Иван Липунцов - В том мире света больше
— Кого искал?
— Того, кто спасет или разрушит этот мир.
— Разрушит мир? — Недоверчиво покосился Гонген.
Огляделся по сторонам, выискивая засевших в кустах недругов.
— Времена меняются. Все идет своим чередом, Гонген Смертоносец.
— Откуда ты знаешь мое имя?
«Следили из Щитоносного? Коул донес на меня?»
— Я знаю много вещей, которых много кто не знает.
— Кто же ты такой?! — Гонген наставил меч на Мэба.
Воцарилась тишина, нарушаемая треском поленьев.
— Тот, кто знает. Хватит вопросов.
— Нет, ты на все ответишь! — поднялся.
— Я скажу то, что тебе знать нужно. Садись.
В глазах стало рябить. Гонген какое-то время сопротивлялся, но вскоре сел.
— Что за черт?
— Пески начали свое движение, как и Снега на севере постепенно таять. Уже зима, а морозы запоздали. Снег выпал недавно. Все ведет к тому, что началась новая эра. Времена переселения.
Гонген попытался что-то сказать, но вместо этого издал протяжный и странный звук. Все вокруг него расплывалось, в теле чувствовалась тяжесть.
— После того, как встретишься с теми, к кому так бежишь, отправляйся на юг, далеко на юг, туда, где воздух высыхает, а дома затапливает песчаное море. Ищи того, кто поведет народ к спасению, помоги ему в его деле.
— Стать врагом Масмара? — прохрипел из последних сил Гонген.
— Решать тебе, спасать или уничтожить этот мир.
Костер неожиданно потух. Ввысь поднялись искры. Гонген, тяжело дыша, упал на землю. Мэб исчез.
* * *Наутро выпал снег. Угли давно потухли. Гонген стряхнул с себя снежное покрывало и встал с бревенчатой койки, уместившейся между пнем и камнем.
Осмотрелся.
Холодно. Везде снег. Лошадь привязана. Раскалывается голова. Вдалеке серые стены Подгорного.
— Паскудная зима, — проворчал Гонген.
Рядом хрустнула ветка.
Воин обернулся и принялся собираться. Взгрузил на лошадь сумки, отвязал и забрался на нее. Достал корку хлеба и стал жевать. Спустившись к тракту, достал бурдюк с полугаром.
Вспомнил смутно вчерашнюю встречу с великаном.
«Ну и сны, мать их…»
К полудню Гонген добрался до Подгороного. Ворота открыли еще с утра, как поведал стражник. Простолюдины, торговцы, повозки въезжали в город. Вокруг него разрослось несколько деревушек. Правда не таких, к каким Гонген успел привыкнуть. Каждое здешнее здание полностью из камня и черепичной крыши.
Проехав через ворота, воин расплылся в улыбке. Многое восстановили: каменные мосты между крышами четырехэтажных зданий, статуи Всевышних, множество лестниц и немногочисленные фонтаны. Невероятно богатый город. Через него проходит главная торговая артерия Масмара. Второй торговый центр всей империи.
Если глянуть на гору, то можно заметить небольшие анклавы из башен. Невысокие крепости. В одной из них в былые времена находился штаб командования. Не раз Гонгену приходилось подниматься по бесконечной лестнице к этим проклятым башням. Сейчас же они вернулись к своим прежним довоенным обязанностям — добыче руды.
— Посторонись!
— Разъехаться дай!
— Эй! С бочкой! Кати ее отсюда!
Не найти ни одного человека, который бы не кричал что-то другому. Даже старухи, перебирающие сети или вяжущие на балконах, умудрялись перекрикивать мужиков. Ор наполнял улицы города.
Найдя конюха, сыпнул Гонген ему пару медяков. Тот позаботится, чтобы ничего не выкрали. По крайней мере, старый воин очень на это надеялся.
Как и всегда, оказавшись в новом городе или каком-нибудь поселении, первым делом каждый путник должен посетить таверну. Искать долго не пришлось.
Что и следовало ожидать: арочные колонны, каменный пол, длинная стойка, коренастый усатый трактирщик, куча столов и народу не меньше. Вдалеке наполняет музыкой помещение бард. В воздухе стоит запах хмельного пива и табака.
Гонген привычно подошел к трактирщику.
— Налей эля.
Тот подозрительно покосился на гостя и принялся доставать кружку.
— Слышно что в последнее время? — спросил Гонген в надежде узнать о смерти Йони и о ее убийце-нечестивце.
— Много чего слышно, — ответил трактирщик.
— Говорят, что нечестивец какой-то вернулся.
— Говорят, — согласился усач. — Тебе-то какое дело?
— Можешь что рассказать?
— Ты откуда явился такой? — Стукнул кружкой о стойку. Пена начала стекать по стенке. — Как ни придет заезжий, так вечно подойдет ко мне и спросит о слухах. Будто я знаю все и вся. По-твоему каждый из этих людей подошел ко мне и исповедался? Это в деревнях, где каждый друг друга с пеленок знает, слухи пускать друг о друге любят, а это город. Он огромен. Здесь каждый раз новые лица. По-твоему они мне будут обо всем докладывать просто потому, что я хозяин таверны? Гони два медяка!
Гонген отчасти скрыл свое изумление и выложил деньги.
— Ответь тогда. Сколько дней пути до Старого Масмара? — Хлебнул пива.
— Неделя верхом.
Из-за ближайшего столика встало несколько полупьяных мужиков. Грязные и потные. Они подошли к колонне, на которой к доске прикреплены листовки.
— Неужто… — произнес краснощекий.
— Да, прикрыли его лавочку, — подтвердил другой.
Гонген из любопытства подошел к объявлению. Читать эти простаки навряд ли умели, но пару слов могли знать. На листовке нарисован карандашом знакомый портрет и написано несколько предложений ниже.
— Ричард Пари пойман в Подгорном и приговорен к смертной казни, — прочитал Гонген.
— Когда это повесили? — спросил краснощекий.
— Да только что, не видел чтоли? В плаще весь, с мечом у пояса. Я те и сказал: «идем, посмотрим», — ответил другой.
— Вы что это, читать можете? — обратился к Гонгену краснощекий.
— Умею. Только не написано, когда будет казнь.
— Как это — когда? О казнях за день говорят. Завтра и будет. На Солнечной площади.
Чияния
Вдалеке, как только они вышли из леса, появилась темная полоса. Стена. Рональд не заметил ни ее начала, ни конца. Она казалась бесконечно длинной.
Мальчишка помог сесть Диане на покрытый мхом валун. Он осмотрел обмотанную одеждой ногу. Кровоточить она перестала еще вчера. Аккуратно снял самодельные бинты. Рана затягивалась довольно быстро.
— За этой стеной Чияния, — сообщила Диана.
Рональд снова перевязал ее ногу.
— Почти пришли, получается.
Она едва заметно кивнула.
Мальчишка поднялся и оглядел стену еще раз.
— Где врата?
— Везде.
Сооружение покрывалось ровными рубцами. Разделенные ими части стены и правда напоминали подобие врат.
