Шеррилин Кеньон - Бесславный (ЛП)
Ник кивнул, слушая урок Грима. Это он проворачивал годами, особенно с придурками и драчунами вроде Стоуна из школы.
— Значит, ты объясняешь, что я должен узнать, на какие кнопки нажимать.
— Точно.
— Это же базовая психология, Грим. Как это может быть силой?
Его глаза покраснели, а затем потемнели.
— Ты сможешь делать это, не произнося ни слова. Лишь одной мыслью ты сможешь нажимать эти кнопки.
О, а это круто.
— Значит, я буду как Оби Ван Кеноби[4] с его Джедайской силой мысли, — он поднял руки вверх и начал вращать ими, словно призывая Силу. – Здесь нет никаких дроидов.
Грим раздраженно вздохнул и посмотрел на потолок.
— Это как тренировать кота с синдромом дефицита внимания на машинной фабрике.
— Эй, да я сосредоточен, — особенно если сравнивать, как он вел себя на настоящих уроках в кабинете.
Грим усмехнулся.
— Только в двадцати процентах проведенного с тобой времени у меня есть тридцать процентов твоего внимания. Остальная часть твоего мозга занята обдумыванием стратегий игр, скудно одетыми женщинами и всеми вещами, которыми ты собираешься заняться, когда вырастешь и станешь самостоятельным.
Ну ладно, Смерть говорил разумные вещи. Но что в этом плохого? Ник чувствовал, будто ему на шею накинули удавку. Он уже вырос физически и умственно, но все по-прежнему относились к нему, как к ребенку. Если честно, то его уже начало это раздражать. В его возрасте у его мамы уже был ребенок. Кириан уже был ветераном войн в Греции и боролся против оккупации римлян. И кто знает кем был Грим в его возрасте.
Но его мама вела себя так, словно у него был умственный дефект и он не мог даже шнурки на ботинках завязать, а ведь он заботился о ней всю свою жизнь. Помогал оплачивать счета. Делал домашнюю работу. Присматривал за ней. Помогал Меньяре с ее машиной.
За последний год в него стреляли, и он боролся со сверхъестественными врагами, которые прятались за каждым углом. Единственные, кто не относился к нему, как к пятилетнему, были Кириан и Ашерон.
И Грим.
«Если хочешь, чтобы тебя уважали, начни уважать сам» , — ему вспомнились мамины слова. Очнувшись, он коротко кивнул Гриму.
— Ладно. Я весь во внимании.
— Это продлится три секунды, — выдохнул Грим. – Честно, если б я не был так уверен, то поклялся бы, что ты не Малачай. Меня поражает, что кто-то бесполезный вроде тебя может вообще обладать хоть какими-то силами. Ты был рожден белым мусором, им и останешься навсегда.
Он скривил губы.
— Ты ничто.
Гнев затуманил глаза Ника. Кровь побежала по его венам так быстро, что его тело нагрелось до температуры раскаленной лавы.
— Мальчик, я не ничто. Ты скоро узнаешь, на что я способен.
Грим рассмеялся.
— Вот так. Я наконец-то привлек твое внимание. И ты выучил свой первый урок по влиянию. Ты используешь свои способности к предсказанию и ясновидению для того, чтобы пощекотать нервы человека, которым пытаешься манипулировать. Можно влиять даже на таких сильных, как ты. Не разумом, а словами и действиями. Я не могу управлять тобой, но могу вывести из себя и заставить тебя дать мне нужный эмоциональный отклик. К этой силе ни у кого нет иммунитета.
Ник нахмурился, пытаясь понять нюансы урока Грима.
— То есть ты не думаешь так, как сказал?
— О, еще как. Но я использовал твой спусковой крючок, чтобы добиться того, что хотел. Однако то, что я сделал, не было хитростью. Хитрость тебе необходимо освоить и именно это сделает тебя по-настоящему опасным. Самое лучшее влияние – то, которое не распознать. Когда твоя цель считает, что это была его идея.
— Это кажется невозможным.
— Ты так считаешь, но это вовсе не так. Люди очень просты, и ты удивишься, как легко их контролировать, и не важно, кто они такие и откуда.
Нику не понравилось как легко Грим рассердил его. Кириан, Меньяра и его мама были правы. Он на свою беду слишком легко терял голову.
— А можно как-нибудь узнать, что кто-то применяет это на мне?
Грим кивнул.
— Тогда научи меня, о Великий Мастер. Я не хочу быть ничьей сучкой.
В жутких глазах Грима заплясали темные огоньки.
— Ах, малыш Ники, в этом-то вся проблема. Рано или поздно мы все становимся чьими-то сучками. И силы, которые охотятся на тебя, собираются проверить каждую твою часть. Кто-нибудь, кого ты не увидишь, придет, прижмет тебя к стене и выпустит твои кишки. Радостный для меня день, да?
Глава 2
Ник сморщился, когда Стоун Блейкмор врезался своим чересчур мускулистым плечом в плечо Ника в холле его школы. Боль охватила руку, и он захотел бить это чудовище своим рюкзаком, весом в двести фунтов, пока Стоун не взмолится о прощении.
— Смотри, куда идешь, голь перекатная, — огрызнулся Стоун, оттолкнул Ника и пошел дальше к своему шкафчику.
Толпа вездесущих идиотов Стоуна последовала за ним, смеясь. Ну ладно, будто то, что ты врезался в парня в холле, стоило улюлюканий. Везет же людям с интеллектом неандертальцев, которых удивляют такие обычные вещи, как ковыряние в пупке…
Ник развернулся, чтобы ответить на оскорбление, но эта мысль испарилась, когда перед ним появилась Никода и отрезала от толпы. Она была одета в обтягивающий бежевый свитер и джинсы, а ее каштановые волосы были собраны в косички. От ее вида захватывало дыхание, и неожиданно исчезли все мысли о Стоуне.
По сравнению с его силами, ее силы впечатляли. Она могла превратить мозги парня в пюре лишь простой улыбкой. Одно прикосновение, и он становился совершенно беспомощным. Простое ее присутствие поглощало весь его интеллект и он становился придурком, пускающим слюни, следующим за ней и отчаянно желающим выполнить все, что она попросит…даже нести ее блестящую розовую сумочку.
— Привет, красавчик. Где ты был прошлой ночью?
Там, где ему не хотелось быть. Это точно. Он бы лучше подержался с ней за руки в темном кинозале, чем слушал, как Грим говорил, какой он идиотский придурок.
Господи, он мог вечность смотреть в зеленые глаза Коди, особенно когда она смотрела на него, как сейчас. Будто он был важен для нее.
— Мама не пустила. Прости.
Она нахмурилась.
— Почему?
Закидывая рюкзак на плечо, на котором не было синяка от Стоуна, Ник вздохнул.
— Она считает все, что мы с тобой делаем свиданиями, а для них она считает меня слишком молодым, — затем он промямлил. – Не дает мне даже попробовать.
Она нахмурилась еще сильнее.
— Не понимаю. Мы с тобой много чего делали вместе. Почему она к кино привязалась?
