Милена Завойчинская - Под небом четырех миров
-- Хм. Не очень понятно. -- Я помолчала, глядя под ноги.
Мы шли по дорожке, посыпанной желтым песком, ведущей через поле с маками. Как Элли по дорожке, выложенной желтым кирпичом через такое же маковое поле.
-- Мы пришли, Виктория. -- Фея внезапно остановилась, отчего я едва не налетела на нее.
-- И где?.. -- начала я говорить и тут увидела.
Дорожка плавно переходила в радугу. Вот обычная такая радуга, какую я сотни раз видела на небе. Только сейчас эта радуга была не вдалеке, над горизонтом, а начиналась прямо от наших ног и словно мост, дугой уходила вверх, в небо.
-- Это же радуга, -- скептически посмотрела я на это явление.
-- Разумеется. -- Фея кивнула. -- А ты чего ждала?
-- Ну не знаю, -- от ее вопроса я растерялась. -- Я думала, что будет обычный мост, деревянный или каменный. Просто называется Радужным.
Ничего не ответив, Улиалла рассмеялась и, отойдя в сторону создала диван. А сев на него, поманила рукой Филю и Марса.
-- Виктория, оставляй здесь свою сумку и иди. А мы будем тебя ждать.
-- А что я должна делать на мосту? -- поставив сумку на траву, я с сомнением оглядела дрожащее марево моста. -- И вообще, как-то я не уверена, что смогу пройти по нему. Он же из света...
-- Ничего. Просто пройди и познай себя.
-- Викуся, не дрейфь, -- бодро окликнул меня Филя, развалившись на диване. -- Дерзай, а мы подождем.
-- Ну да, не дрейфь... -- Я ногой осторожно потрогала начало моста. -- Я же провалюсь сквозь него. А лететь, -- задрав голову вверх я оглядела высшую точку, которую было видно отсюда. -- А лететь до земли я буду долго.
-- Вика, вспоминай: видеть цель, верить в себя, не замечать препятствий!
-- Филь, ты смотришь слишком много фильмов. -- Я усмехнулась. -- Ладно! Пошла, -- и, зажмурившись, я сделал первые два шага.
Поверхность моста немного пружинила, но ноги никуда не проваливались и, сделав по инерции еще два шага, я рискнула открыть глаза. Широкое разноцветное полотно под ногами уходило вверх, и мне не оставалось ничего иного, кроме как идти, чтобы 'познать себя'.
Первые пять минут, пока я шла в горку, ничего не происходило. И я, расслабившись, отдалась этому удивительному приключению. Черт! Не каждый может похвастаться, что ногами ходил по радуге. Эти кроссовки, что на мне сейчас, потом можно ставить в стеклянную витрину и вешать табличку: 'В них ходила по радуге фея Вика'. Я хихикнула от этой мысли и тут же споткнулась, потому что картинка вокруг меня резко изменилась.
Над детской кроваткой склонились несколько взрослых человек. Мои мама с папой, только совсем молодые, бабушки и дедушки с обеих сторон, и в изголовье прабабушка Лиза. Такой я ее не помнила, только видела на фотографиях.
-- И как же мы назовем ее? -- спросил деда Костя, отец папы.
-- Вика! Виктория! -- донесся голос прабабушки. -- Ей многое предстоит с таким-то даром, так пусть имя ей помогает. Она будет сильной и смелой девочкой, наша Виктория.
-- Вика? -- спросила моя молодая мама. -- Сереж, ты не против? -- Она глянула на не менее молодого папу.
-- Нет. -- Папа улыбнулся младенцу, лежащему в кроватке. -- Пусть будет Виктория Сергеевна Лисовская.
Картинка исчезла и я прошла еще несколько шагов по радужному мосту, улыбаясь увиденному только что отрывку из своего младенчества.
И вновь неожиданное марево перед глазами.
Сероглазая девочка лет четырех с распущенными каштановыми волосами прыгает и хлопает в ладошки. А за ее спиной -- два розовых крылышка, расшитые бисером и пайетками.
-- Я -- фея! Я -- фея! -- приговаривает девочка, улыбаясь во весь рот.
И снова я улыбнулась своей детской игре и таким любимым крылышкам феи, сделанным прабабушкой Лизой.
Картинка исчезла, и я прошла еще несколько шагов.
Снова марево и новое изображение.
Передо мной была та Вика, какой я была в пять лет. Я помню это темно-зеленое трикотажное платье в белых комариках с юбкой солнце-клеш. Смешная худая девчонка с длинными волосами, собранными в хвост на затылке, челка, закрывающая лоб, -- да, в то время я носила ровно подстриженную челку до бровей, -- и горящие любопытством глаза.
Я, точнее она, та Вика из детства, сидела перед большим зеркалом трюмо, стоявшего в комнате у прабабушки Лизы. На чистой от косметики и шкатулочек поверхности трюмо горели две свечи в высоких подсвечниках и стояло блюдечко с ее обручальным кольцом, толстым, из красного золота. После смерти прадедушки бабуся его не носила, а хранила в шкатулочке, это я помню.
-- Баблиза, -- позвала та Вика детским звонким голоском, -- а я точно увижу его?
-- Точно, Вика, -- за моей, точнее, ее спиной появилась прабабушка. Такая, какой я ее помнила до сих пор, и у меня нынешней, замершей на мосту, защипало в глазах и носу. -- Только поверь -- и увидишь.
-- Баблиз, а что нужно делать, повтори еще раз? -- Девочка Вика подергала себя за мочку уха и смешно нахмурила бровки.
-- Смотри в зеркало, но не на себя, а словно вдаль, через зеркальную поверхность. Помнишь, как я тебя учила? -- Девочка кивнула. -- И мысленно зови.
-- А как звать-то? -- Маленькая Вика подпрыгнула от нетерпения на пуфике. -- Я же не знаю, как его будут звать.
-- Вика-а, ну соберись же! Мы с тобой столько тренировались. -- Отражение прабабушки улыбнулось. -- Вспоминай, как нужно звать?
-- Суженый-ряженый, приди ко мне наряженный! -- Девчушка рассмеялась и показала своему отражению язык.
Я нынешняя тоже невольно улыбнулась. Неужели я была такая смешная в детстве?
-- Все верно, милая. Давай, пришло время. Ищи своего суженого, предназначенного судьбой, я буду сидеть вон там, в сторонке. -- Отражение прабабушки махнуло в сторону кресла, которое, как я знала, стоит у окна, просто не отражается в зеркале. -- Можешь загадывать, каким ты хочешь видеть своего спутника жизни. Кто знает, может, судьба и пойдет навстречу юной фее, которая только пытается чаровать.
-- Да-а? -- Малышка снова нахмурилась и потерла кончик носа указательным пальцем. -- Тогда... Пусть он будет умный, добрый, честный, отважный, сильный и хорошо дерется, -- вдруг меня придется защищать от Витька из соседнего подъезда, чтобы конфеты не отнимал? А еще красивый. Да. И высокий! И волосы пусть будут светлые, чтобы от меня отличался.
Со стороны кресла, куда ушла прабабушка Лиза, раздался смешок, но девочка Вика была слишком поглощена своим делом и не услышала.
-- А еще, пусть он любит меня сильно-сильно! Чтобы как в сказке! Одна любовь на всю жизнь! -- Девочка хихикнула.
На столике перед зеркалом дрогнуло пламя свечей, и девочка, вмиг посерьезнев, жадно уставилась в зеркало. И я нынешняя, тоже стала вглядываться.
Странно, я совсем не помнила этой нашего гадания на суженого-ряженого. Бабуся умерла, кажется, месяца через два или три после этого события и, вероятно, тот стресс затмил многие вещи. А потом они и вовсе позабылись. Уж не знаю почему, но в моей памяти не осталось даже легких намеков на это событие. И так удивительно было сейчас, спустя двадцать лет, видеть это и вспоминать. У меня сжалось сердце. Я ведь так любила мою удивительную прабабушку.
