Андрей Денисенко - Ненавижу колдунов!
– Конечно, милорд. – Выражение лица чародея не изменилось, но Ааритайн по голосу понял, что жест произвел должное впечатление.
– Есть в этом что-то завораживающее! Мы, простые смертные, сродни этому хрусталю. Вот так живешь, тешишь себя надеждами, строишь планы, а они внезапно разбиваются об острые камни бытия… Ты бывал когда-нибудь в Карноссе, колдун?
– Очень давно, милорд. Красивый край, но таких, как я, там не слишком любят.
– Как же, наслышан! – Повелитель Берегов рассмеялся. – Кажется, тамошний наместник имел привычку без лишних разговоров сажать чародеев на кол? Теперь можешь ехать туда совершенно спокойно. Сдается мне, ныне в Карноссе заправляют меднолицые дети степей. Дикари любят всякие колдовские штучки и чудеса.
– Я не хочу уезжать, милорд. Мне нравится Калунта и свежий морской ветер. И не нравятся степные дикари. Они грубы, невежественны, от них воняет.
– Вот как? Не ожидал от тебя такое услышать. Я полагал, колдуны не брезгливы. Вскрытие трупов, гробокопательство, порошки из лягушачьих лапок и помета летучих мышей… Кажется, тебе доводилось заниматься некромантией?
Колдун не ответил, и Ааритайн понял, что перегнул палку. Натянув на лицо улыбку, он картинно махнул рукой.
– Как бы там ни было, все в прошлом. Теперь у нас с тобой есть дела поважнее, верно?
– Да, милорд. – Колдун снова был само смирение и почтительность.
– Так что ты говорил насчет гостей?
– Они прибыли около часа назад, милорд. Ожидают вас внизу. На всякий случай я распорядился выставить снаружи охрану… если вдруг за ними следили.
– Люди проверенные?
– Не сомневайтесь, милорд. Вооружены и готовы к… различным ситуациям.
– Я надеюсь на тебя. Проводи гостей в каминный зал… впрочем, нет, лучше – в мои покои. Так будет спокойнее. И спрячь за ширмами несколько арбалетчиков, мало ли что. Я спущусь через несколько минут.
Поклонившись, колдун удалился. Повелитель Берегов задумчиво смотрел ему вслед. Чертов чародей! Еще не поздно все изменить. Магия Маглоса сильна, но, возможно, будет достаточно обычной острой стали? Морские братья обещают помощь… Впрочем, не стоит спешить. Посланники морских братьев ждут внизу, это хороший знак. Но и колдун способен на многое. Чародеев такой силы в городе больше нет… кроме Инмесфеи, Царицы Ветров. Рано решать. Пока – рано…
5
Все. Нечего тянуть. Сдернув перчатку, я с умным видом порылся в кошельке, будто выбирая что-нибудь подходящее, потом невзначай выловил одинокий серебряный кружок и аккуратно подвинул его по грубо обструганным доскам на другой край стойки. Моя последняя монета. Святые небеса, кого я хотел обмануть своей дешевой игрой? Трактирщик, грязный жирный детина в засаленном фартуке, тяжело глянул на меня из-под насупленных бровей. В хитрых маленьких глазках откровенно читалось презрительное недоверие к никчемному наемнику, крепко сидящему на мели. Я терпеливо ждал. Пауза затягивалась. Наконец, дыхнув перегаром и луком, трактирщик снизошел до беседы со мной.
– Этого мало, воин. Ты задолжал мне за два дня ночлега и вчерашний ужин.
– Деньги будут. – Я постарался, чтобы мой голос звучал убедительно. – Скоро. Завтра утром.
– Не завтра. Сегодня. Сегодня вечером, или тебе придется ночевать на улице.
Я промолчал. На серебряную монету, что грустно лежала на стойке, я возлагал большие надежды, рассчитывая усыпить бдительность хозяина. Конечно, ни на какие деньги ни сегодня, ни завтра, ни даже через неделю мне рассчитывать не приходилось. Вот только оттянуть расплату означало провести еще одну ночь под крышей и на нормальной кровати.
– И вот еще что, – опершись о прилавок, трактирщик придвинулся ко мне почти вплотную. – Не думай, что если денег не будет, я отпущу тебя просто так. Отдашь мне свой плащ, я постелю его собакам. И еще отработаешь.
Великие небеса, как же мне хотелось размазать эту жирную рожу по прилавку! Рука сама собой потянулась к рукояти меча, но я вовремя сдержался. Городская стража не станет церемонится с бродягой, напавшим на честного трактирщика средь бела дня.
– Как скажешь, хозяин. – Пытаясь сохранить остатки достоинства, я двинулся к свободному столу у стены. Несмотря на то что в таверне было людно и почти на всех скамьях сидели люди, там никого не было. Еще бы! Кому охота обедать возле чана с вонючими объедками и нюхать копоть чадящего очага? Но мне выбирать не приходилось. Если я буду торчать посреди зала, трактирщик может и передумать.
Подошедшая служанка тоже не скрывала своего пренебрежения. Ни о чем меня не спрашивая, она грохнула на кривой стол блюдо с пережаренным мясом, несколько засохших кусков хлеба и миску с овощами. Я угрюмо потребовал пива. Служанка поджала губы, явно готовясь сказать что-то нелестное, но передумала и ушла на кухню. Через несколько минут я уже был счастливым обладателем кувшина прогорклого пива и глиняной кружки с отколотым краем. То, что моя кружка была, наверное, самой грязной в таверне, а пиво собирались вылить в помои еще вчера, меня почти не волновало. Я и так получил больше, чем мог ожидать. Сделав несколько больших глотков и придвинув мясо поближе, я задумался.
Дела обстояли из рук вон плохо. Еще полгода назад я и подумать не мог, что вскоре окажусь в грязном портовом городишке, затерянном среди бухт восточного побережья, без денег, крыши над головой и хоть каких-нибудь планов на будущее. Я усмехнулся, припомнив, как еще недавно, сидя в казарме у теплого очага за кружечкой доброго эля среди таких же крепких парней, рассуждал о преимуществах острой наирской стали и достоинствах пышнотелых смешливых служанок герцога. Жизнь казалась прекрасной, власть герцога незыблемой, а мощь его закованных в броню легионов – несокрушимой. Святые боги, какой же я был дурак! Впрочем, мне еще повезло. Все, с кем я коротал те спокойные вечера, сейчас лежали где-то в стылых землях Северных Предгорий. Хваленые легионы и ополчение герцога армия баронов стерла в порошок за одно утро, от неприступного замка остались обгорелые руины, сам герцог с воплями о пощаде и обещаниями целовать сапоги победителей окончил свои дни на дыбе. Прячась по окрестным лесам и только по ночам выходя к жилью, я издалека наблюдал, как веселятся и празднуют победу мятежные бароны. Шум погромов, предсмертные крики и вопли насилуемых женщин разносились далеко по округе. Сначала, стуча зубами от холода среди промозглого леса, подвывая от голода, я хотел умереть. Оказаться среди тех, кто лежал в низине у замка и уже не чувствовал ни боли, ни тоски. А потом во мне родилась ненависть. Я ненавидел подлых баронов, заправлявших теперь в испепеленном герцогстве, и всех тех, из-за кого я, простой никчемный наемник, вынужден был прятаться по лесам как дикий зверь. С ненавистью пришла жажда жизни и осознание того, что в Предгорьях мне больше нет места. Я еще не знал, что буду делать, но путь мой лежал на юг, к морю. В конце концов, думал я, крепкие руки и честный клинок сгодятся везде… Я ошибался.
