Руслан Мельников - Тропа колдунов
Сколько времени они шли во мраке с оружием на изготовку? Этого Тимофей не знал. Ему казалось, ноги целую вечность беззвучно хлюпали по липкой жиже, наполнявшей защитный пузырь.
Но вечность кончилась, перестав быть вечностью.
Мрак расступился. И…
«Ру…»
— …би-и-и!
Очередная безмолвная команда Угрима завершилась громогласным призывом. Тяжелая непроглядная тьма больше не гасила звуки.
Они вышли на свет. Вышли туда, куда шли.
Тонкая пленка защитного пузыря лопнула. Брызнувшая наружу кровь щедро окропила сочную зелень.
Шум ветра, щебет птах, прочие лесные звуки и запахи. Небольшая поляна, густой кустарник, невысокие кривые деревца. Посреди поляны — четыре человеческие фигуры.
Длинные зеленые плащи, широкополые шляпы. Желтолицые бесермены. Один держит два кристалла с Черными Костьми. Чужак-чародей. В траве лежит обнаженное женское тело, вросшее само в себя: руки к бокам, нога к ноге. Арина…
Ага, на этот раз их появления здесь явно не ждали! Никто не ждал.
— Руби! — Огадай и Феодорлих подхватили приказ князя.
Все — и татары, и латиняне, даже Тимофей с голыми руками — бросились на четверку в круглых, похожих на щиты, шляпах.
Бесермены еще поворачивались к ним, а Угрим уже нанес первый удар.
Простертые к врагу руки. В руках — кристаллы, отражающие солнечный свет.
Холодный синий взблеск над зеленой травой.
Бесермен, стоявший возле мага, успел-таки в последний момент прикрыть господина собственным телом.
Извилистая молния, слетевшая с рук Угрима, ударила в живую преграду. Островерхая шляпа раскололась вместе с черепом. Куски дымящейся плоти и изодранный в клочья плащ полетели в стороны. С обуглившегося плеча чужеземца свалился, звякнув металлом, небольшой мешок.
И все же верный слуга, принявший на себя основной удар, спас своего господина. Смертоносная магия, разорвав одного бесермена, по другому прошла лишь вскользь. Отклоненная молния Угрима вспорола плащ иноземного чародея, задела его левый локоть, ожгла предплечье, вышибла один из двух кристаллов и с шипением уткнулась в землю.
Бесерменский кудесник нанес ответный удар почти сразу. В полуприседе, широко размахнувшись.
Бил он, правда, одной — здоровой, все еще сжимавшей колдовской самоцвет — рукой, бил не прицельно, наотмашь, с разворота, абы как, размазывая силу боевой магии по большой площади, а не концентрируя ее в одном месте. Торопясь ударить поскорее, ради скорости жертвуя точностью и мощью.
Тусклое мерцание чужой магии накрыло поляну и ближайшие кусты.
Землю встряхнуло, словно коврик.
Взметнулась и ударила в глаза пыль, полетели вверх перемолотые комья дерна и измельченная трава.
Угрим выдержал вражеский удар — князю только припорошило глаза. Прочим пришлось хуже.
Тимофей вовремя прикрыл лицо, но ощутил сильный толчок в ноги. Увидел свои сапоги, мелькнувшие на фоне неба. Упал.
Ударила в спину неприветливая чужая землица. Ох и шибко же хрястнуло — аж дух перехватило!
Покатились по траве татары и латиняне. Взвыл неудачно упавший рыцарь Феодорлиха. Схватился за вывихнутую руку нукер Огадая. Но, видимо, чужак не стремился никого специально убивать или калечить. Он лишь старался выиграть время.
И похоже, это ему удалось.
Уже лежа на спине, Тимофей видел, как Угрим, изрыгая проклятия, стряхивает землю с лица. Как вслепую мечет очередную молнию. И как промахивается.
Чужой маг открыл Тропу: колдун явно не желал продолжать бой.
Потом — крик-приказ на незнакомом звенящем языке. Желтолицый чародей, подхватив одной рукой обе Кости, ввалился во тьму, подсвеченную далекими разноцветными всполохами.
Один из слуг колдуна ловко втащил туда же беспомощную Арину. В то время как другой бесермен прыгнул навстречу Угриму.
Зачем? Прикрыть отход? Задержать? Помешать?
Могущественному волхву помешать? Это было даже не смешно.
Тропа, поглотившая беглецов, уже затягивалась. Однако закрыться полностью не успела.
Угрим простер правую руку к разрыву в пространстве. В княжеской ладони радужными отсветами заиграл колдовской самоцвет. Смыкающиеся края черной бреши так и не коснулись друг друга. Однако раздвинуть их вновь Угриму тоже не позволили.
Чужеземец, прикрывавший отступление мага, атаковал. Прыжок вправо, влево…
В воздухе мелькнуло знакомое уже изогнутое лезвие. Но Угрим вовремя вскинул навстречу метательной пластине левую руку, в которой тоже была Кощеева Кость. Краткое заклятие, наскоро вычерченный знак… Князь искрошил стальной полумесяц в мелкую зернь.
Еще один взмах. Еще слово. Еще знак. Блеск граненой поверхности кристалла. Белая как снег, ослепительно яркая магическая дуга пронзила туманное мерцание, все еще висевшее над поляной.
Угримова волшба сковырнула землю на добрых полтора аршина. Однако бесерменский воин успел отскочить от смертоносного удара! Необычайно ловкий чужак ни на миг не оставался на одном месте. Будто заяц, путающий следы, он опять метнулся в одну сторону, в другую, в третью. Вырвал из-под плаща небольшой, но увесистый клинышек на тонкой длинной веревке. Что-то вроде кистеня с длиннющим хвостом.
Князь по-прежнему колдовал в обе руки. Правой — не давал сомкнуться Тропе, левой пытался достать шустрого противника. С Тропой худо-бедно получалось, с бесерменом — нет. Подсобить бы князю. Самое время ведь…
Превозмогая боль в спине, Тимофей попытался вскочить на ноги. Попытка не удалась. Доспехи казались неподъемными. Чужая земля словно притягивала его к себе. Сквозь воздух приходилось продираться, как сквозь густой кисель, прилагая неимоверные усилия. Движения выходили замедленными и неловкими. Рядом вяло копошились такие же беспомощные воины Феодорлиха и Огадая.
Бесерменская магия — вот в чем дело! Мерцающий колпак, накрывший поляну, не только выбил почву из-под ног, но и лишил свободы движений. Чужое колдовство не препятствовало только желтолицему чужаку. Наоборот, оно придавало этому невысокому худощавому живчику дополнительной силы и легкости.
Угрим, правда, пока противостоял обездвиживающей волшбе, но, похоже, она доставляла определенные неудобства и ему. Судя по всему, магия желтолицего колдуна не позволяла князю замедлять и ускорять течение времени, частично рассеивала мощь боевых заклинаний и скрадывала их точность. К тому же одновременно удерживать открытой чужую Тропу и вести бой с невероятно ловким противником оказалось затруднительно даже для Угрима.
Князь-волхв не мог сейчас метаться и прыгать, как бесермен. Позволь он себе одно неосторожное движение — и ненадежная связь с чужой Тропой будет утрачена. А потому князю приходилось драться с оглядкой на Тропу и не сходя с места. Угрим словно врос в землю. А много ли так навоюешь?
