Наталья Турчанинова - Киндрэт. Кровные братья
— И какие у тебя проблемы?
— Недостаток общения.
От неожиданности он едва не споткнулся:
— Это у тебя недостаток общения?!
В душе у него мелькнуло не очень приятное чувство. Подозрение, что я «выпендриваюсь» и набиваю себе цену.
— Очень многие хотят быть не тем, кем являются. Изображают не то, что испытывают на самом деле. А я улавливаю их подлинные чувства. И знаешь, как редко удается встретить человека, у которого внешние и внутренние эмоции совпадают?
Лориан нахмурился, машинально звякая мелочью в кармане куртки:
— Ты чувствуешь это, потому что эмпат?
В его голосе звучало некоторое сомнение. Он еще не до конца поверил в мои редкие психические способности.
— Да. С тобой, например, мне общаться легко. Ты говоришь то, что чувствуешь. У меня нет ощущения постоянного раздвоения, когда человек улыбается тебе, а сам испытывает глубокое отвращение.
Подросток наклонил голову, глядя себе под ноги, засунул руки глубже в карманы. Задумался. Принял мое объяснение:
— Но ведь многие понимают, когда им врут или лицемерят. И для этого вовсе не нужно обладать какими-то особыми способностями.
— Понимают. Но не чувствуют, как я.
Мальчишка кивнул. Его не задело, не покоробило мое признание собственной уникальности.
— А где ты работаешь? То есть твоя работа как-то связана с твоими способностями?
— Я консультант у одной… фирме. — Даже не соврал.
Просто упростил до человеческого уровня понимания свое занятие.
— Ясно. — На самом деле ему было совсем неясно, кого и для чего я консультирую, но он посчитал невежливым расспрашивать дальше.
Следующие пять минут мы шли молча. Каждый из нас думал о своем, не испытывая ни малейшего желания посвящать в эти мысли другого. Вышли на Кутузовский проспект. Здесь дул сильный, порывистый ветер. В разрывах облаков проглядывали куски черного неба. Звезд не было видно, их затмевали огни реклам. По дороге мчались машины, с гладких полированных боков срывалась дождевая пыль.
— Тебе куда? — спросил Лориан, имея в виду метро.
— Серая ветка.
— Дать тебе номер моего телефона? А то Вэнс не успел.
— Говори, я запомню. И запиши тогда мой.
Он полез в карман, вытащил блестящий новенький сотовый, нажал на несколько кнопок, продиктовал свой телефон, сохранил «мою» запись.
— Ну что? Счастливо, Лориан.
— Пока. Спасибо большое за Гемрана.
— Не за что, — повторил я ответ Вэнса.
Я шел вдоль Дмитровского шоссе, рассматривая спешащих навстречу прохожих. Усталые, сосредоточенные, хмурые, счастливые, равнодушные, заинтересованные лица. Если бы я не умел защищаться, они смели бы меня потоком своих мыслей и эмоций.
Мне нравилось бродить по городу, среди людей. Не глядя «выхватывать» человека из толпы и читать его эмоции, видеть мир, окрашенный его чувствами. Для одного ночь была черной, враждебной, холодной. Для другого — мистической и романтичной. Для третьего — временем суток, которое нужно тратить только на сон или секс.
Я поднялся по узкой лестнице на железнодорожный мост. Облокотился о перила, глядя на шоссе и пролетающие подо мной редкие автомобили. За спиной, грохоча и обдавая жаром, пронеслась электричка. Железные ограждения затряслись, передавая вибрацию моим ладоням.
А ведь, пожалуй, мне не хватало ощущения, которое возникло в присутствии Лориана. Тепло, беззаботность. И солнце. Я видел мир, освещенный солнцем, в его воспоминаниях. Очень правдоподобно. Почему-то никто из моих человеческих друзей не держал в памяти блики света, играющие на листьях, длинные лучи, тянущиеся между стволов деревьев, черные тени от домов…
Я закрыл глаза, представляя это реальнее, и вдруг сквозь шум очередной электрички, бормотание голосов и гул ветра в опорах моста до меня долетел зов. Глухой и отчаянный вопль:
— Дарэл! Дарэл, помоги! Помоги-и!
Машинально повернувшись в сторону, откуда прилетел крик, я произнес мысленно:
— Слышу. Кто зовет?
— Артур… Арчи. Я в «Хамелеоне».
— Буду через… — я глянул на часы, — десять минут. — Жди.
— Жду! — всхлипнули в ответ.
На месте я оказался через семь с половиной минут. Улица была мне отлично знакома. На ней находились ночные клубы и бары с сомнительной репутацией. За поворотом — военное училище. И, насколько я знаю, будущие военные частенько отрывались здесь от нудной строевой службы. Я приходил сюда не чаще одного раза в две недели, чтобы поесть. В городе насчитывалось около трех десятков подобных заведений — я регулярно посещал их.
Присутствие Арчи чувствовалось по резким вспышкам паники и страха. Я видел этого парня у Констанс. Мелькал он там последние несколько месяцев. Высокий, тощий, нескладный, нервный. Сталкиваясь со мной в коридоре, смотрел с тихим благоговением и поспешно уступал дорогу. Взгляд как у нашкодившего щенка, ожидающего трепки, постоянное желание сделать все правильно, и полное незнание, что именно — правильно. А в глубине души — хорошо скрытая злоба отчаяния.
Интересно, что натворил мой младший братец? И не вызывает вопросов, почему он не просит помощи у Констанс. Темпераментная ирландка имеет склонность жестоко наказывать за малейшую ошибку. А я слыву в клане личностью либеральной и снисходительной.
В клубе, как всегда, было шумно, полутемно и накурено до омерзения. Толкались в дверях девицы, приличные и не очень. Компания развязных молодых людей лениво переговаривалась и посматривала по сторонам с голодной жадностью. Больше всего их интересовали те самые не очень приличные девицы и выпивка со скидкой, полагающейся по флаерсу. Бродили одинокие дамочки, профессия которых без труда читалась на их лицах… Еда, всего лишь еда.
И по традиции на фейсконтроле ко мне опять привязалась одна из охранниц. Дважды проверила карманы и, как обычно, не нашла ничего запрещенного. Она помнила меня в лицо и искренне считала извращенцем, который приходит в клуб за удовольствиями сомнительной чистоты. Забавно было чувствовать ее брезгливое высокомерие и ехидное «все я про тебя знаю».
Кристоф никогда не ходил в подобные «клубы», его раздражала толпа, хамство охраны и музыка. Впрочем, нет, однажды мы были здесь вместе. Он с непроницаемым лицом оглядел малый зал, прошел в бар и, ничего не сказав, вышел вон.
Арчи ждал меня. Он сидел на корточках в мужском туалете, прислонившись спиной к стене, и смотрел в кафельный пол. Серые спутанные волосы свешивались на его лицо, кожаная куртка, предназначенная для того, чтобы придавать больший объем худосочной фигуре, сползла с плеч, согнутые колени торчали под острым углом, на одном — джинсы порваны. Дань моде или последствия драки. На расстроенного парня не обращали внимания. Не до него.
