Янина Жураковская - Хранители времени. Интермедия
— Видишь? Ну? Тёмненький, взор аж до спинного мозга достаёт и вообще… — шепнула Малинка на ухо Зикке.
— Отдин литц с наш Лар! — шепнула Зикка на ухо Дане.
— Брат родный! — шепнула Даня на ухо Малинке.
"Никакого сходства", — нахмурился Ларвеор, с лёгкой горечью проводя ладонью по только начавшему отрастать «ёжику». Слабости бывают даже у несгибаемых героев. Капитан, например, был очень привязан к своим роскошным чёрным кудрям, смоляной волной спадавшим до лопаток. Так привязан, что после знакомства с Палючкой, простите великодушно, Дыханием дракона, ему понадобилась целых пять секунд, чтобы погасить багровое пламя в глазах.
Вот это действительно было страшно.
А боевая тётка всего-навсего стала густо-свекольной, под цвет халата, тяжело, по-звериному, задышала и чуть пригнула голову. "Совсем как покойный Уэйд, — подумал капитан. — История любит нахоженные тропы…"
— Чавой сказа-ал?! — пророкотал громовой глас. От зловещего звука сминаемого железа Зиккины змейки встали дыбом.
— Что мне очень жаль. Но я вынужден так поступить, — ещё спокойнее, если это вообще было возможно, сказал повар.
Повинуясь его знаку, терминатор надвинулся на тётку, занося внушительный кулачище размером с детскую головку, и тут же получил от неё трубой по черепу. Труба погнулась. Красноглазый пошатнулся и рухнул как подрубленный дуб. Повар беззвучно подался вперёд, неторопливо протянул руку, легкий тычок в шею — и добрая тихая старушка стала совсем тихой и спокойной. Пришелец аккуратно уронил её на пол, вытащил из кармана веревку и, не спеша, принялся связывать тётке руки и ноги. Красноглазый сел, покрутил головой и завязал отлетевшую в сторону трубу в узел. Барды громко выдохнули. Мужик в трусах размашисто перекрестился бутылкой. Мумий с трудом поднялся по стеночке и что-то прорычал.
— О чём он, мэтресса? — наивно полюбопытствовал Ярок. На щеках чародейки расцвело по лиловому пятну, маленькая ручка с бирюзовым маникюром сделала незаметный жест и парень, страшно захрипев, схватился за горло.
— Ну что ты, Криста, мальчик не хотел тебя обидеть, — с укоризной сказал Сивер, всё ещё обнимая жену, хотя необходимости в том уже не было. Чародейка надула губки и, не вполне понимая, что делает, уткнулась носом ему в плечо. Ярок обмяк, судорожно хватая ртом воздух и потирая горло. — Лич сказал: страшнее тёщи зверя нет.
— Ты подучил египетский? — удивился барабанщик.
— Скорее, это личный опыт, — негромко заметил повар.
Ларвеор повернул голову, и карие глаза встретились с карими. Пришелец смотрел на него в упор, а на его губах змеилась ехидная и всезнающая улыбка, которую капитан сотни раз видел на одной и той же перекошенной спросонья роже. В зеркале.
"Стивен Сигал возглавлял спецотряд, — вспомнилось ему, — у него был приказ вырубать всех подряд. И он вырубил всех, и он вышел на связь. "Сэр, я вырубил всех!" — доложил он, смеясь…"
— Никакого сходства, — проворчал капитан, не обращая внимания на ехидное хмыканье Леориэль.
~ *~* ~
— Варон залэз балшой сасна и начал пасылат всэх на…
Новый аарт был длиннее других и куда сильнее. Чертог перемещений снова исчез, и купол со всех сторон обступили высокие деревья с лиловой листвой. Трава была фиолетовой, небо — оранжевым, в воздухе летали крылатые коровы, а на соснах росла редиска. Заезжие барды почему-то вспоминали садовода Мичурина, который "полез на ёлку за укропом, а его арбузами завалило". Сивер утверждал, что изменения восприятия являются результатом применения многослойной иллюзии или вдыхания пыльцы растений, провоцирующей возникновение галлюцинаций. Барды нагло ржали и говорили, что чародею просто лилово все, что не фиолетово, а Сивер, конечно, хороший парень, но когда столько пьёшь, закусывать надо!
Полуэльф хмурился, принимая смех на свой счёт, и шептал под нос мелодичные заклинания на старо-эльфийском языке. Ярок удивлялся, что заклинания не срабатывают, пока Леориэль не перевела пару красиво звучавших выражений на всеобщий. Её товарищи покраснели, Аринх уткнулся лицом в ладони, хрюкая от хохота.
Чтоб в лэс всэгда биль дружба-мир, варон в ратан ваткнулы сыр…
А тем временем на поляне, заросшей ядовито-зелёными цветами, странные люди в костюмах животных делали… э-э-э… занимались… в общем, играли в жестокие игры. И пока мужская половина компании кроме Аринха и Сеи, уставившись в пол, брезгливо поджимала губы, женская прилипнув к голубому экрану… простите, к защитному куполу, следила за представлением. А между ними металась разъяренная Малинка и, брызжа слюной и тряся ядовито-розовыми лохмами, призывала друзей сказать: "Нет!"
Щёль гордый звэр лысыц. Скучаль. Увыдэль сыр и за торчаль…
— Пропаганде гомосексуализма и детской порнографии! — любезно подсказали барды. — Флаг тебе в руки, лохматка, и барабан на шею!
— Флаг зачем? — не поняла дриада, слегка обидевшись на «лохматку».
— Помахать! — гнусно усмехнулись пришельцы. — Тряпочка у тебя есть?
Малинка растерянно потеребила завязанный на шее шелковый платок.
— Вот в него молчи, не порти людям праздник!
— Где вы людей-то видите… — надулась девушка, смутно догадываясь, что над ней… как же это… прикалываются?
Хадиль вакруг питнадцать круг, пабиль рекорд, и молвиль вдруг…
Хранитель декламировал стих с чувством, с толком, с расстановкой, а Аринх, надуваясь от гордости — и на его улицу пришёл праздник — записывал "шЫдевр народной мыслИ" на листке, пожертвованном Ларвеором. Барды попытались было спихнуть его с небес на землю и заявили, что в их мире гоблинов не водилось никогда и "если в стенах видишь руки, успокойся, это глюки"! Рыжий гад задрал нос чуть ли не до потолка и, во-первых, посоветовал пришельцам сходить к целителю, ибо: только слепоглухой и убогий может спутать жёлтого орка с этими плешивыми с-с-с…уществами ("Орки, гоблины… Какая разница?" — удивились барды). Во-вторых, сказал, что нех…орошо называть именитого князя серой макакой или гоблином, что суть одно. И, в-третьих, изрёк, что "ежли человечьи буркала живого орка не видали, это не значит, что нас нет!"
Почему князя? Потому, что он был князем. То есть, не был. Но вполне мог им стать, если бы его не застали за распитием контрабандного спирта с эльфийским шпионом из священных чаш клана и не вынесли (вытолкали, если бы он мог идти) за границу становища вместе со шпионом. Тем шпионом, кстати, был Сейеанно леэ Кьелеанош ди'Вуорнэй или просто Сея. То есть не был.
Чэго ты, геноцвале, ждёщь? Ы сам нэ ещь, и нэ даёщь?
Не в смысле, не был шпионом, а не был эльфийским — он был шпионом сирен. Но Собрание Старших сочло чуть ли ересью мысль, что пустоголовые болтушки, которым бы только песенки петь да моряков топить, способны кого-нибудь куда-нибудь заслать. Тем более шпиона. Тем более к оркам. В безводные (!) степи. И Сею приписали к эльфам, которые в тех краях имели обширную и разветвлённую агентуру. Остроухие жутко оскорбились: они-то знали, что из барда шпион — как из тыквы пион, и отношения между двумя расами, и так не шибко тёплые, совсем заиндевели. А потом случилось то, что назвали Возней на Крысином кладбище и…
