Константин Костин - Ксенотанское зерно
Якоб поднялся на ноги и двинулся в сторону особняка, машинально складывая оставшийся у него в руках костюм с разорванной дырой на груди.
***
— Эй, парень, — один из гвардейцев, вышедших навстречу Якобу, увидел костюм Фукс и решил пошутить, — Ты что, оставил бедную ведьмочку голенькой? Эй…
Якоб молча взял гвардейца за грудки…
— Парень…
…неудачно пошутивший офицер почувствовал, как его раскручивают, взвился в воздух и с грохотом приземлился на крышу особняка. Покатился, но уцепился за черепицы и, ловко перебирая руками, пополз к чердачному окну.
— Стоять! — на Якоба тут же нацелились десяток стволов.
— Отставить! — Ричард подошел к молчаливо стоящему парню и заглянул ему в глаза, — Убил?
— Да.
— Иди.
Все посмотрели в спину уходящему Якобу.
— Забыли уже? — глянул на своих подчиненных Ричард, — Первый раз убивать всегда тяжело. А уж знакомых… А тем более девушку… Пусть придет в себя. Рудольф, — он нашел взглядом приятеля — Присмотри за парнем, чтобы глупостей не наделал. Я еще надеюсь уговорить его на гвардию…
***
— Привет!
Якоб оглянулся на незнакомый голос. Рядом с его камнем стояла, заложив руки за спину, молоденькая девушка, лет шестнадцати. В крестьянском платье, белом чепчике. Босиком.
— Добрый день, уважаемая, — улыбнулся он. Его переживания — не повод быть грубым и невежливым.
— Почему вы грустите, уважаемый? — девчонка приседа на камень рядом. Якоб взглянул на нее.
Слегка толстенькая, пухлые ножки, небольшая грудь. Маленький носик, круглое личико, серые, мышастые волосы. Обычная девчонка, каких множество. Разве что глаза: серые, ясные и удивительно умные.
— Я убил девушку, — отвернулся Якоб. Может, уйдет…
Девчонка помолчала.
— Ты любил ее? — неожиданно спросила она.
— Почему ты так решила?
— Ну как же… Из-за чего еще можно убить девушку — только из-за любви. Так любил?
— Нет. Наверное… Нет. Мне было ее жалко. А сейчас жалко в сто раз больше.
— Жалко? — девчонка удивилась, — За что же ты ее жалел?
— Понимаешь… Как тебя зовут, кстати?
— Лотта, — девчонка спрыгнула с камня и сделала книксен.
— Обычное имя.
— Другого у меня нет. Приходится жить с этим. Лотта Шмидт, дочка кузнеца из во-он той деревни, — девчонка указала на видневшиеся на другом берегу крыши.
— Я — Якоб Миллер из Черного Холма… это деревня рядом со Штайнцем.
— Так за что ты жалел ту девушку?
— Понимаешь, Лотта… Она была ведьма…
Он замолчал, но девчонка слушала внимательно.
— Ведьма, злая, жестокая… Она хотел убить моих друзей, меня, короля Вальтера… Но понимаешь… Она не виновата. Знаешь, что я думаю?
Девчонка промолчала, но Якобу не нужен был собеседник, ему хотелось высказаться:
— Она — явно не наша, иностранка, которая когда-то пришла к нам в страну. Она не знала о нас ничего, подумала, что нами управляет злобный колдун, Темный Властитель, и решила помочь нам освободиться. Наверное, она хотела нам добра… Но потом, когда оказалось, что наш король — не злой тиран, она не захотела признавать свою ошибку и продолжала строить против короля генерала Неца козни. Она была сильная…
Якоб улыбнулся неожиданному воспоминанию.
— …умная, смелая… Она могла бы стать хорошей… Если бы не я. Если бы я смог ей объяснить, рассказать, чтобы она поняла… Но я не умею говорить. А ждать было нельзя. Могли погибнуть люди. Мне пришлось ее застрелить. Она могла стать хорошей. Но не стала. Из-за меня.
Он замолчал.
— Знаешь, что я думаю… — проговорила Лотта, — про эту твою девушку… Она жила слишком скучной жизнью. А ей захотелось получить все и сразу: красивую внешность, колдовскую силу, славу и сказочного принца. Чтобы все смотрели на нее, чтобы подруги завидовали, а все восхищались. А потом оказалось, что быть ведьмой — совсем не так весело, как она думала…
— Ты-то откуда знаешь? — усмехнулся Якоб.
— А я хотела стать ведьмой, — лукаво глянула на парня девчонка.
— Зачем?!
— Как зачем? Чтобы быть красивой, сильной чтобы меня все боялись, а подруги завидовали…
— Да зачем?! Что, нельзя просто жить?
— Ты на меня посмотри, — слегка погрустнела Лотта, — разве на такую, как я, посмотрит кто-нибудь…
— Ну… у тебя глаза красивые.
— Спасибо. Когда девушке говорят, что у нее красивые глаза, значит, все остальное похвалить нельзя.
— Нет, они у тебя на самом деле красивые.
— А я хотела, чтобы у меня все было красивое. Да и семья у меня… Отец мой, кузнец Шмидт, умер, мама притащила домой отчима, родила от него двух сыновей… До меня дела нет… Хожу в обносках…
Девчонка погрустнела и подозрительно засопела. Якоб погладил ее по голове. Эх, девушки, девушки… Сколько вас, грустных и печальных, всех не пережалеешь…
— И что? — спросил он чуть погодя.
— Что, что… — шмыгнула Лотта носом, — Головой я подумала, вот что. Подумала, что совсем не так здорово, когда тебе завидуют и боятся. Всегда одна, ни друзей, ни подруг… Я так без всякой ведьминой силы живу. А внешность… Найдется и тот, кому понравится.
— Я тоже так думаю, Лотта, — кивнул, задумавшись, Якоб, — ты девчонка умная, добрая, вон, незнакомого парня утешаешь… Найдешь ты свое счастье. А глаза твои мне и вправду понравились.
— Знаешь что я про твою ведьму подумала? Слишком сильная она была и гордая. Поняла, что ошиблась, а гордость мешала признаться в этом. Вот она и злилась на весь свет, вот и ненавидела всех. Она, может, и хотела, чтобы ее кто-нибудь убил. Такую…
— Если бы она мне это сама сказала, — вздохнул Якоб, — Если бы сама…
На камне у реки сидели и молчали парень, только что убивший ведьму, и девушка, когда-то мечтавшая быть ведьмой.
— Якоб Миллер, — нарушила молчание Лотта, — ты ведь поедешь куда-нибудь дальше?
— Поеду… — Якоб еще больше ушел в себя.
— Возьми меня с собой.
— Что?!
— А то. Я из дома сбежала, — девчонка указала на небольшой узелок, лежавший у камня, — Возьми меня, я тебе пригожусь.
— Как в сказке?
— Ну да.
— А родители?
— А родители, — Лотта ожесточилась, — меня замуж хотят отдать. За любого косого и кривого, лишь бы с рук сбыть. Мать так и сказала: "Чтоб с рук дармоедку сбыть"…
Лотта опять зашмыгала, косо поглядывая на парня.
— Лентяйка, что ли? — хмыкнул Якоб, чувствуя, как сомнения в своей правоте, если и не исчезают, то уходят вглубь. С этой девчонкой нельзя долго тосковать.
— Кто лентяйка?! Да я… да я… Да я все по дому делала, и за скотиной ходила и в поле и в лес и по дрова!
