Елена Бычкова - Заложники Света
— Скажи хоть, как тебя зовут!
Начиталась душещипательных драм и вообразила себя прекрасной благородной героиней, провожающей неизвестного спасителя навстречу трагической кончине. Имя мое, надо полагать, понадобилось, чтобы поминать меня во время утренней молитвы. Идиотка! Сколько времени потерял! Я отодвинул засов, приоткрыл дверь, выскочил наружу и тут же захлопнул ее за собой. Сбежал вниз по ступенькам и поменял образ. Естественно, низшего серого демона. Только полный болван будет шляться сегодня по городу в человеческом облике.
А теперь нужно мчаться домой. Но на не собственных ногах. Открыть телепорт, — и плевать на осторожность. Главное — успеть перехватить Энджи или Атэра, если их понесет на улицу. Или… не нужно? Неожиданно мне захотелось забыть обо всех своих обещаниях, обо всем. Рвануть вниз по улице и вломиться в волну тяжелой, горячей силы. Стать одним из тех, кто будет сегодня убивать. Кто уже убивает! Рот наполнился густой голодной слюной, челюсти свело от невыносимого желания немедленно сжать клыки на мягком человеческом теле. И чтобы кровь брызнула прямо на пересохшее нёбо, а жертва забилась в руках, визжа от боли и страха. И не одна жертва. Много. Каждый, кто попадется по дороге.
ГЛАВА 20
Большие сенполии
Энджи стоял у окна, смотря в медленно темнеющее небо. Рядом, на скамеечке, устроилась Гермия. Она шила, тихонько напевая песенку на элланском. Простой мотив повторялся, как будто лился по кругу. Время от времени Ангел чувствовал на себе нежный, ласкающий взгляд девушки, и ему становилось легче. Почти легко.
Тяжелая, давящая пустота медленно наползала из черного храма, стоящего посреди города. Она пугала и завораживала одновременно. Как изгибы змеиного тела.
— Лурий Энджи, — Гермия перекусила нитку белыми зубами, — вы бы закрыли окно. Сегодня ночь нехорошая. Закройте, пожалуйста.
Энджи протянул руку и медленно потянул на себя тяжелые створки. В комнате сразу стало тесно, душно. Лишь от Гермии, проворно управляющейся с иголкой, веяло свежим ветерком. Ее не тяготила давящая темнота города. Она почти не чувствовала ее. Привыкла. Только ежилась время от времени, хмурила брови, словно пытаясь прогнать неприятную мысль, которая беспокоила ее.
— Сегодня плохая ночь.
Горожане крепко запирали двери, закрывали ставни, тушили свет. Те, кто не успевал добраться до своего дома, искали ночлег в наемных. У кого не было собственного угла, забивались в любую нору, только бы поглубже и лишь бы не оставаться на улицах Рэйма.
Приближалась полночь. Время последнего часа перед Большими сенполиями.
Некрос стоял на одном из узких балконов своего земного храма и позволял ветру трепать плащ как тому вздумается. Внизу, от подножия тяжелых черных колонн, во все стороны тянулись улицы. Целый клубок дорог, тупиков, каналов. Сейчас Цравитель словно держал в руках длинные звенящие волокна. Если встряхнуть их, натянуть — из переплетения нитей посыплются человеческие крики, слезы, мольбы. Можно черпать полными пригоршнями, но они никогда Не иссякнут.
— Не захлебнись, — произнес за спиной знакомый язвительный голос Инквизитора.
Пусть ехидничает, сейчас не до него.
— Смотри! — Некрос, торжествуя, вытянул руку вперед и сейчас же четкие линии улиц стали смываться, расползаться…
Великолепное, незабываемое зрелище.
— Долго готовился? — Верховный турвон подошел, стал рядом. Его присутствие было не слишком приятно, но теперь от назойливого внимания демонического приятеля невозможно избавиться.
— Смотри, — повторил Повелитель, и по городу прокатился низкий, долгий, вибрирующий гул. В нескольких частях Рэйма открылись телепорты. Пульсирующие воронки, выплевывающие в человеческий мир черные тяжелые сгустки, дрожащие от жадности и голода.
Инквизитора заметно передернуло, на человеческой физиономии появилось брезгливое выражение.
— Они сожрут весь город.
— Не весь. — Некрос вытер руки краем плаща. Хотя в этом не было особой нужды, только в кончиках пальцев все еще чувствовалось покалывание от избытка выплеснутой энергии. — Тебе этого не понять, мой темный друг. Ты же не правящий демон. Низших слуг приходится кормить и давать иногда возможность развлечься. Иначе они начинают звереть от безделья.
«Темный друг» скрипнул зубами в раздражении от снисходительного тона сородича.
— Все равно. Это нерационально! Впустую переводить человеческий материал!
— Об этом можешь не беспокоиться. Они плодятся очень быстро. Одни умирают, рождаются другие. У меня много земель, на них много людей. Проведешь чистку в одном месте, в другом в это время прибавится населения. Гениальный закон равновесия!
Инквизитор насмешливо фыркнул. Похоже, принял логику рассуждения. Он вообще, похоже, испытывает слабость к четким, последовательным, логическим доказательствам.
— И как часто ты проводишь «чистку»?
— Регулярно, — уклончиво отозвался Некрос, которому наскучило обсуждать тонкости политики, проводимой на человеческом уровне.
— Ты огласил мой приказ о задержании молодых людей ангельской внешности, занимающихся целительством?
«Огласил»! «Мой приказ»! «О задержании»! Высоким штилем заговорил, уважаемый!
— Естественно. — Попробуй ответь по-другому, покоя не будет. И правда надо огласить. Что-то он совсем забыл об этом. — Сеть заброшена, теперь жду улова.
Инквизитор поморщился. Как Некроса бесила манера изъясняться языком официальных протоколов, так Верховный турвон не любил иносказательные выражения, замутняющие четкую мысль.
— И когда ожидается «улов»?
— Только не сегодня. Ни один смертный, попавший в лапы к моим ребятам, не уйдет живым.
Турвон, прищурившись, глянул в темноту, засопел и вполголоса произнес свое любимое ругательство. Ангел не смертный, но представить его выжившим в городе этой ночью очень трудно.
— Нужно спуститься вниз.
— Что?
— Спустимся вниз. В город. Устроенная тобой резня может нам здорово помочь.
— Слушай, ты болен! Нет, хуже, одержим. Идеей.
— Ты идешь или нет?
— Иду! Дьявол тебя забери.
Первый человеческий труп они увидели на площади. Женщина в темных одеждах лежала в луже крови лицом вниз.
— Проститутка. — Некрос равнодушно взглянул на нее. — решила подзаработать и нарвалась на слишком пылких любовников.
Инквизитор брезгливо поморщился. Правитель, посмеиваясь про себя, повел его дальше.
Следующий покойник висел вниз головой на дверях здания Сената. С изодранного тела лился непрерывный красный ручеек, разбивался о мраморные ступени и лениво тек вниз.
