Марко Леонетти - Клыки Асуры
А он уже близко к священным покоям. Так близко, что может вызвать помрачение ума не только последователей тайного культа, но и самого великого Асуры.
В следующие мгновения, вновь свернувшиеся в цепь скорых событий, Ган понял, что его спасение в скорости. Время — его козырь, его надежда и защита. Добраться до Рубиновой Палаты, пока жрецы не отыскали его своим мысленным взором! Нанести удар, расправиться с врагами, забрать священный артефакт и скрыться. Только так можно выбраться из западни, — иначе паутина вскоре стянется, и он окажется во власти магии этого древнего места. А это, само собой, означает полный провал.
Ганглери рванулся вперед — впрочем, он был не настолько опрометчив, чтобы оставить пленника позади себя. Резкий толчок в спину заставил Бануна повысить скорость как минимум вдесятеро. Вдвоем они преодолели за один рывок почти двадцать футов.
Словно в протест их скорому приближению к темной сокровищнице, плиты пола скорбно зашелестели, по их каменным телам пробежала мелкая дрожь. Сумасшествие лязгающей лихорадки не спало ни через миг, ни через десять мгновений. Наоборот, храм совершил еще несколько судорожных спазмов, прокатившихся по его коридорам пищевода, от которых у Безликого Демона клацнули зубы.
Вперед! Туда, где воля невидимых жрецов раскручивает вихри неподвластной пониманию силы. Туда, где отчаянно сопротивляются наступлению неизбежного хранители тайного культа.
Плиты под ногами вздрогнули — на этот раз необычайно сильно, так что их древние холодные тела расчертили тонкие змейки трещин. Новый толчок из-под земли раскрошил серые квадраты и разметал по воздуху острые осколки.
Ганглери толкнул своего пленника к двери.
— Отпирай! — приказал он.
Вендиец дрогнул, но приказ выполнил — трясущаяся рука нашарила заветный ключ, тяжко скрипнул замок, створки двери разъехались в стороны, и перед грабителями открылся вход в Рубиновую Палату.
— Ты идешь первым!
Банун сделал шаг.
… И умер.
Из спины жреца торчал каменный наконечник копья, пробивший служителя храма насквозь. Две многорукие статуи, охранявшие вход, ожили и атаковали дерзких разбойников. Почитатель великого бога стал первой жертвой каменных защитников святилища.
— Проклятье Асуры…! — перед тем, как умереть хрипло прошептал Банун, давясь собственной кровью. Его пугала не столько смерть, сколько знание того, что его могущественный покровитель, которого он предал, хоть и не по своей воли, все-таки подверг его справедливой каре. В глазах брахмана, в которых уже начал затухать огонек жизни, застыла тень ужаса. Еще мгновение — и он свалился на пол, парализованный и оцепеневший, и последняя искра жизни оставила его тело.
Паррак не стал терять время. Задумайся он хоть на миг, и он бы разделил горькую участь почитателя Асуры. Когда твоя жизнь висит на волоске, который кажется тоньше той лунной нити, коими Атали расшивает свое звездное покрывало, предаваться размышлениям не лучший выход. Ты сможешь подумать над этим потом, когда заветный предмет будет в твоих руках, когда от проклятого храма тебя будет отделять целая пропасть лиг, но не в те краткие моменты, когда все окружение так и дышит ненавистью, где каждый дюйм пространства пропитан мерзким смрадом желания погубить тебя. Когда в твое тело направлены вражеские копья и мечи, готовые вот-вот вонзиться и разорвать твое сердце, время действовать, отдав разум во власть выработанных рефлексов.
Копье прошло мимо правого бока Ганглери. Каменный меч рассек воздух где-то в полфута над его головой. Бездушный охранник размахнулся верхней рукой и ударил Гана дубиной, которая поразила не самого убийцу, но стену за его спиной.
Храм внезапно затих, выбросив в пространство звон тишины. Другая статуя, убившая Бануна, сделала шаг в сторону Тандара-убийцы, наступив на распростертое тело брахмана. Краем уха Ган услышал, как хрустнули кости под тяжелой ступней. Кинжал здесь не поможет. Поразить врагов таким тонким лезвием — все равно, что пытаться проткнуть иглой прочные доспехи.
Один из кхитайских мудрецов, у которого Ганглери случилось побывать учеником, говорил: «Если не можешь одолеть врага, заставь его работать на себя».
Статуи две — одинаково неуязвимые и безмозглые. Они созданы для того, чтобы крушить, ломать, убивать, но не для того, чтобы сражаться!
Уклоняясь от страшных ударов, способных размозжить его череп или обратить в порошок позвоночник, сильно рискуя — но все же не так, чтобы открыто подставляться под атаку — охотник за сокровищами занял позицию как раз между двумя своими противниками. Каменное оружие одного из защитников зала гулко ухнуло, столкнувшись с мечами и копьями своего двойника. Мелкая пыль брызнула во все стороны. Ганглери избежал попадания чудовищных орудий убийства. Едва он успел перевести дух, как статуи атаковали вновь — быстро и до смешного бездарно. Меч одного из стражей, слившийся с рукой владельца, пробил каменную плоть своего напарника и там застрял. В одно мгновение дубина второго с надсадным скрежетом обезглавила первого. Два многоруких воина повалились наземь — уже не парой опасных противников, но грудой бесполезных обломков. Ган не стал торжествовать. Внимание вора тут же поглотил открытый вход в Рубиновую Палату. Предмет его надежд и безотчетных страхов вендийских жрецов был как никогда близко. Стоило сделать еще несколько шагов — и он, наконец, заполучит вожделенный артефакт. Секрет Асуры был занавешен тьмой — даже на алтарь, на котором хранился волшебный предмет, не падал свет. Словно тень таинства, облекшаяся в плоть ночного мрака, навеки объяла святыню храма. Было похоже, что печать забвения, которую так старательно берегли почитатели великого бога, уже никогда не будет сломана вторжением чужака. Ган готовился опровергнуть это заблуждение.
Безликий демон ворвался в зал и замер — всего на миг, чтобы оценить степень риска и всевозможные преграды, которые могут возникнуть на последних шагах его миссии. Здесь он встретился лицом к лицу с той силой, что стерегла святыню. У ступеней небольшой лестницы, той, что вела к темному алтарю, сидел глубокий старик. Отсутствие дыхания, противоречивое в сложившейся ситуации спокойствие мыслей, полная недвижность — казалось, Рубиновую Палату стережет мертвец. Тем не менее, глава Святых Хранителей, вопреки мимолетному впечатлению, был полон силы.
Слева от пожилого поклонника Асуры стоял более молодой почитатель. У этого вендийца наблюдался горячий нрав, свойственный его годам — человек готовился к бою, к жаркой схватке, которая поможет предотвратить, казалось бы, неизбежное, и, если понадобится, брахман был готов расстаться с жизнью без малейших колебаний. Его взор из-под грозно сошедшихся бровей прожигал Ганглери насквозь. Одно мановение руки его наставника, один слабый жест — и он растерзает дерзкого грабителя голыми руками.
