Кэролин Джесс-Кук - Дневник ангела-хранителя
— Скажи «мама» снова, — обратилась я к Марго.
— Ма… Ма… Ма! — сказала она и захихикала. Что тут скажешь? Я была милым ребенком.
Уна засмеялась и стала подбрасывать Марго на руках, потом полностью повернулась спиной к доктору Эдвардсу.
Конечно, я уже видела сердце Марго. Размером примерно с чернослив, оно время от времени давало сбой. Свет, исходящий от него, иногда блек, терял свою яркость. Я знала: тут что-то не так. Но решила, что совершенно не помню, чтобы у меня были проблемы с сердцем. В подростковые годы я часто страдала от разбитого сердца, от неразделенной любви. Проблема явно была не такой большой, какой ее изображал доктор Эдвардс.
— Она будет жить, — прошептала я на ухо Уне.
Та на секунду ошеломленно застыла, как будто желание ее души только что проявилось где-то в уголке мироздания. Она закрыла глаза и произнесла молитву. Именно тут я и увидела ангела-хранителя Уны. Высокий чернокожий мужчина появился за ее спиной и обхватил ее руками, прижавшись щекой к ее щеке. Она закрыла глаза, и на мгновение ее охватило белое сияние. Это было красивое зрелище. Свет надежды. За все время, проведенное в больнице, я видела такое в первый раз. Ангел поднял глаза и подмигнул мне. Потом исчез.
После этого все свелось к бумагам. Подпишите это, подпишите то. Доктор Эдвардс выписал целую пачку рецептов и назначил Уне и Бену несколько визитов, чтобы те привезли сюда Марго для обследования.
Я видела, что Бен начинает сдавать — он не спал минувшей ночью, — а Уна кивает, мурлычет себе под нос и «агукает», но не слышит ничего из того, что ей говорится. Поэтому я позаботилась о том, чтобы обращать на все пристальное внимание. Когда упоминались даты, я подталкивала Уну:
— Лучше запиши это, дорогая.
Свое имя Марго получила от медсестры Харрисон во время долгой дискуссии в чайной комнате между доктором Эдвардсом и его штатом медсестер и сиделок. Медсестра Харрисон произнесла это имя машинально, после того как сестра Мерфи предложила имя Грейн, которое мне совершенно не понравилось. Да, это ваша покорная слуга вложила имя в голову сестры Харрисон. Когда остальные стали выспрашивать ее, она сослалась на то, что выбрала имя из-за Марго Фонтейн, балерины. Фамилию Делакруа Марго получила от своей биологической матери, которую звали, как я выяснила, Зола.
Дом Бена и Уны находился в одном из самых богатых районов Белфаста, рядом с Университетом. Бен много работал дома. Его офис находился на верхнем этаже трехэтажного викторианского дома, прямо над детской Марго, полной игрушек всех цветов и видов.
Время, которое я здесь провела, было омрачено подозрительностью. Я совершенно не помнила Бена и Уны, не знала, что они когда-то играли такую важную роль в моей смертной жизни. Марго редко бывала в своей кроватке из красного дерева, богато украшенной искусной резьбой. Вместо этого Уна весь день носила ее на правом бедре, а ночью пристраивала у своей левой груди — теплый мост между нею и Беном. Это говорило об удочерении много такого, что я сердечно одобряла.
Всякий раз, когда Бен давал волю своим страхам: «Но что, если она умрет?» — я щекотала Марго до тех пор, пока та не начинала истерически хихикать, или вытягивала ее руки, пока она пыталась сделать первый шаг.
Уна была влюблена в Марго. А я — в эту превосходную женщину-мать, раньше я таких женщин никогда не понимала. Уна каждый день с улыбкой начинала работать еще до рассвета, иногда проводила часы, глядя на Марго и улыбаясь ей, пока та спала у нее на руках. Иногда золотистый свет вокруг нее горел так ярко, что мне приходилось отводить глаза.
Но потом появился другой свет. Как змея, незаметно скользящая через заднюю дверь, однажды днем тускло-бронзовый свет разделился на ленты между Беном и Уной, когда те сидели за обеденным столом, празднуя первый день рождения Марго. На столе красовался маленький торт с единственной свечкой и гора игрушек в подарочных упаковках. Свет — вообще-то то была скорее тень, — казалось, обладал рассудком, словно живое существо. Это нечто почувствовало меня и быстро ретировалось, когда я встала перед Марго. Потом оно медленно добралось до Уны и Бена. В этот миг появился ангел-хранитель Уны. Но, вместо того чтобы остановить свет, он шагнул в сторону. Свет плющом медленно обвился вокруг ноги Бена, прежде чем исчезнуть в темной пыли.
Я расхаживала по гостиной и злилась. Я чувствовала себя так, будто мне поручили работу, а я была совершенно не способна ее выполнять. Как мне защитить кого-нибудь, если существуют вещи, о которых мне не говорят?
Тем временем Бен и Уна продолжали праздновать день рождения. Они снесли Марго по ступенькам в задний садик, где та сделала свои первые шаги прямо перед «Полароидом» Бена.
Я начинала думать, что Бен был прав. Когда все начинает идти хорошо, это просто затишье перед бурей.
Я расхаживала весь день и в конце концов заплакала. Я слишком хорошо знала детство Марго, но видела, что оно могло бы быть во много раз более счастливым. А перспектива пережить снова все эти лишения… Я решила, что должна что-то сделать. Если бы Бен и Уна усыновили Марго, она выросла бы в доме, полном любви. Она была бы хорошо приспособленной к жизни, вряд ли склонной к саморазрушению. К чертям богатство. В данную минуту я отдала бы свою бессмертную душу за то, чтобы Марго выросла, чувствуя, что стоит любви.
Чуть позже появилась Нандита. Я рассказала ей все: о рождении, о больнице, о змее света. Она кивнула и сложила ладони, размышляя.
— Свет, который ты видела, — это прядь судьбы, — объяснила она. — Цвет его предполагает, что он связан с желанием зла.
Я заставила ее объясниться дальше.
— Каждая прядь судьбы берет начало от человеческого решения. В данном случае непохоже, чтобы решение было хорошим.
Меня расстраивало то, что я до сих пор не видела ангела-хранителя Бена. И снова Нандита объяснила, в чем тут дело.
— Не торопись, — сказала она. — Скоро ты все увидишь!
— Но что мне делать с этой прядью судьбы? — спросила я.
Мне не хотелось говорить так — это выражение было напыщенным.
— Ничего, — ответила Нан. — Твоя работа…
— Защищать Марго. Да, знаю. Я пытаюсь. Но не могу делать этого, если не знаю, что означает появившийся свет, верно?
Я выяснила, что представляет собой прядь, незадолго до того, как все случилось.
Бен, как обычно, работал дома, пока Марго спала. Из кухни внизу доносился запах свежего хлеба. Это искушение заставило его встать из-за стола, и тогда я заметила, над каким судебным делом он работает: над смертным приговором террористу. Имя террориста окружал тонкий круг тени.
