Майкл Муркок - Бегство из сумерек: Черный коридор. Кроваво-красная игра.Бегство из сумерек
— Гиблое дело, лорд Морден. Нечего и думать победить в этой борьбе. На их стороне огромное численное превосходство. Эсквиел толкает человечество к самоубийству. Будем голосовать?
— Нет, — ответил Морден, — не будем. На время чрезвычайного положения все гражданские права, в случае необходимости, подлежат отмене. У вас нет выбора, придется подчиняться приказам Эсквиела и Галактического Совета. Эсквиел знает, что делает.
— Я и сам получше него все знаю. Вот уж пропащее дело, сроду в такие не ввязывался, впрочем, вы можете делать все, что вам вздумается, — сидите здесь, сколько влезет.
Лорд Морден нахмурясь смотрел на чернобородого гиганта, скалившего зубы с экрана.
— Никто не покинет флотилию, Роффрей. Во-первых, это слишком опасно, во-вторых, мы должны держаться сплоченно и организованно, если хотим выжить!
Последние слова его адресовались уже пустому экрану. Он повернулся в своем кресле у пульта управления и крикнул капитану, проходившему мимо:
— Поднимите по тревоге передовое охранение. Один из кораблей может попытаться уйти. Остановите его!
— Каким образом, лорд Морден?
— Силой, если нет другого способа, — ответил Морден, чем привел капитана в замешательство — бедняга за всю свою долгую службу никогда не получал таких приказов.
Адам Роффрей всегда отличался асоциальным поведением. Он всю жизнь балансировал на грани закона и беззакония. Да и теперь он вовсе не собирался уступать требованиям Мордена. Мелкие корабли, как он догадывался, для флотилии погоды не делали, а ему вовсе не улыбалось быть на подхвате. Он не выносил дисциплины, без которой не мыслилась такая грандиозная космическая битва; он считал, что у человечества мало шансов победить в этой войне; наконец, он просто не желал, чтобы лично его втягивали в это дело. Он вообще терпеть не мог, когда его во что-то втягивали.
Итак, Роффрей сорвал энергетическую пломбу со своей антинейтронной пушки и приготовился произвести выстрел, если не будет иного выхода. Как только он двинулся прочь, несколько крейсеров галактической полиции устремились к нему с надир-северо-запада.
Он поскреб свой заросший подбородок, потер лоб и протянул волосатую руку к пульту управления двигателем. На полной скорости он помчался прочь от надвигающихся на него кораблей, прочь от флотилии, направляясь в неведомый космос этой неведомой вселенной.
Он был готов на все, стоило ему только заподозрить, что кто-то покушается на его личную свободу.
Его корабль — нечто уникальное, старая развалина, казавшаяся на первый взгляд торговым судном, но оборудованная как линкор, — не мог долго соперничать с крейсером галактической полиции, готовым вот-вот догнать его.
Ворча себе под нос, он обдумывал, как ему теперь поступить.
А на экране уже хорошо была видна приближающаяся из глубин космоса внушительная армада чужеземных кораблей сферической формы; правда, у него в запасе был один верный способ избежать неумолимо грозящей ему опасности.
Однако этот способ, разработанный им прежде применительно к совсем другим обстоятельствам, мог оказаться теперь чрезвычайно рискованным.
Воспользуйся он им теперь, ему никогда больше не видать людей.
Однако необходимо было срочно принять решение.
Его корабль, как, впрочем, и вся флотилия, был оснащен ионно-термоядерным двигателем, позволяющим пересекать границы различных измерений. Он заранее побеспокоился о том, чтобы изучить все, что касалось многомерного пространства, его природы и законов, которым оно подчиняется. Он вдруг понял, что происходит.
Многие годы он исподволь вынашивал свою идею. Теперь ему придется воспользоваться ею.
Крейсеры галактической полиции все приближались, сигналы тревоги непрерывно звучали в приемниках. Он нажал кнопку и, когда на экране помнилась карта галактики, стал внимательно вглядываться в приближающиеся корабли.
Галактическая полиция была совсем рядом, а в отдалении маячили две флотилии, приведенные в боевую готовность. На своем экране он видел слабые вспышки разноцветных огней. Он чувствовал страшное напряжение и вместе с тем с удивлением отмстил, что наряду с удовлетворением испытывает и чувство вины от того, что не участвует в предстоящей битве. Он отнюдь не был трусом, просто теперь у него была совсем другая цель.
Бросив быстрый взгляд на ряд уравнений, появившихся на экране, он протянул руку к грубо сконструированной системе управления ионно-термоядерным двигателем. Потянул рычаг, настраивающий систему управления, и сразу корабли галактической полиции будто растаяли вдали. То место, где они как бы угасли, служило фоном огромных блистающих солнц, причиняющих его глазам нестерпимую боль.
И вот снова он испытал ни с чем не сравнимое чувство падения сквозь плоскости мультиверсума.
По мере того как он манипулировал ионно-термоядерным двигателем, картина менялась — солнца поблекли, вокруг воцарился ледяной вакуум, а потом поползли клубящиеся облака, беспорядочно вздымающиеся наподобие багрово-серых гор.
Одна за другой мелькали плоскости, универсумы сменяли друг друга, оставляя легкое ощущение тошноты, и билось одно отчаянное желание — только бы поскорее все это кончилось.
Корабли галактической полиции уже не преследовали его.
Вероятно, они вспомнили, что все же главная их задача — сопровождать флотилию.
Итак, он летел сквозь пространство и время, сквозь разделяющие их измерения, направляясь к окраине своей Галактики. У него были все пеленги, в которых он нуждался: переходя с одного уровня на другой, он рассекал множество различных измерений с головокружительной скоростью.
Он знал, чего он хочет, по повезет ли ему — ответить на этот вопрос он не мог.
Эсквиел наблюдал сражение на своих экранах, и чувство безнадежности все больше овладевало им. Сражением руководил Морден, а Эсквиел вмешивался лишь изредка, отдавая самые неотложные распоряжения.
«Все ли я делаю, что в моих силах? — спрашивал он себя. — Не слишком ли благодушно принимаю то, что мне открылось?»
Ему не составляло труда безраздельно властвовать над флотилией, ведь его интеллект был гибким и мощным, а его физический облик внушал коллегам благоговейный страх. Однако он ощущал в себе нечто, над чем он не волен, как если бы он был мозаикой-головоломкой, которую невозможно сложить в целостную картину, потому что мучительно не хватает одного-единственного кусочка.
Где-то в мультиверсуме, он чувствовал, недостающий кусочек существует, возможно, это чей-то интеллект, наделенный той же ментальностью и тем же чувственным опытом. Эсквиел был почти уверен в этом, хотя не представлял себе, сможет ли он найти это свое alter ego, без которого немыслима целостная природа его личности. Он чувствовал, что процесс совершенствования его как индивидуума прекратился. Интересно, иерархи специально запланировали это? Или же тут просто просчет с их стороны?
