Дэвид Эддингс - Владычица магии
И чтобы подчеркнуть свои намерения, послал стрелу в первое попавшееся дерево.
Худшие опасения Гариона подтвердились. Леллдорину были хорошо известны детали заговора.
Поняв, что зашёл слишком далеко, Леллдорин с ужасом взглянул на Гариона.
— Я дурак, — выпалил он, виновато понурясь. — Не способен держать язык за зубами! Забудь, пожалуйста, всё, что я здесь наговорил, Гарион! Знаю, ты мне друг и не выдашь то, что я высказал в запальчивости.
То, чего так боялся Гарион, произошло. Одной фразой Леллдорин смог надёжно заткнуть ему рот. Гарион сознавал: необходимо предупредить господина Волка о безрассудстве, замышляемом этими безумцами, но мольбы Леллдорина о дружбе и доверии не позволяли заговорить открыто. Оставалось лишь стиснуть зубы от бессилия перед неразрешимой моральной проблемой.
Оба, немного смущённые, безмолвно пошли дальше, пока не добрались до стены, где накануне сидел в засаде Гарион, и на несколько минут застыли, всматриваясь в туман. Молчание становилось всё более напряжённым.
— Расскажи, как живут в Сендарии, — неожиданно попросил Леллдорин. — Никогда там не был.
— Деревьев гораздо меньше, — ответил Гарион, глядя поверх стены на исчезающие в тумане тёмные стволы. — Зато порядка больше.
— Где ты жил?
— На ферме Фолдора. Около озера Эрат.
— Этот Фолдор, он дворянин?
— Фолдор? — засмеялся Гарион. — Самый обычный человек. Всего-навсего фермер, честный, добрый и порядочный. Мне его очень не хватает.
— Значит, простолюдин, — заключил Леллдорин, явно посчитав Фолдора недостойной темой разговора.
— Титул не имеет большого значения в Сендарии, — подчеркнул Гарион. — Дела человека гораздо важнее его происхождения. — И криво усмехнулся. — Я сам был поварёнком. Не очень-то приятное занятие, но надо же кому-нибудь этим заниматься!
— Но не крепостным, надеюсь? — возмущённо спросил Леллдорин.
— В Сендарии нет крепостных.
— Нет?! — непонимающе уставился на него молодой Аренд.
— Нет, — твёрдо повторил Гарион. — Не видим в этом необходимости.
Лицо Леллдорина ясно показывало, что юноша совершенно сбит с толку. Гарион вспомнил подслушанный вчера разговор двух крестьян, но воздержался от желания высказать всё, что думает о рабстве. Леллдорин всё равно никогда не поймёт, а ведь они почти подружились. Гарион чувствовал, как ему необходим друг, именно сейчас, и не хотел испортить всё, оскорбив неосторожными словами добродушного юношу.
— Чем занимается твой отец? — вежливо спросил Леллдорин.
— Он мёртв, и мать тоже.
Гарион обнаружил, что, если сказать эти слова очень быстро, боль в сердце окажется не такой сильной.
В глазах Леллдорина отразилось внезапное, почти детское сочувствие.
Он обнял Гариона за плечи и прошептал прерывающимся голосом:
— Прости… это, должно быть, ужасная потеря для тебя.
— Я был совсем ребёнком, — пожал плечами Гарион, пытаясь говорить как можно более равнодушно, — и почти не помню их.
Но рана была ещё слишком свежа.
— Какая-нибудь эпидемия? — мягко спросил Леллдорин.
— Нет, — ответил Гарион так же глухо, — их убили. Леллдорин охнул, широко раскрыв глаза от ужаса.
— Ночью в деревню пробрался неизвестный человек и поджёг их дом, — монотонно продолжал Гарион. — Дедушка пытался поймать его, но тому удалось ускользнуть. Насколько я понял, этот человек — давний враг моей семьи.
— Но ты ведь не собираешься спустить ему с рук подобное злодеяние? — взвился Леллдорин.
— Нет, — отозвался Гарион, всё ещё вглядываясь в туман. — Как только я вырасту, найду его и убью.
— Молодец! — воскликнул Леллдорин и внезапно крепко стиснул Гариона. — Отыщем и разрежем на кусочки!
— Мы?
— Я, конечно, отправлюсь с тобой, — объявил Леллдорин. — Разве может истинный друг поступить иначе?!
Очевидно, юноша говорил под воздействием минутного порыва, но ясно было также, что он совершенно искренен. Леллдорин крепко сжал ладонь Гариона.
— Клянусь, Гарион, что не буду знать покоя, пока убийца твоих родителей не умрёт!
Именно такого внезапного заявления, однако, и можно было ждать от Леллдорина, и Гарион молча выбранил себя за то, что проболтался. Он почему-то ощущал, что месть убийце — только его, глубоко личное дело, и, кажется, вовсе не желал ничьей помощи в поисках безликого безымянного врага, но какой-то частью души обрадовался мгновенно принятому, искреннему решению Леллдорина и решил больше не продолжать разговор на эту тему, потому что твёрдо знал: аренд, без сомнения, давал подобные клятвы по десятку в день, немедленно предлагал безоговорочную поддержку и забывал обо всём через час.
Они долго разговаривали обо всём на свете, стоя в тумане у разрушенной стены, плотно завернувшись от холода в тёмные плащи.
Незадолго до полудня Гарион услышал приглушённый топот копыт где-то неподалёку. Через несколько минут из молочно-белой дымки выступил Хеттар во главе целого табуна диких коней. Короткий подбитый овчиной кожаный плащ высокого Олгара развевался на ветру. Сапоги были забрызганы грязью, одежда усеяна пятнами, но в остальном, казалось, двухнедельное путешествие в седле нисколько на него не повлияло.
— Гарион, — серьёзно кивнул он в знак приветствия. Юноши выступили вперёд навстречу олгару.
— Мы тебя ждали, — ответил Гарион и познакомил Хеттара с Леллдорином. — Пойдём, покажу тебе, где остановились остальные.
Хеттар, кивнув, последовал за друзьями через развалины к башне, где находились путешественники.
— В горах полно снега, — коротко объявил олгар вместо объяснения, ловко спешившись. — Вот и задержался немного.
Откинув капюшон, Хеттар встряхнул единственной длинной прядью на гладко выбритом черепе.
— Ничего страшного, — успокоил господин Волк. — Иди поближе к огню, поешь как следует. Нам о многом нужно поговорить.
Хеттар поглядел на лошадей; загорелое обветренное лицо потеряло всякое выражение, будто он пытался сосредоточиться на чём-то. Животные подняли головы, присмотрелись: глаза насторожённые, уши тревожно поднялись. Потом повернулись и медленно побрели к деревьям.
— Не разбегутся? — заинтересованно спросил Дерник.
— Нет. Я попросил их не уходить далеко.
Дерник недоуменно поднял брови, но ничего не сказал.
Все вошли в зал и уселись у очага. Тётя Пол нарезала ржаной хлеб и светло-жёлтый сыр, Дерник подбросил в огонь дров.
— Чо-Хэг послал гонцов к вождям племён, — объявил Хеттар, сбрасывая плащ.
Под плащом оказалась чёрная куртка с длинными рукавами из конской шкуры, со сплошь нашитыми стальными дисками, своего рода гибкие доспехи. Отстегнув изогнутую саблю, он аккуратно отложил её в сторону, сел около огня и потянулся к еде.
