Ольга Табоякова - Добро пожаловать!
- Она не моя, - я вздохнул и вдруг понял, что опять глупость сказал. Моя она, моя, и моей будет, мне бы только не опоздать.
Раздался стук в дверь, и к нам пожаловал очень странный субъект. Самым странным было то, что он был в меховой шубе и шапке, несмотря на довольно жаркий день. Я бы оценил температуру в районе двадцати трех градусов по шкале Цельсия.
Больше о личном мы не говорили, а быстро начали сходить с ума с посетителями. За шесть дней их было почти две сотни человек. Но я отвлекся. Это была лишь первая ласточка с таким же странным требованием, как и его одежда.
- Ищу своего племянника, - заявила эта меховая личность. - У вас должно быть его личное дело.
Мы с Антоном не успели отреагировать, как открылась дверь начальника. Выглянул сам Дон Де Сорео.
- Архивные дела входят в обязанности моего личного помощника, - дверь закрылась.
Я услышал, как Антон бормочет, что всегда мечтал стать личным помощником. Если он личный помощник, то я кто?
Этот пришедший пыхтел и сопел. Видать жарко в шубе-то. Но я не вмешивался. Я призван охранять Антона, вот и буду следить, чтобы на него не напали. Антон долго метался, по коридору, пытаясь найти, где находится архив. Удалось это сделать минут через сорок.
- Жека, - позвал он из коридора. Голос был хриплый. Похоже, что возникли какие-то проблемы. Я пошел, оставив этого шубного типа одного.
Помещение архива можно было описать следующей метафорой: "Семь Олимпийских Дворцов, все забитые до потолка разными папками".
- О! - я вдруг припомнил, как разбирал архив в "Прогрессе". Эх, какое светлое время было.
- Твою мать, - это уже Антон. Он оценил, сколько ему придется работать, чтобы "удовлетворить посетителя".
- Не может здесь не быть системы оглавления. И вообще надо спросить, кого ищем-то, - мы все еще стояли в дверях, не решаясь войти.
- Да, Жека, ты профи, - пробормотал Антон.
Опять я нарвался. Не хочу, чтобы меня таким воспринимали. Я же человек, который может и ошибиться. А он стал приписывать мне слишком много. Случись что, это плохо. Он не сможет быть самостоятельной боевой единицей. Здесь я оборвал свои мысли. Куда меня несет? Я же не его учитель.
"Ты уверен?", - прошелестел в моей голове учитель.
Не пойму откуда он взял эту привычку выговаривать мне по типу тихого внутреннего голоса. И при том всегда ведь выскажется так, что потом очень неуютно на душе.
Мы собрались было вернуться в приемную за меховым типом, но он пришел к нам сам. Теперь он с большим неодобрением оглядывал это чудо архивной мысли.
- И долго вы искать будете? - сурово потребовал он ответа у Антона.
- Ээээ, сколько понадобится, -также сурово ответил Антон.
Я понял даже без подсказки учителя, что Антон стал подстраиваться под посетителя. Каталог этого архивного ужаса нашелся минут через сорок. Посетитель убыл, осчастливленный и удовлетворенный.
Отдохнуть мы не успели, в приемную пожаловал новый гость. Это был весьма спесивый остроухий. Ему требовалось составить точную справку о количестве гвоздей в левом крыле здания для проживания учеников Академии Дона Де Сорео. Минут сорок я имел удовольствие наблюдать высокомерного и весьма чванливого Антона Макарова.
Затем заявилась женщина. Глухая и глупая, но упорная. Вообще-то в этот момент Антон Макаров был близок к смерти, как никогда раньше. Я бы сам его придушил, когда он стал копией этой бабуськи.
Мы успели поесть, как заявился опасный тип в черном балахоне. Он цедил сквозь зубы и требовал нашего рабского подчинения. Здесь уже мне пришлось смотреть в оба, но Антон воплотился в подобное убожество, и посетитель ушел, довольный нашими стараниями.
Кто был потом, я уже не помню. Но поток не прекратился и ночью. Лишь два часа до рассвета нам удалось поспать, а потом все сначала.
- Мамочки мои, - к концу второго дня взвыл Антон.
Я был с ним принципиально согласен. Но пасовать не хотелось. В этом он был со мной солидарен.
В эту ночь к нам пришли человек двадцать. Кто-то просто заскакивал, чтобы попросить лист бумаги, а кто-то по более серьезным вопросам: письмо написать, бумаги выправить, архивное дело найти, выслушать речь, написать стих, приготовить кофе, объяснить порядок работы Академии, найти ученика...был даже посетитель, желающий, чтобы Антон ему спел.
- И это все входит в обязанности секретаря? - Макаров был страшен, как недоспавший медведь.
Я предполагаю, что я выглядел еще хуже.
- А кто его знает? - я ответил просто, чтобы поддержать разговор.
На душе теплилась надежда, что нас сюда зашуровали дня на три. Нет, прошел третий день, а затем четвертый, а потом пятый.
На шестой я понял, что Антоша спятил. Так много людей и нелюдей. Каждый приходил в сильной эмоциональной фазе. Спокойных почти не было. Антон подстраивался под всех. Вот и начал сходить с ума.
Я только не понимал зачем меня сюда засунули. Я-то причем? На Антона никто не напал. Да и из меня аховый защитник.
"Ученик, ты - идиот", - жалостливо сообщил Великий Воин Гада.
Я где-то так и предполагал. Но вдруг замечтал получить более детальные объяснения. Этот финт с учителем не прошел. Как обычно, "думай сам". Думать самому после подобных шести суток было противно. Именно, что противно. Это надо быть извращенцем, чтобы думать в такой ситуации.
"Эй, не упивайся собой", - рыкнул мой учитель.
А он прав. Что мой наставник ненавидел, так это трусость, малодушие, самоупивание, рефлексию и еще дурость. Я извинился.
"Простите, учитель. Просто не пойму, они там собрались нас довести посетителями до смерти? Уже шестой день заканчивается, а конца и края не видно".
"А ты, что хотел?".
"А что я мог хотеть? Я даже не предполагал, что из работы в канцелярии можно устроить такую изощренную пытку", - признался я в своих тайных мыслях.
"Пытку можно устроить из всего, чего угодно. Знаешь, есть такой закрытый клан в империи Сандавана. Вот они пишут трактаты по этому поводу. Книги имеют бешеный успех".
Почитать подобный шедевр мне захотелось и даже можно сказать, что очень захотелось, но это желание не решало моих проблем.
"А твои проблемы какие?", - подивился учитель.
"Так Антон скоро точно двинется. Сейчас я вижу, что у него временно. Но вот он сидит, бормочет что-то о бородатых остроухих, о придурковатых начальниках и о чашках кофе. Глаза-то у него безумные, дикие, почти чокнутые".
"Это его проблемы", - законно возразил мой учитель. - "Тебе что поручили?".
"Его охранять. - На этом этапе до меня дошло, что я попался в ловушку мышления. Я подумал только о физическом воздействии на Антона Макарова. А ведь эти сволочи довели его до состояния истощения и сумасшествия, не прибегая к физическому насилию".
![Никита [ИАКИНФ] Бичурин - ОПИСАНИЕ ПЕКИНA (перевод)](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
