Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф
Она смотрела исподлобья, глаза поблескивают сухо, как слюда, это не Вики, у которой чуть что, сразу море слез.
– Дядя… – сказала она зло, – да, это он тебя выдал.
– Не выдал, – возразил он, – а оклеветал!
– Зачем?
Принц воскликнул:
– Как зачем?.. Избавившись от тебя и обезвредив меня, теперь правит королевством и смеется над нами!
Она покачала головой.
– Вассалы на такое не согласятся. Мой отец жив, я знаю. Отстранить его никто не может, убить – тем более. Там такая охрана, среди них с особыми амулетами, сразу заметят хоть попытку отравить, хоть… что угодно недоброе.
– Насколько я знаю, – сообщил он, – вся власть уже давно в руках твоего дяди, ярла Камбре. Да-да, так и есть. Отец твой очень болен, уж прости… Уже несколько лет. А последние полгода вообще не встает с постели. Камбре прибрал к рукам всю власть почти с момента твоего исчезновения. Для него не так важно, что королем пока что считается твой отец. Он терпелив и знает, что уже ничто не стоит между ним и троном.
Ее лицо медленно серело. Глаза трагически расширились, я услышал испуганный вскрик, затем прерывающийся шепот:
– Отец болен тяжело?
– Очень тяжело, – сказал Растенгерк сумрачно. – Извини, что такое говорю именно я, однако он уже при смерти.
– А почему никто не знает?
– А кому знать? – ответил он вопросом на вопрос. – Здесь, в пустыне, каждый думает о своих верблюдах, конях, овцах, табунах. От того, кто в столице, ничего не меняется.
Мириам все еще смотрела на него с яростью в глазах и недоверием на лице, но я рассмотрел и глубоко запрятанное страдание от долгой разлуки, а Растенгерк этого и не скрывает, у него все на лице крупными скандинаво-халдейскими рунами, мы, мужчины, бесхитростные звери, хоть и звери.
Принцесса наконец слезла, Растенгерк преклонил перед нею колено, но она смотрела с опаской и недоверием, мотнула головой и прижалась ко мне.
У ярла округлились глаза, а нижняя челюсть начала отвисать.
– Милый Шумил, – прошелестела она нежным голоском, – ты не дашь ему меня обидеть?
– Никому не дам, – прорычал я и покосился на всадников. Они оставили коней на одного, подошли ближе и сели в нескольких шагах. – Ты у меня единственное непристроенное сокровище.
– И не пристраивай, – ответила она, вжимаясь в мою щеку. – Я хочу быть только с тобой…
Глаза Растенгерка вовсе вылезли на лоб, а нижняя челюсть вот-вот зачерпнет песку. Его люди отважно держатся вблизи, но на меня стараются не смотреть, а когда на них грозно и державно смотрел я, как подобает дракону, пугливо пригибают головы.
Принц о чем-то заговорил с Мириам тихо-тихо, я не стал вслушиваться, пробормотал принцессе:
– От любви до ненависти – один шаг. Дураки.
– Неправда, – возразила она.
Я засопел в неудовольствии.
– Почему? Не должна ненависть так быстро перетекать в любовь. Такая трансформация… противоестественна. От любви к ненависти и наоборот нужно идти… долго.
Она поморщила лобик и подвигала бровями, стараясь понять слишком сложную и длинную для женщины мысль.
– А никакого перетекания не было, – заявила она уверенно.
– Как это?
– У них всегда была любовь, – объяснила она снисходительно. – У принца открыто, у Мириам – под пеплом ненависти. Сейчас его просто сдуло.
Она прижалась ко мне, тонкие руки обхватили мою шею, это выглядит, как если ребенок вздумал бы обнять толстое дерево.
– Как хорошо, – сказала она и снова поцеловала меня в щеку, – что никто нам не мешает любить друг друга!
– Гм, – сказал я в замешательстве. – Давай разберемся, что имеем… Король Йеремланда потерял тебя и выгодное замужество, сейчас явно в некотором горе, враги хихикают и быстро прикидывают, как опередить других и захватить потенциально пустеющий трон. На троне в королевстве Меркер смертельно больной король Франсуа Меченый, а на самом деле – его брат ярл Камбре. Как выясняется по непроверенным, но слегка заслуживающим довериям источникам, узурпатор. Вообще-то не узурпатор, дочь в самом деле исчезла, а он единственный ближайший, но все равно – узурпатор. Для вас. Вы же люди, все толкуете так, как вам выгоднее? Некогда могучее степное племя ассиров тоже фактически обезглавлено, ибо его вождь ярл Растенгерк еще десять лет тому отправился на поиски Мириам с отрядом лучших и сгинул, оставив верхушку племени без наследника. Правда, есть слабая надежда на бастардов разного возраста…
Мириам и Растенгерк следили за мной внимательными глазами. Оба битые, страдавшие и потому неуловимо похожие. При упоминании о бастардах глаза Мириам гневно сверкнули, снова став похожими на сталь обнаженных клинков, а ярл суетливо заерзал и всем видом показывал, что это поклеп, брехня, неправда, и вообще недостойно о таких мелочах упоминать, когда он весь пылает от великой любви, пронесенной через десять тяжелейших лет…
– Простите, – сказал он торопливо, – расклад ситуации верен. Я имею в виду шаткость моей, некогда абсолютной, власти… Я могу только вернуться в свое родное племя и выяснить, что там происходит.
– Совсем забросили? – спросил я.
Он опустил голову.
– Честно говоря, я был настолько ослеплен любовью и страстью… и мне казалось, что вот-вот отыщу Мириам, повинюсь, и вместе вернемся…
– Кто там сейчас?
Он ответил невесело:
– Нас четверо братьев. И хотя старший я, но занять место на троне хотели все.
– Понятно, – сказал я. – Можно сказать, трон уже потерян.
– Зато я отыскал Мириам, – возразил он горячо. – А это стоит всех королевств на свете!
Мириам улыбнулась ему, он сел ближе, она положила голову ему на плечо, серые глаза заблестели, как две звезды. У ярла сперло дыхание в зобу, он счастливо охнул и застыл.
– Это хорошо, – согласился я. – Добыть женщину – это все! Это самое главное. Правда, через пару дней, называемых медовым месяцем, станет остро недоставать именно трона, но сейчас о такой мелочи даже говорить как-то неловко, приземленно и меркантильно.
Ярл поднял голову, в глазах появилось выражение, словно эти два священных дня уже начали проходить.
– А что, – проронил он осторожно, – господин дракон, можете в этой ситуации предложить вы?..
– Предложить? – переспросил я. – А мне зачем? Я просто констатирую, что в данный момент благодаря человеческой глупости и слабости… ввиду неких чуйств… два королевства и одно крупное племя варваров… то бишь, благородных ассиров, оказались очень нестабильны. Точнее, политическая ситуация весьма благоприятна для любителей ловить рыбу в мутной воде.
Вики счастливо вскрикнула:
– Так вот зачем ты тогда мутил воду!
– Я тоже политик, – сообщил я. – Общаясь с людьми, можно подцепить не только чесотку.
