Алена Даркина - Растущая луна: зверь во мне
Она спустилась по лестнице вниз, там нашла другую, ведущую к мужским спальням. Вскоре она стояла в коридоре с несколькими дверями. Занято было лишь две комнаты: в одной спал Алет, в другой — Удаган. Перепутать оборотню невозможно.
Двери в замке не запирались. Ранели вошла в спальню и залюбовалась: Алет спал, раскинув руки на широкой кровати. Как же давно она не видела его без одежды. Пусть он прикрыт покрывалом, она это немедленно исправит. Девушка решительно направилась к нему, но мужчина проснулся.
— Кто здесь? — ладонь шарит в поисках меча, но тут же замирает: заметил блеск ее глаз. — Ранели? Что ты тут делаешь?
— Я сейчас тебе объясню! — она сбрасывает плащ на пол и запрыгивает на кровать. Их разделяет меньше двух локтей, но девушка не торопится преодолеть их. — Я пришла проверить, тот ли ты эйман, который собирался на мне жениться. Сокол любил меня. Мы болтали с ним часами. Он прикасался ко мне. А парень из дома Каракара, почему-то меня избегает. Боится остаться со мной наедине и за весь день произносит лишь: "Доброе утро, Ранели", "Приятного аппетита, Ранели" и "Спокойной ночи, Ранели". А если я приближаюсь, он отпрыгивает и спасается бегством. Что происходит? — он дышал тяжело, с надрывом. — Если я тебе больше не нравлюсь, скажи об этом честно.
— Нравишься! — она давно не слышала у него такого хриплого голоса.
— Меня порядком раздражает то, что происходит, — Ранели игнорирует это восклицание. — Я играю по вашим правилам. Я дурацкую птицу почти вышила! Я готова делать все, что нужно, но я должна знать, что ты меня любишь, иначе все теряет смысл. Если ты не проведешь эту ночь со мной, я просто уйду. Сегодня. Немедленно. Мне просто…
Она не успевает договорить, потому что Алет сжимает ее в объятиях. И страх уходит, уступая место страсти. Он ее любит, ничего не изменилось. Это ее прежний Сокол.
…Ночь рассыпается на осколки кратких мгновений, когда она осознает происходящее…
— …У меня в глазах темнеет, когда ты рядом — так я тебя хочу. Поэтому старался держаться подальше. Иди ко мне.
— Сам иди…
…Победный крик Ранели сливается с низким рыком Алета. Он обессилено падает на кровать, воздуха катастрофически не хватает…
— Господи, мы весь дом перебудим!
— А мне плевать! — глаза девушки сверкают то ли от гнева, то ли от торжества.
…Буря утихает, превращаясь в ласковую волну, качающую обоих с непередаваемой нежностью. Она упивается каждым его прикосновением и щедро дарит свои. За все дни, пока они были в разлуке…
— Как же я счастлив… любимая… я сейчас умру.
— Только попробуй…
Он уснул, когда за окном посерело. Не уснул, а будто на самом деле умер, даже дыхание почти исчезло. Ранели целовала бы его еще, если бы веки не закрывались сами собой. Поэтому она прижалась щекой к татуировке возле сердца. Что там с эймом: спит или летит куда-нибудь? Неважно. Главное, он здесь, под ее щекой, и в любой момент она может к нему прикоснуться губами.
…Как же ей хотелось стереть наглую улыбку с лица Халварда. Эти вальяжные движения, эти маслянистые глазки, словно ощупывающие ее фигуру, — точно отбирает телку и быка на племя. С каким бы удовольствием, она расцарапала ему морду. Она бы справилась без сомнения! Но Алет твердо держит ее за локоть. Они стоят в том же круге, где Охотник собирал эйманов, уже взявших себе имя. Когда Халвард сказал все, что собирался, эйманы покинули амфитеатр. Лишь некоторые задержались, радуясь возможности обговорить что-то с Охотником до Обряда. Авиел и Удаган только что отошли от мужчины в темно-зеленом кафтане. Девушка чуть посторонилась, пропуская эйма-льва, скалящего зубы, и бьющего хвостом по бокам. Теперь их очередь. Они становятся перед Халвардом. Алет собран и сдержан. На его плече — темно-коричневый сокол, размером чуть меньше чем эйм-каракар отца. Когда он вертит головой, открывается белый ошейник и рябая грудка. Ранели не смотрит в его черные глаза. Посмотришь — умрешь.
— Это моя невеста. Мы хотим обвенчаться перед осенним обрядом, — голос Алета напряжен, он опасается подвоха. Оказывается, не зря.
Мутно-зеленые глаза Охотника сверлят Ранели. Внезапно девушка осознает, что он вовсе не худой, как казалось издалека. Это рост — такой же, как у Удагана, — обманул ее. Но у Льва такой размах в плечах, что не во всякую дверь пройдет, а Охотник строен.
— Я не проведу обряд над вами, — выносит вердикт Халвард. Губы насмешливо кривятся. Он смотрит на эйма-алета, и смерть обходит его стороной. Птица съеживается, словно хочет исчезнуть, но исчезнуть не может. Пока Халвард не отпустит.
— Но Охотник… — Алет встревожен — этого он не ожидал услышать.
— Она не будет твоей женой, — категорично заявляет Охотник. — Уходи.
И тут оказывается, что небрежно брошенное "уходи" относится только к Алету. Халвард хочет остаться с ней наедине. На мгновение она забывает, что его магия, не имеет над ней власти, что она легко справится с ним, если обратится. Забывает и сердце останавливается от ужаса. Неужели Сокол бросит ее на съедение этому…?
Алет с глухим стоном запрокидывает голову и тут же сгибается пополам, на песок Ритуального круга падают капли крови. Девушка хватает его за руку. Что происходит? Кровь течет из носа.
— Я… не… уйду… — она скорее догадывается, чем слышит эти слова сквозь болезненные хрипы. И тут же ее озаряет: Охотник убивает его за то, что он не желает повиноваться. Страх Ранели сменяется болью и гневом.
— Алет, иди, пожалуйста! — вскрикивает она. — Иди, все будет хорошо.
— Уходи! — повторяет Халвард. Голос становятся жестче.
— Да прекрати же ты! — Ранели едва сдерживает себя: из-под верхней губы показываются клыки.
В круге появляется Удаган. Злобно глянув на Охотника, подхватывает обессилевшего брата и почти уносит его. Ранели выпрямляется и, прищурившись, смотрит на Халварда. Она не эйман, с ней так легко не справиться. Сделает одно неверное движение и…
Он обходит вокруг нее и выносит вердикт:
— Нет, ты не годишься, — у Халварда нет серебряного оружия, и все же он ни капли не боится ее гнева. Может, потому что держит в руке жизнь того, кого она любит. — Ты можешь стать матерью Охотника, но матерью эймана — никогда, — объясняет он веско. — Ты же познакомилась с их женщинами. Они могут быть ослепительно красивы, но в то же время они будто добровольно заковали себя в кандалы. В них нет огня. Это кроткие, верные жены, месяцами и годами ожидающие возвращения мужей. Ты не способна на такое.
— Откуда ты можешь знать? — не выдерживает Ранели.
— Я — Охотник. Я знаю все, что касается эйманов. В тебе огонь, который эйману не нужен. Он захочет сделать тебя такой же, как другие жены… И обломает о тебя зубы, — он точно вбивает с каждым словом гвоздь в сознание. Внезапно Халвард скалится — забавная мысль посещает его. — А знаешь что? Я вас обвенчаю. Но весной. Так и передай Соколу. Ты станешь его женой не раньше весны.
