Татьяна Любушкина - В лабиринте миров
Тотошка отступил на шаг назад, прижимаясь к моим ногам, я напряглась, готовая к драке, но в эту секунду свет в квартире потух, под потолком громыхнуло, и комната вновь осветилась ровным светом, не успела я и глазом моргнуть. Что-то в обстановке бабкиной гостиной неуловимо изменилось, но передо мной сидели четыре старухи-ведьмы и мне было не до мелочей.
— Да ты не пугайся, дочка, — мирно протянула тётка Марья. — Мы бабки неопасные. А коли ты нас слышать стала, стала быть и сама такая.
Я не поверила в доброжелательность тётки Марьи.
— Какая?!
Тотошка исчез из комнаты, словно потерял к бабкам всякий интерес. Что ж, стало быть, старухи и впрямь неопасны. Тревога отступила, я расслабилась и села поудобнее.
— А что ты раньше-то молчала, — нарушила минутную тишину бабка Настасья. — Ведь не первый раз мы на сходку свою собираемся.
Мне вспомнились развесёлые оргии, которые любили устраивать подружки бабки Веры. Нет, никогда я не замечала в них ничего необычного.
— Значит, не замечала. Не видела и не слышала, — констатировала тётка Тамара, верно истолковав моё молчание.
— Не слышала, — подтвердила я.
— Ой, девки, это у неё после аварии способности проявились! — восторженно объявила бабка Вера.
— Да какие способности?! Кто вы? Чем занимаетесь? Против кого воюете?
Старухи переглянулись.
— Расскажи, Маша, — велела бабка Настасья. — Коли у Женьки и впрямь способности открылись, нам её помощь будет кстати.
— Коли захочет помогать, — мрачно вставила тётка Тамара.
…Рюмки стояли недопитые, закуска остывала, теряя аппетитный вид. Ветер завывал за окном, бросая в замёрзшие стёкла охапки белого снега. Я перебралась с неудобной раскладушки в потёртое кресло, а старухи так и остались сидеть за столом, разглядывая меня цепко, недоверчиво, словно увидели впервые.
— Мы тут все Грязновские, — начала тётка Марья свой рассказ. — И Настасья и Тамара и Вера. Все в одной деревне выросли. Деревня наша не простая. На болотах стоит, да в глухом лесу. Издревле принадлежала помещику Сытину.
— Николаше, — вставила бабка Вера. — Его мужики с соседней деревни вилами закололи.
— За что?!
— Дурные. Разве же узнаешь теперь?
— Не перебивай, Вера. Так мы и до утра не закончим.
— А зачем деревню ставить на болоте?
— То-то и оно. Не для жизни та деревня была — для защиты. В тех болотах открытый проход в Бездну. Всякая нечисть оттуда лезла — несть числа. Окрест и леса просторные и луга заливные, а жить нельзя. Гости из Бездны заполонили округу. Деревеньку ту на болотах дед Николашкин поставил — Степан. А жители в ней были непростые. Со всей России Степан Степаныч привозил людей, что способны были существам из Бездны противостоять. За то его в церкви прокляли, анафеме предали.
— Почему?
— Да уж людишек он привозил больно страшных. У людей ведь как: если не понятно что, так колдун или ведьма. Камнями могли забить. А тут целая деревня таких вот жильцов.
— Восемнадцать дворов, — подтвердила бабка Вера. — И все как один — колдуны.
— А потом что?
— Известно, что. Грязновские крестьяне два века Бездну сдерживали. Вокруг Грязновки сёла стали появляться: и Беркутово и Отрадное, городок вырос — Лебёдово. Жители окрестных селений Грязновским дань платили: не по письменному соглашению — по молчаливому уговору. Понимали люди — без Грязновки и её защитников им на вольготных землях не выжить.
— Что-то сейчас я о таких деревнях не слышала.
Мне припомнилась унылая дорога, ведущая из Грязновки и ржавый указатель в чистом поле с обрывком надписи: «…кутово». Похоже, это всё, что осталось от богатой деревни.
— И не услышишь. Деревень не стало. Лебёдово — станция на железной дороге. Сторожка стрелочника, да дом, где его семья живёт. Только название от города и осталось. А всё оттого, что Грязновку пытались ликвидировать.
— Зачем?
— А никто в толк не мог взять, зачем деревня на болоте? Ни пашни, ни садов. А как объяснить, что деревня эта — форпост защитный? Кто слушать станет? Вот и сгубили деревню. Людей вывезли, поселили в городах, в бараках. Три семьи только и осталось: родители мои с братьями, Тамарина бабка, Тома совсем малой была и Вера с Настасьей. Вера тогда ещё женихалась, а Настасья только замуж вышла.
— За Ванюшу, — вставила бабка Настасья и уронила слезу. — Царствие ему небесное, на войне погиб.
— А моя мать?
— Эти уж после понаехали. Как болота осушили, местные деятели решили деревни возрождать, ссуды давали. Приехали люди… да толку чуть. Не поднять в Грязновке сельское хозяйство. Вот и пьют. Податься-то им больше некуда.
Я молчала, обдумывая услышанное, а бабка Вера захлопотала вокруг стола.
— Надо, девки, чайник поставить. У меня пряники есть и печенья… Женя, достань-ка в шкафчике.
Я отправилась на кухню и бабки тотчас взволнованно зажужжали, склонив над столом седые и крашеные головы. Конспираторы…
…Водка и закуска были убраны. На столе дышал паром электрический чайник. Стояли вазочки с конфетами, покупными пряниками и печеньями. Бабки чинно вытягивали губы трубочкой, остужая чай и осторожно пережёвывали конфеты вставными челюстями.
— Ну и как? Как вы собираетесь бороться с пришельцами из Бездны? Ведь вы собираетесь? Я правильно понимаю?
Старухи дружно хлебнули из чашек и… промолчали.
Наконец, бабка Вера поставила свою чашку на стол, медленно вытерла губы и нехотя произнесла.
— Ты, Женька, вот что. Ты ведь нам не чужая, можно сказать своя, Грязновская (старухи дружно закивали, соглашаясь с подругой). Поэтому скажем тебе, как есть: какая уж там битва? Только четверо нас старух и осталось. Бойня это будет, а не битва.
— А что за Веерные? Кто они? Могут помочь?
— Это нам бабки рассказывали. Нас ведь, тех, кого в Грязновку свезли, всё брали из крестьян. Но были и те, что и из дворянского сословия. Эти, понятное дело в Грязновке не жили, но пару раз наезжали, когда нечисть из Бездны уж и вовсе сильно наседала. Приезжали в каретах, надушенные, в кружевах и с веерами. Что бабы, что мужики. Оттого их и прозвали — Веерные. Да только где ж их сыскать? Про то только Николаша Сытин знал, а он давно в могиле.
— Понятно. Помощи не будет. Какой план?
— Известно какой — вызовем нечисть на бой. Встанем у края Бездны и будем воевать, пока не сгинем, — буднично объявила бабка Настасья.
— Как вызовем?
— У нас в подвале постзем сидит — самая что ни на есть сволота из Бездны. Кинем его труп в Бездну, тут нечисть и полезет.
— Убьём?
— А что смотреть на него?
