Владимир Ильин - Восьмой зверь
— Я готов сдаться страже.
— Вас никто не выпустит отсюда живым, — покачал я головой.
— Тогда я буду молчать.
— Глупо терпеть мучения и умирать вот так, одному, из-за интересов другого человека. Назовите заказчика, мы отправим его следом. Это будет справедливо.
— Что ты знаешь о справедливости? — бросил он мне в тихой ярости. — Ты, укравший будущее невинного ребенка?!
— Что? — После всего происшедшего, я не разучился искренне удивляться.
— Отнял у подростка его судьбу, — выплюнул он фразу. — Обокрал родителей.
— Вы точно не перепутали меня с кем-то? — сохранил я маску удивления.
События не столь далекого прошлого соизволили аукнуться в виде персонального головореза за спиной. Не стану себя оправдывать — что было, то было. Только я не оцениваю деньги не столь уж бедного семейства в цену собственной жизни, оттого раскаиваться и выпускать убийцу на свободу не собираюсь.
— Медный билет. Вспоминаешь? — спросил он с тоном превосходства, словно не он в зависимом положении, а я.
Без лишних слов я попросту закатил рукав на руке, показывая собеседнику серебряный браслет боевого курса.
— По вашему, что это? Мне кажется, совсем не похоже на медь.
Мужчина перевел взгляд на серебристую, слегка мерцающую в темноте поверхность и надолго прикипел к ней взглядом. Я же терпеливо ждал, показав на всякий случай и вторую руку — там, разумеется, ничего не было.
— Вас обманули, — констатировал я через некоторое время. — Наплели историю, наверняка трагичную и печальную, дали денег и использовали втемную. Зачем курсанту серебряного курса медный браслет? Задумайтесь.
— Эта женщина была весьма убедительна, — осунулся мой собеседник и сгорбился на своем месте.
— Как ее звали? — спросил я, уже зная ответ.
— Гретта…
— Одинокая женщина, наверняка симпатичная, жалуется на семейную трагедию. Вместо доказательств — наверняка постель. Слегка непонятно, почему выбрали именно вас.
— Я — офицер. Иностранец, — односложно поведал он, не глядя на меня. — Найм сорван. Денег нет. Я думал намять вам бока. Точнее, не вам, а тому… Я не хотел убивать. Какая теперь разница.
Не врет. Жизненного опыта вполне достаточно, чтобы определить наверняка.
— Разница есть, — не согласился я, наткнувшись на одну любопытную идею. — Как вы смотрите на то, чтобы отработать свою жизнь?
— Я не смогу ее убить, — по-своему понял он.
— Имею в виду работу по специальности, — мягко поправил я его. — Разумеется, я не смогу вам поверить вот так сразу, поэтому действовать вы будете в рамках магическою договора.
— Чем мне придется заниматься? — кольнуло от него искоркой интереса и невероятным желанием верить в собственное счастье.
— Всем, что я прикажу, разумеется. В рамках понятий чести.
Цинично, не спорю. Но на сегодня хватит смертей.
В таких заведениях должны были быть свои нотариусы и бланки магических договоров — я не знал этого наверняка, но почти не сомневался в этом. Легко поднялся из-за стола, вышел в сторону барной стойки — головорезы Вилли пропустили меня без вопросов. На кассе, обменяв фишки на денежные сертификаты, знакомая девушка сообщила, где находится нотариус. Я кивнул, автоматически отметив несколько расстегнутых пуговичек на блузке, — победителей любят все, а я таковым выглядел.
Нужные бланки обошлись в десяток золотых, еще столько же стоил труд нотариуса, довольно четко понявшего суть договора и мои потребности. Лишних вопросов он не задавал — мало ли какие пари проходили в этих стенах раньше. Текст вышел не особо большим — сказывались мои минимальные обязанности и весьма большие требования к другой стороне, выраженные максимально широко. По моей просьбе в тексте десяток раз упоминалось слово «честь» — в тех моментах, которые слабо относились к сути договора.
Через час договор был подписан в том же самом кабинете — безо всякого промедления и торгов.
— Вилли, — окликнул я местное начальство, когда оно в очередной раз показалось в кабинете, — он ведь мой?
— Да, — коротко кивнули в ответ.
— Тогда я его забираю с собой, — без намека на обсуждение заявил я.
Так у меня появился офицер, который займется разгоном из моего квартала всякой шпаны и поддержанием порядка. А там и серьезные строители подтянутся — денег теперь вполне достаточно, чтобы привести в порядок первую линию зданий. Деньги с ренты пойдут на восстановление следующих линий.
Я отпустил изрядно приободрившегося Алана на пару часов — перебросить вещи из одной гостиницы в другую да привести себя в порядок.
Оставалось еще одно дело на сегодня, категорически не нуждающееся в свидетелях. Визит на рынок, поиск и покупка необходимых вещей заняли не больше двух десятков минут, так что уже через полчаса я стоял перед высокой стеной, увитой плющом. Красивое, мощное сооружение в четыре метра высотой наверняка дарило обитателям поместья ощущение уверенности и защищенности от внешнего мира.
Запахнув плащ поплотнее, я преодолел стену за половину минуты, цепляясь за растения и опираясь на выбоины в штукатурке. Замер и прислушался — ни единого движения, только шелест пожелтевшей травы, облетающей с деревьев. Быть может, ночью тут и выпускают собак да гуляет охрана, но днем вряд ли кто ждет неожиданных гостей. В двух десятках метров возвышался трехэтажный особняк, деревянный с каменным фундаментом — явный новодел.
Аккуратно, медленно и без суеты я взобрался по стене, пользуясь удачным стыком двух глухих стен, как лестницей, затем притаился возле окон, выходящих на проспект, и принялся аккуратно разворачивать недавние покупки. Я отказался от убийств, однако от собственных планов отступать не собирался. Я хотел показать смертность легендарных боевых магов, но для этого совершенно не обязательно убивать.
Через час, беззаботно прогуливаясь мимо этого же особняка, но уже со стороны улицы, с удовольствием наблюдал небольшую группку зевак, с удивлением рассматривающих длинное ритуальное полотно, укрывшее собой верхний этаж богатого дома. Белоснежная ткань, с мрачным ритуальным узором на ней, сообщала всему миру, что в этом доме находится покойник.
Глава 16
Все любят обманываться. Довольно громкое заявление, амбициозное, объединяющее всех разумных в любви к заблуждениям. Наверное, я все-таки не прав и где-то существуют особенные люди. Они не врут себе, глядя в зеркало, не перекладывают дела на следующий день, чтобы потом о них забыть. Да и сами не врут близким, предпочитая лишиться дружбы и испортить им настроение, но не изменить своим принципам; говорят правду врагам, терпят поражение, но не вступают на путь лжи. Может быть, где-то и обитает такой отшельник, потому как довольно сложно жить в обществе без умения сказать то, чего от тебя хотят слышать, а не то, что есть на самом деле.
