Дженнифер Робертсон - Золотой ключ. Том 3
— Он весьма амбициозный молодой человек, — добавил Андрео. — Работает самозабвенно. Думает только о живописи. Но находится под колоссальным влиянием старых мастеров? Похоже, он думает, что, получив имя Сарио, стал пользоваться тем же авторитетом, что и первый Сарио Грихальва. Эйха, уж эта молодежь! — Он посмотрел на Рохарио.
Ренайо, нахмурившись, продолжал изучать портреты. После смерти Майрии на его лице появилось много морщин.
— Эдоарду еще рано жениться, — сказал он изменившимся тоном. — Рохарио, Андрео сообщил мне, что молодая женщина не согласилась на связь с Эдоардом. Что ты ей сказал?
Неожиданное обвинение лишило Рохарио дара речи.
— Прошу прощения, ваша светлость, — вмешался Верховный иллюстратор, — но я сам разговаривал с родителями Элейны. Они очень благодарны дону Рохарио и — можете не сомневаться — приложат все силы, чтобы дон Эдоард получил то, что желает. Дон Рохарио был крайне вежлив, вел себя с достоинством и сделал свое предложение со всем необходимым почтением. Любая девушка была бы польщена. Однако вы же знаете, у Элейны плохая наследственность со стороны матери. Прекрасные связи по отцовской линии, но ее мать — родственница Тасии Грихальва. Больше тут сказать нечего!
— Она не хочет быть любовницей Эдоарда? — удивился Ренайо.
— Она.., очень упряма, ваша светлость. Бабушка внушила Элейне, что она должна посвятить себя живописи. Впрочем, не сомневайтесь, она выполнит свой долг.
Великий герцог не скрывал изумления.
— Я видел ее портрет. Она довольно красивая женщина. Для нее это прекрасная возможность… У меня сложилось впечатление, что Эдоард увлекся ею, и я хочу, чтобы он получил желаемое немедленно.
Иными словами, Ренайо надоело, что Эдоард бросает пламенные взоры на Великую герцогиню.
— Уверяю вас, ваша светлость, родители опустят Элейну с небес на землю. Дон Эдоард не должен беспокоиться яс этому поводу.
Они приценивались к ней, как к хорошей лошади на ярмарке! Размышления о взбунтовавшейся Элейне Грихальва навели Рохарио на мысль о взбунтовавшихся подмастерьях. Неужели и они тоже лишь фишки в чьей-то игре?
— Очень хорошо.
Ренайо отодвинул портреты девушек в сторону и, прищурившись, посмотрел на изображение гавани.
— Организуйте пребывание Эдоарда и молодой вдовы в Чассериайо в течение нескольких дней. Дон Рохарио будет их сопровождать. Его раны быстрее заживут на свежем воздухе, к тому же у него появится свободное время, дабы поразмыслить о будущем.
Сарказм отца не ускользнул от внимания Рохарио, но теперь он уже не принимал его близко к сердцу. А вот находиться так долго в компании Эдоарда и наблюдать за тем, как непокорная девушка будет вынуждена уступить домогательствам брата… Впрочем, женщины часто сначала говорят “нет”, чтобы получить больше за свое “да”. Рохарио запомнил не столько глаза, рот и подбородок Элейны, сколько вихрь энергии, исходивший от нее. Он постарается держаться от нее подальше.
Великий герцог провел по рисунку тщательно наманикюренным указательным пальцем.
— До тех пор пока этот молодой иллюстратор не начнет работать в более четкой и ясной манере, Он не получит ни одного заказа на официальные документы. — Ренайо развернул первый “Договор” — рисунок принадлежал Андрее, — и уголки его рта дрогнули. В последнее время Ренайо очень редко улыбался. — Данный вариант меня вполне устраивает. — Не спуская глаз с эскиза, он добавил, словно эта мысль только что пришла ему в голову:
— Ты можешь идти, Рохарио.
Молодой человек неловко поклонился, кивнул Верховному иллюстратору и направился к выходу. Он знал манеру отца. Его изгнали. Однако остановился, прежде чем закрыть за собой дверь. Так нельзя! Он должен вернуться и выяснить, что же все-таки происходит в городе!
Сквозь щелку Рохарио услышал голос отца.
— Не знаю, что делать с наследованием, Андрее. Если сведения, полученные от наших шпионов, верны, пришло время для захвата Гхийаса. Но мои дети меня разочаровали. Эдоард способен думать исключительно о лошадях, женщинах и вине. Бенетто идиот. Тимарра боится собственной тени — она так простодушна. А Рохарио — эйха! — бесполезный щеголь. Порхает от цветка к цветку, словно бабочка, — яркие краски и никакой глубины. Я разрешил ему изучать живопись только потому, что на этом настаивал Тио Кабрал, хотя подобные занятия вовсе негожи для человека его происхождения. Однако после четырех лет упорного труда он бросил все в одночасье! И без всякой на то причины! Матра Дольча, Андрео! Как я могу доверить кому-нибудь из них знание, необходимое моему преемнику? Ни один не достоин трона Тайра-Вирте, не говоря уж о Тайра-Вирте вместе с Гхийасом.
— Вы молоды и полны сил, ваша светлость, — сказал Верховный иллюстратор. — У вас еще будут другие дети.
Рохарио вздрогнул и отвернулся. Рядом стоял Эрмальдо и смотрел на него с обычным пренебрежением. Неужели все знают, что Великий герцог презирает собственных детей? Рохарио, хромая, направился в свои покои. Все тело у него болело. Он отрешенно приказал слугам складывать вещи. Оставаться в Палассо не было никакого резона.
Глава 60
Беатрис частенько повторяла, что ей следует входить в дом через заднюю дверь, отведенную для слуг, но Элейна терпеть не могла прятаться. Тыльной стороной ладони она отбросила черные волосы с лица и гордо зашагала по ступеням, ведущим в Палассо Грихальва. Два старика, сидевших на скамейке рядом с дверью в мастерскую, были свидетелями ее драматического появления. Один опустил глаза, другой улыбнулся. Элейна не знала, рассердиться: ей или, наоборот, обрадоваться.
— Дэво! — обратилась она к старику, опустившему глаза; уже шестьдесят лет он растирает и смешивает краски для семейства Грихальва. — Закрой мастерскую, да понадежнее!
— Посиди с нами, меннина, — сказал второй старик и похлопал рукой по скамейке, такой древней, что дерево стало гладким, точно камень. — И где же ты была?
Элейна не думала, что встретится с грандтио Кабралом.
Она подготовилась к тому, что мать в очередной раз начнет упрекать ее за недостойное поведение, и слова как бы сами собой сорвались с губ:
— Я ходила смотреть на казнь, видела, как вешают людей. Солдаты шагаррского полка арестовали около двадцати человек, их объявили зачинщиками беспорядков, и они предстали перед судом. Им даже не дали возможности выступить в свою защиту! И вот — всего десять дней спустя! — двенадцать человек повесили. Что же это за правосудие такое?
— Скорое правосудие, меннина, — мягко промолвил Кабрал. — Или, может быть, ты хочешь отдать свою спальню семье какого-нибудь нищего?