Валерий Самохин - Турнир
Пока разжигали костер и насаживали на шампуры мясо, рыжий спустился к небольшой горной речушке. Намотав на палец леску, он зашел в обжигающе холодную воду, и пустил по поверхности насаженного на острый крючок слепня. Через полчаса в траве трепыхались десяток хариусов и две радужные форели.
Волейболистки ловко разделали улов, сбрызнули лимоном нежные, пахнущие свежим огурцом ломтики, слегка подсолили и на огромном блюде торжественно подали к костру. Деликатес. Под прозрачным звездным небом раздались гитарные аккорды, и зажурчала в походных стаканчиках из японской нержавейки горькая "Сибирская".
Антон, уже не в первый раз поймав кокетливый взгляд невысокой пасующей, смазливой брюнетки с очаровательно вздернутым носиком, подмигнул в ответ и присел рядышком на бревно, обняв гибкую стройную талию.
– Пойдем? – прильнув к нему, горячим шепотом спросила девушка.
– А куда? – так же шепотом переспросил Антон, коснувшись губами холодной сережки.
Легко поднявшись с бревна, девушка, молча взяла его за руку. Подхватив с травы туристический спальник, парочка нырнула в мрачный грот, оставив за спиной скабрезные шутки. Через десяток шагов тусклый луч фонарика осветил в углу пещеры груду соснового лапника. Бросив на нее спальник, Антон притянул девушку к себе…
– Где здесь можно носик попудрить? – хрипло дыша, спросил он.
Девушка прыснула и томным расслабленным голосом произнесла, указав в глубь пещеры:
– Там… Только отойди подальше.
Пройдя несколько шагов, он заметил узкую расщелину и свернул в нее. Еще один поворот и глазам предстала захватывающая дух картина: небольшое подземное озеро и искрящиеся под светом фонаря сталактиты, исчезающие в непроглядной черноте сводов подземелья.
– Ух, ты! – не смог он удержать от восторженного возгласа, и задорно крикнул: – Э-ге-гей!
– Чего орешь-то? – вместо эха раздался за спиной скрипучий голос с неодобрительной интонацией.
Антон вздрогнул и стремительно развернулся. Бородатый мужик в овчинном тулупе укоризненно взирал желтыми глазами.
– Ты кто? – ошеломленно выдохнул Антон.
Мужик почесал подмышку, выудил оттуда какое-то мохнатое насекомое, внимательно осмотрел его под светом фонарика и гнусаво буркнул:
– Королева в пальто! – и тут же, радостно хрюкнув собственной шутке, озабочено спросил: – Херла куш изнын апташлы?
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Три луны расположились в ромбическом порядке; вершину дополняла яркая звезда, напоминавшая очертаниями привычный Сириус. С астрономией Вовка дружил не то, чтобы очень, и это была единственная комета, которую он знал. Так, по крайней мере, ему казалось.
Светло было как днем. Все это напоминало любимые им белые ночи Петербурга. Их, впрочем, он видел только в кино. Шелестящие под нежными порывами освежающего ветерка кроны деревьев настойчиво нашептывали Вовке немудреную истину – он попал в сказку. Мечта его детства сбылась!
– Кар-р! Кар-р! – с ветвей раскидистой березы прохрипел иссиня черный ворон, косясь на пришельца немигающим взглядом. Второй глаз внимательно наблюдал за ничего не подозревающей пятнисто-красной гусеницей, упорно ползущей к месту предстоящего утреннего завтрака. Неторопливое блюдо невозмутимую птицу совершенно не раздражало.
– Истину глаголешь, браток! – не стал спорить с мудрой птицей Вовка и высокопарно продолжил: – Ибо еще великий Софокл вещал из своей кадушки: будьте осторожнее в своих желаниях, они иногда сбываются.
Подмигнув ворону левым глазом, Вовка глубоко задумался. То, что произойдет дальше, было известно ему до мельчайших подробностей. Об этом он знал из многочисленных фэнтезийных книжек, которыми зачитывался на сон грядущий. В отличие от фармакологических барбитуратов, чтение давало гарантированный и безопасный результат: Вовка засыпал почти моментально и не мучился по утрам от одурманивающей мозг сонливости.
Постояв минуту под деревом, он уверенным шагом двинулся по едва заметной тропинке теряющейся в глубине непролазной чащи. В самое ближайшее время его ожидала встреча с прекрасной эльфийкой из Вечного леса. То, что нынешний лес таковым и является, сомнений не вызывало – в сказках других не бывает.
Эльфийка могла быть Темной или Светлой, но это было ему абсолютно фиолетово – Вовка любил и тех, и других. Имелась у него парочка остроухих подружек: такое вытворяли в постели, что иначе как Высшей магией объяснить было нельзя. Часик-другой он мог потерпеть, хотя вынужденный двухнедельный пост в бабкиной деревушке являлся исключением из правил.
Могли встретиться и эльфы. Этих Вовка не то, чтобы недолюбливал, скорее – брезговал. Пересекался он с ними несколько раз в той жизни по служебной необходимости, после чего долго оттирал руки мылом в ближайшем туалете, сплевывая тягучую слюну, копившуюся во время общения.
Следующими по списку шли гоблины. С этими зелеными недомерками он долго не разговаривал: в пятак и с копыт. Они и раньше его утомляли, постоянно засовывая свои немытые рожи в окошки коммерческих ларьков, причем именно тогда, когда он занимался инкассацией подконтрольной территории.
К гномам он относился нейтрально. Они имели обыкновение прятаться в своих подземельях, защищенных крепкими стенами и охранниками из частных и полугосударственных структур. Их хранилища были забиты золотом, но добраться до него не было никакой возможности. Поэтому Вовка просто не обращал на них никакого внимания.
В животе предательски заурчало. Со вчерашнего дня он еще ничего не ел, и следовало срочно чем-нибудь подкрепиться. Любой стресс всегда вызывал в его организме одну единственную реакцию: тупо хотелось жрать.
– Смотри, чтобы тебя самого на харч не пустили, – сварливо вмешался в мечтания другой Вовка.
В любом из нас живет внутренний голос, но у наш героя его второе "я" отличалось особо мерзким характером. Вовка именовал этого гада Занудой и ненавидел лютой ненавистью. Он постоянно лез со своими непрошенными советами, причем в самый неподходящий момент. Во время очередных разборок постоянно бубнил цитаты из уголовного кодекса или, наоборот, травил невеселые тюремные байки.
Как-то раз, для разнообразия посетив престижный фитнесс-клуб, Вовка заприметил очередную смазливую эльфийку. Клинья подбивались вполне успешно, пока не вмешался этот наглый, всезнающий тип.
– Ты на ноги ее посмотри. Видишь? Икроножная мышца коротковата и кажется чересчур мускулистой. На внутреннем коленном сгибе подушечка – колченогость, однако. А грудь? Ты же сам всегда говорил, что все, что не помещается в руку – это вымя.
Вовка тогда плюнул от злости и, не обращая внимания на обиженную остроухую, направился к лежаку. Отжимая от груди привычные две сотни, попытался сосредоточиться на чем-нибудь другом. Не получилось. В итоге, пришлось воспользоваться услугами знакомого агентства.
