Сергей Радин - Путы для дракона
— Папа! (Леон обернулся) Спасибо.
— Спокойной ночи, солнышко.
Он прикрыл за собой дверь, но к себе не пошёл, а снова направился к зеркалу.
Да, особенная. Ему не приходилось одёргивать Ангелину в её стремлении дать дочери ту роскошь, которой, видимо, сама была лишена в детстве. Игрушки, по–королевски пышные одеяния, умопомрачительная детская мебель, импортное питание — остановить Ангелину ничто не могло. До школы Анюта росла послушной прелестной куколкой. В первом классе девочка заставила старшего брата показать, как обращаться с компьютером. В третьем — выучилась у дяди водить автомобиль и не на шутку злилась на свои ещё коротенькие руки–ноги.
Леон иногда боялся, что его стремительно взрослеющая дочь скоро начнёт постоянно воевать с матерью, которая отчаянно желала, чтобы девочка осталась маленькой. Но у Анюты оказалась не только ангельская внешность, но и ангельское терпение снисходительного взрослого: она стоически переносила минуты примерки многочисленных нарядов и не отказывала Ангелине в удовольствии видеть дочь в великолепных кружевах, хотя сама предпочитала джинсы с маечкой или свитером — в зависимости от времени года…
Зеркало дрогнуло. Полосы, образованные кривизной зеркала, волнообразно качнулись и снова застыли. Иллюзия движения наконец заставила Леона очнуться и встревожиться: Ангелина могла проснуться и испугаться его долгого отсутствия.
Он повернулся к двери…
Многоголосица звонкой и весёлой толпы упала на него разом, будто он нечаянно распахнул не ту дверь. Сквозь гомон и взрывы смеха пробивалась жизнерадостная музыка.
«Сейчас все прибегут: и Ангелина, и Андрюха, и Мишка…» — не смея дышать, подумал Леон и закрутил головой, пытаясь отыскать источник шума. Краем глаза скользнул по зеркалу. Звонкоголосый шум оборвался. В прихожей стало даже не пусто — пустынно, и стены словно отступили полшага назад.
Сначала иллюзия, теперь — галлюцинация.
Он взялся за дверную ручку, панически обдумывая дальнейшие движения и представляя себя в коридоре, в спальне…
За спиной, когда он почти закрыл дверь, удивлённо прозвучал молодой голос: «Магистр?»
Глава 4
Охрана двинулась было вперёд. Но Андрюха коротко рыкнул, и парни остановились. Андрюха вовсе не хотел издеваться над мямлей–зятем. Просто ему интересно стало, как и сможет ли вообще бедолага выкрутиться из неловкой ситуации.
От ресторана, куда они традиционно заехали пообедать к Манекеше, уже взрослому, заматеревшему метрдотелю, Леон, как обычно, перешёл дорогу к газетному киоску. Он успел набрать довольно солидную кипу газет и журналов, когда его медленно, но верно окружили цыганки. Андрюха видел, как Леон, растерянно улыбаясь, отрицательно качает головой. Из‑за проезжающих машин ничего не слышно, но резкие, жёсткие голоса цыганок, казалось, вспарывают воздух. С неряшливо опущенными и выпяченными животами, в обязательно грязных юбках, женщины походили на встрёпанных куриц, пробежавшихся под дождём по самым жидким лужам.
Леон сделал шаг в безуспешной попытке вырваться. Прилично одетый человек, один, показался цыганкам лёгкой добычей. Андрюха ухмыльнулся: откуда им знать, что деньги, выданные им Леону, все до копеечки ушли на газеты? Но, тем не менее, Леона пора бы выручать…
— Хозяин, — не выдержал один из охранников. — Помочь бы надо. Эти бабы убьют — не постесняются, а то и хуже что придумают…
— Погоди‑ка, они не гадать ему собрались? — засмеялся Андрюха. — Вот к кому насчёт памяти надо было обращаться‑то — всю правду рассказали бы. Ладно, пошли. А то и правда, съедят его.
Видимо, Леон решил покориться судьбе (хотя пару раз оглянулся на Андрюху), и горластые бабы угомонились. Одна, толстая, громоздкая, держала его руку ладонью к себе и громко что‑то объясняла. Её подбородки тряслись, и Леон, похоже, с трудом подавлял гримасу брезгливости… Цыганка опустила глаза к его ладони…
Крупно шагавшая помощь не понадобилась.
Женщина резко шагнула назад, а поскольку товарки окружили пару тесным кольцом, стоящая позади неё цыганка ругнулась и захромала из толпы. Гадалка уже не смотрела на ладонь Леона. Она пристально вглядывалась в его глаза.
И тут Андрюхе почудилось чёрт те что: цыганка не то что смотрела — она взгляд отве… отодрать не могла!..
Андрюха сам неохотно отвёл глаза от старчески вдруг обвисшего бабьего рта недавней воительницы. Леон был в порядке, и — чёрт бы подрал этого рохлю! — он сочувствовал этой курице, которая впялилась в него!
Внезапный, как выстрел, визг — и вся орава неуклюже помчалась вниз по улице толпой всполошённых пыльных кур. Видеть эту пёструю, несуразную в громоздких одеяниях толпу и смешно, и жалко на упорядоченных линиях улицы, среди людей, одетых легко по жаркой погоде.
Отсмеявшись, Андрюха обернулся к Леону. Тот беспомощно улыбнулся в ответ.
— Ну, что, тихонький наш! Может, поделишься, что ты им такое высказал? Чем этих клуш так шуганул?
— Я просто сказал, что у меня нет денег, — сам с недоумением признался Леон.
— И ничего больше?
— Нет, ничего. Толстушка настаивала, что им от меня денег не нужно. Они хотели адрес какой‑то больницы узнать. А поскольку я не знал, решили мне погадать. Почему‑то, как они выразились, в благодарность. Вывернутая какая‑то логика: не знаю адреса — и благодарность.
Даже охранники позволили себе лёгкую усмешку (они всегда снисходительно относились к зятю хозяина). А Андрюха и вовсе благодушно захохотал. Они подошли к машине, и он отобрал у Леона пачку газет, бросил на заднее сиденье.
— Логика у них нормальная. Видят, мужик на бумажную дрянь не скупится — значит, денег куры не клюют (эк, как эти куры на язык лезут!) Как они всполошились, а? Ну, и наивняк же ты, Леонид!
И, хохоча, он шутливо замахнулся на Леона.
Секунда — и ближайший к Андрюхе охранник бросился под страшный удар, прикрывая хозяина, и буквально вмялся в Андрюху, а вместе с ним — в дверцу машины.
Ничего не понимающий Андрюха, на мгновения зажатый между машиной и охранником, через плечо последнего увидел лицо Леона: внезапно жёсткое и высокомерное в момент блока на шутливый замах и почти одновременного ответного удара, оно вдруг застыло, как нечаянно остановленный кадр; затем лицо на кадре начало таять, снимая обострённость черт… Опомнился второй охранник, прыгнул сзади — скрутил руки уже привычному, перепуганному Леону.
Первый секьюрити быстро поехал к ногам Андрюхи. Тот поймал его за плечи в последний миг, иначе парень окончательно разбил бы себе голову.
— Леонид, братишка, ты что это?.. Николая‑то за что?
В ужасе глядя на окровавленное лицо охранника, Леон беспомощно забормотал:
