Наталья Игнатова - Причастие мёртвых
Он все равно в это не верил. Но казалось, что еще немного, и поверить получится.
Через переполненный по вечернему времени зал таверны, Заноза прошел в самом радужном настроении. И оно стало только лучше от того, что и здесь, как в Москве, его были рады видеть. Все, кто знал. А кто не знал — смотрели с любопытством, сами не замечали, как проникаются доброжелательностью и интересом. Да! Это то, что он умеет. То, что получается само, просто потому, что он такой, какой есть. Мертвый. Странный. Сумасшедший. Самый лучший.
Если бы он был на самом деле, это была бы просто сказка.
Но сказок не бывает. И хорошо, что так. Потому что если бы он был на самом деле, сказка получилась бы страшная.
Он взлетел по лестнице, в холле второго этажа раскланялся с несколькими завсегдатаями казино, улыбнулся девчонкам-крупье, отмахнулся от вопросов, где же его неизменный плащ, и прошел в жилое крыло таверны.
Ключ в замке его номера повернулся… не так, как обычно.
Даже самое лучшее настроение не отменяло осторожности. Одно дело засада венаторов на улице, другое — контейнер объемного взрыва в помещении. Берана не стала бы поджигать таверну, ее приятели из порта тоже, если уж они и впрямь уважают Мигеля, но одинокому вампиру лучше быть параноиком. Слишком дорого стоит пепел, который после него останется. Люди такие жадные!
Заноза принюхался к двери. И тут же пожалел об этом. Из комнаты несло чесноком. Несло так, что слезы на глаза навернулись. Он тут же перестал дышать, пинком распахнул дверь. Уже понятно было, что незачем опасаться мин и огнеметов. Есть вещи похуже. Запасы чеснока в кладовой таверны, и психованная девчонка, вообразившая себя истребительницей вампиров. Заноза думал, что если не дышать, то можно будет собрать чертов чеснок и выкинуть его куда-нибудь подальше. Не звать же Ану или кого-нибудь из прислуги, чтоб прибрались. Берана наверняка уже всем проела мозги насчет того, что он вампир, не хватало еще дать повод поверить в это.
Не дышать он мог сколько угодно, пока не курил и не разговаривал. Но войти в комнату не получилось. Запах стоял стеной, и не обязательно было вдыхать его, чтобы чувствовать. Глаза слезились по-прежнему… Заноза стер слезы, посмотрел на кровавые разводы на руке. Хорошо же он теперь выглядел! Люди с пониманием относятся к размазавшейся подводке, но не к кровище вокруг глаз. Scheiße! И ведь он только что, буквально несколько минут назад, был в нормальном мире, с нормальными людьми, без всякой магии и долбаных, тупых суеверий!
С внутренней стороны двери покачивался деревянный крест. Просто две плашки, прибитые друг к другу двумя гвоздями. Это что? Чтоб он уж точно не мог войти в номер? Или, чтобы, войдя, не мог выйти и облез до скелета от невыносимого чесночного запаха? За кого она его принимает, эта дурочка? Хотя, наверное, она просто считает, что для вампира опасно все крестообразное. Ох и тяжко бы приходилось вампирам, будь оно так. Им и так, горемычным, нелегко приходится.
Нет, других вампиров, на которых действовали бы все тупые суеверия, Заноза не знал. Он и в этом был единственным и неповторимым. Но такой крест — это же профанация. Даже как-то обидно за идею.
Он машинально пересчитал чеснок. Все оказавшиеся в поле зрения головки. Их было восемьсот шестьдесят четыре. Это к вопросу о суевериях. Тупых. Другие вампиры не считают все одинаковые предметы, которые видят. И, спрашивается, ну нахрена ж Мигелю столько чеснока? Это что, особенность мексиканской кухни? Нет уж, только про Мексику сейчас вспоминать не надо! Хорошее настроение — залог безопасности всех живых в таверне. Многих из них было бы по-настоящему жаль прикончить.
Очень захотелось домой. Наверное, потому, что про Мексику, все-таки, вспомнил. Оттуда удалось вернуться. Так или иначе… непонятно как, но удалось. Значит, и отсюда получится. Но сейчас он не мог даже добраться до пульта управления порталами. Тот стоял в ближнем к двери углу, но Заноза, хоть и не думал, что чесночный запах и правда проест его плоть до костей, все равно не в силах был переступить порог комнаты.
Девочек бить нельзя, даже когда они сами напрашиваются — это было правило без исключений, усвоенное с самого детства. Посмертие внесло коррективы, выяснилось, что девочек нельзя бить, но можно убивать, и все равно, убить женщину Заноза мог только если она сама убивала его. Берана его не убивала. Берана… puta madre, напрашивалась. Но девочек бить нельзя.
Заноза тихо, зато от души выругался, снял с двери крест, дверь захлопнул, развернулся и принюхался.
Пахло чесноком. А еще миндальным маслом, воском, конским волосом и… Бераной. Ее особенным, лишь ей присущим запахом. Такой есть у каждого живого существа. Здесь, забитый чесночной вонью, он был почти неощутим, да и времени прошло немало, и, все-таки, взять след получилось. Ха! Заноза собрал на себя все суеверия, самые нелепые, самые идиотские, однако встречались среди них и полезные. В Алаатире ходили слухи, будто у него собачий нюх. В Алаатире про него ходило до черта разных слухов. Этот, один из немногих, был правдой.
* * *
Это был большой грех: вверить себя сеньоре Шиаюн, вместо того, чтобы полагаться на защиту Бога. Берана понимала, что это грех, но рассудила, что лучше быть живой грешницей, чем мертвой. Святой-то она не станет, если забудет, как сама по приказу вампира сняла крестик и образок, а вот умереть может очень даже запросто.
Сеньора Шиаюн пообещала, что защитит. Что любой вампир ничто перед ней, и даже любой демон. Да Берана и сама это знала. Вампира сеньора Шиаюн могла просто испепелить, а демоны, хоть бы и сам сеньор Мартин, потеряли бы голову от ее красоты и никогда не осмелились бы сделать ей что-нибудь плохое, наоборот, выполнили бы все, что она пожелает. Поэтому Берана ожидала появления вампира без страха, даже с нетерпением. Очень хотелось посмотреть, что сеньора Шиаюн с ним сделает. Как отомстит за нее.
Здесь, на последнем этаже башни Адмиралтейства, золотистой иглы, венчающей пик Генри, было пыльно и неухожено. Неуютно. Огромные окна не мыли много лет, так же как мраморный пол и мозаичные стены. Расставленные тут и там механизмы и столы с кнопками были поломаны, а обломки давно заросли паутиной. Говорили, что когда-то эти машины были сделаны из золота, серебра и драгоценных камней, зачарованы, и с их помощью управляли работой Порта. Очень глупо делать из золота и серебра, что-то, кроме украшений, которые носят хаос-навигаторы. Ведь ясно же, что все разломают и продадут. Представить себе Порт, как единое целое, как такую же, только огромную машину, управлявшуюся с помощью других машин, Берана не могла. Как им управлять? Можно брать дань с владельцев верфей, причалов и складов, с капитанов хаосшипов, ожидающих на рейде возможности пришвартоваться. Можно наказывать владельцев верфей, причалов и складов, которые не понимают, что дань все время растет. От трупов избавляться не трудно — Хаос, вот он, даже камень к ногам не надо привязывать. С капитанами так, конечно, нельзя, но и на них есть управа. В общем, так дела и делаются: портовые платят дань, капитаны платят дань, а Койот ее собирает. Койот прикрывает Порт от города, от Замка, у него какие-то там дела со Стражей и купцами, терки с шушвалью из Блошиного Тупика, он делает так, чтоб у портовых не было проблем с городскими и с Ее Темностью. Но Койот не управляет Портом, здесь все сами по себе.
