Андрэ Нортон - Тень Альбиона
— Вы же путешествовали вместе с миссис Кеннет, верно? Кто будет сопровождать вас теперь? — не унимался капитан. В его голосе появилась нотка беспокойства.
— Я… меня встретят. Прошу прощения, — быстро произнесла Сара. И прежде, чем капитан Челлонер успел остановить ее, девушка уже укуталась в плащ и поспешно скрылась в своей крохотной каюте.
«Дура! Тупица! Бестолочь!» Сара бранила себя последними словами, какие только знала. Она стояла, дрожа, посреди крохотного пристанища, которое прежде делила со своей благодетельницей. Капитан Челлонер искренне заботился о ее благополучии, и это совершенно не повод пускаться от него наутек, как будто он пытается насильно завербовать ее в армию. Он всего лишь хотел обеспечить ее компаньонкой. Он так много сделал для нее, что имеет право узнать ее историю целиком. Но Сара, которую сейчас терзала тошнотворная уверенность в том, что она пересекла океан, погнавшись за призраком, не могла перенести даже мысли о том, что капитан Челлонер станет свидетелем ее глупости. Постепенно успокаиваясь, Сара присела на узкую жесткую койку и достала свой дорожный баул. Откинув верхнюю крышку, девушка извлекла конверт, плотно заполненный сложенными листами бумаги, и вынула их, чтобы перечитать еще раз. От бумаги исходил солнечный аромат цветущего апельсина, и Сара унеслась на несколько недель назад, к тому моменту, когда она впервые прочла это письмо.
Утреннее солнце припекало спину Сары даже сквозь тонкое миткалевое платье, когда девушка осторожно переходила мощенную булыжником улицу Балтимора, стараясь не наступать на мусор. Большая плетеная корзина, которую несла Сара, была пуста, не считая длинного списка покупок — а пишет кузина Мэшем как курица лапой! Каким бы скучным ни был поход за покупками, Сара обрадовалась и ему. Все же хоть какая-то возможность вырваться из бесконечного круга однообразной, тяжелой работы, свалившейся на нее после того, как она стала жить в этом доме — исключительно по милости кузины Мэшем, как Саре не уставали напоминать. Сара уже поняла, что Мэшемы ни в грош не ставят их родство и относятся к ней как к одной из служанок, которой, благодаря все тем же кровным узам, можно не платить. Сара никогда не умела хорошо шить или прясть, а потому все ее время оказалось поделено между кухней и стиркой. И никаких улучшений не предвиделось. Может, лучше уйти отсюда и на самом деле наняться к кому-нибудь в служанки? Надежд на замужество у Сары было даже меньше, чем восемь лет назад: ведь теперь все ее имущество состояло из небольшого сундучка с одеждой и нескольких долларов, оставшихся после продажи отцовского дома.
Правда, у нее было еще кольцо.
Кольцо принадлежало ее отцу, но оно было не новым уже тогда, когда попало к нему. Остановившись у двери еще не открывшегося магазина, Сара вытащила кольцо, висевшее у нее за пазухой на голубой ленте, и еще раз взглянула на свое сокровище.
Кольцо было золотым, массивным, с плоским черным камнем. Но ценность его определялась не только и не столько количеством золота. Сара привычным движением надавила на камень подушечкой большого пальца. Черный камень перевернулся при помощи хитроумного приспособления, служившего ему оправой, и внутри обнаружился герб. Это была драгоценная эмаль исключительно тонкой работы: на серебряном поле гордо раскинулся величественный дуб во всем великолепии летней листвы. У подножия дуба спал единорог, положив голову на землю, а в ветвях дуба горела корона. Боскобель — Королевский дуб. Сара не знала, что это кольцо значило для ее отца. Она знала лишь, что это было его величайшее сокровище, — и потому теперь кольцо стало и ее главным сокровищем.
Стук колес подъезжающей кареты оторвал Сару от созерцания. Поспешно спрятав кольцо обратно в лиф, девушка перешла улицу, чтоб взглянуть, кто это там приехал.
Сара добралась до здания почты как раз вовремя, чтобы увидеть, как из экипажа вышла женщина, разодетая по последнему слову лондонской моды. Хотя она была, пожалуй, не моложе кузины Мэшем, — ее некогда рыжие, а теперь тронутые сединой волосы были с нарочитой скромностью убраны под элегантную дорожную шляпку и щеголеватый темно-зеленый капор, отделанный перьями белой цапли, — в незнакомке чувствовалась жизненная сила, и благодаря этой силе она отличалась от бесцветной кузины Мэшем, как день от ночи.
Приезжая дама оперлась на изящную трость из черного дерева и огляделась по сторонам. Что бы элегантная незнакомка ни думала обо всех здешних обитателях, лицо ее сохраняло выражение спокойной вежливости. Тем временем возница проворно выгружал из кареты дорожные сундуки, а владелец почтовой станции, почуяв прибыль, уже спешил навстречу новой гостье.
— Я — мадам Алекто Кеннет из Лондона, — объявила женщина с таким видом, будто эти слова должны были что-то значить для собравшихся зевак.
— Да, ваша светлость, мы получили ваше письмо, — сказал хозяин.
Сара заметила, что по лицу женщины промелькнула легкая тень отвращения, как будто ей не понравилось обращение — которое, впрочем, было скорее чрезмерно официальным, чем чрезмерно фамильярным. При виде количества и размеров дорожных сундуков путешественницы Сара невольно вытаращила глаза. Похоже, однако, приезжей даме недоставало горничной или личного слуги, чтобы присматривать за всем этим имуществом.
— Тогда, возможно, вы будете так любезны сообщить мне сведения, которые я просила разузнать, и скажете, как найти мисс Шарлотту Мэшем. Возможно, конечно, она вышла замуж и теперь носит другое имя, — неохотно добавила миссис Кеннет.
Хозяин гостиницы уже набрал было в грудь побольше воздуха, готовясь произнести длинную тираду, но тут Сара шагнула вперед, поражаясь сама себе.
— Если вы хотите поговорить с моей матерью, мэм, то, боюсь, вы приехали слишком поздно. Но я — дочь Шарлотты Мэшем. Мое имя — Сара Канингхэм.
Миссис Кеннет повернулась к девушке, ее глаза сверкнули серебром, и Сара почувствовала, что ее лицо невольно застыло. Но она выдержала осмотр, не моргнув глазом.
— В тебе и вправду есть что-то от Мэшемов, дитя. Если ты действительно дочь Шарлотты Мэшем, то у меня для тебя письмо.
Вскоре Сара сидела в лучшей — и единственной — гостиной «Свечи и колокола» и ожидала приезжую даму, которая удалилась, чтобы привести себя в порядок после дороги. Сара ни капли не сомневалась, что кузине Мэшем уже известно каждое слово из разговора, состоявшегося перед гостиницей, а потому, когда она вернется домой, с нее потребуют подробный отчет о произошедшем. А в таком случае лучше, чтобы ей было, в чем отчитываться. Сара слегка нахмурилась. Она не припоминала, чтобы среди тех немногих людей, с кем переписывалась ее мать, имелись англичане. Шарлотта Мэшем принадлежала уже к третьему поколению их семьи, появившемуся на свет в Америке, так что Саре трудно было поверить в сохранившиеся родственные связи со Старым Светом. Сара пригубила обжигающе горячий черный кофе и взяла с блюда еще теплое ореховое печенье. Хозяин гостиницы просто из шкуры вон лез, стараясь угодить гостье. Кем бы ни была мадам Алекто Кеннет, она явно привыкла, чтобы все вокруг происходило по ее желанию.
