пожаротушения ликвидировала оперативно, но все же не мгновенно. Горячий дым, подчиняясь законам физики, вышел через отверстие на потолке шахты и добрался до пролома, устроенного иридианами.
Поднялся, пошел в обход озера. Только сейчас увидел, что продолжаю сжимать меч в руке – ухитрился не потерять его при всех этих приключениях. Болтаясь над зловонной пропастью вцепился в рукоять так сильно, что даже сейчас с трудом разжал пальцы – будто судорогой свело. Топорик тоже никуда не делся – висит на поясе. Как я с таким грузом не пошел ко дну? Удивительно…
Как бы не критиковали бакайцы мое оружие, один раз оно меня уже спасло – упал бы прямиком в пламя, еще до начала затопления шахты. А будь у меня тяжелый двуручник с грубым лезвием – не смог бы вбить его глубоко в стену. В итоге отделался подгоревшими волосами и бровями, да кончик носа печет немного. Повезло…
Преодолел полосу «пьяного леса», поднялся по склону, впереди разглядел стволы огромных сосен, окружающие вход в убежище. Там, вокруг столба поднимающегося из земли дыма, суетится народ. Отлично – значит, не один я ноги унес. Навстречу кинулся Конфидус, взволнованно выкрикнул:
– Дан, что с вами?! Откуда вы появились, и почему мокрый?! И в грязи?! Устало отмахнулся:
– Лучше не спрашивайте… неудачно умылся…
– У вас кровь на лице – вся щека исцарапана. Видимо, ссадило о стену, когда по трубам носился. Легко отделался…
– Конфидус, а остальные где? Успели выбраться? Не утонули?
– Утонули?! Дан, с вами все в порядке?! Где же им тонуть было?! Понятно – значит, верхний ярус убежища не затопило.
– Они живы?
– Да – все выбрались, когда этот дым пошел, вот только вас потеряли – и хотели лезть назад, но дым не позволял.
Над головой захлопали крылья – Зеленый, описав круг, побрезговал приземляться на грязное плечо и, пристроившись на ветке, укоризненно отругал:
– Ты вывозился как свинья!
– Я бы на тебя посмотрел, побывай ты там, откуда я еле выбрался! Предатель, бросил меня! Конфидус, а тварь?! Убили ее?!
– Убили! – радостно заявил подошедший Арисат. – Ох, и перепугала она нас – хорошо, хоть одна была. Настоящий черный охранник – будто из смолы отлит, и прячется ловко. Первый раз такой страх увидел.
– Они только в убежищах бывают – просыпаются, когда кто-нибудь вламывается, – пояснил епископ.
– Слыхал я про это, и рад очень – броди они по земле, худо пришлось бы. Он ведь шустрый как молния – не будь сетей, порвал бы там всех. Ламиду щеку снес и шею посек – хорошо, жилы не повредило. Но все равно раны скверные – как бы не слег в землю… Напади дюжина таких тварей на Талль, туго бы пришлось…
– Да не нападают они на города и деревни. Говорят, они быстрые оттого, что живут недолго: как вылезет из кокона своего, так почти сразу и умирает. За это время надо успеть убить тех, кто проник в логово, – это его задача. Так ведь, Дан?
Я неопределенно буркнул, преувеличивая степень своего недомогания (впрочем, не особо и преувеличивал).
– Мы сердце из него вырезали, – торжествующе заявил Арисат. Не встретив с моей стороны реакции, чуть обескураженно пояснил: – Темное сердце – совсем темное. Мне даже показалось сперва, что черное. Вот было бы здорово – за черное можно целый замок купить, на хорошей земле. Так говорят. Но и темное ничего – серебра за него немало отсыплют.
Покосившись на дым, продолжавший выступать из земли, представил затопленную шахту, заполненную мерзостью и смрадом, и сотни потайных закутков с коконами самых разнообразных тварей. Стенки коконов шевелятся, рассыпаются – твари, потягиваясь после спячки, ждут вечера, чтобы заняться своим любимым делом. Что за дело? Не хочу знать, и даже рядом при этом не хочу находиться!
