Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга 2.
- Хочешь чаю с сахаром? - предложила я. - У меня осталось полплитки.
- Похоже, мы питаемся одним и тем же, - сказал Капа и пояснил: - Теперь все деньги у нас идут на лечение Симона, а я сижу на социальной стипендии. Могло быть и хуже, поэтому не жалуюсь.
Я похлопала парня по руке:
- Выкарабкаемся. Будем живы - не помрем.
- Ага. Дашь списать расписание экзаменов?
Я принесла Капе тетрадку и заварила себе чаю, между делом заняв стол в швабровке конспектами и тетрадями. В сумке обнаружились завалявшаяся ахтулярия и брошюра, взятая у Стопятнадцатого. Сочный плод употребился внутрь, а бесполезная книжка полетела обратно. Завтра верну её хозяину.
Наломав сахару на тетрадном листочке, я собралась учить как минимум до трех утра и не заметила, как через несколько минут уснула, сидя за столом.
Утро началось, когда Аффа застучала в стену. Протерев заспанные глаза, я глянула на часы: мамочки, катастрофически опаздываю! Собиралась второпях и, опередив соседку, бросилась чистить зубы. Она ждала, пока я спешно наводила порядок во рту.
- Как тебе удалось распечатать Альрика на вечере?
- То есть? - поскольку рот был занят зубной щеткой, пришлось спросить мимикой лица.
- Раньше он не танцевал, даже на День национальной независимости.
Я мысленно застонала и выплюнула пасту изо рта:
- Твоя Лизбэт уже наточила нож?
- Напротив. После тебя Альрик осчастливил совместными танцами толпу желающих, а с Лизбэт танцевал целых два раза. Так что она в нирване.
- Ничего себе! А кто подсчитывал? - спросила я, прополоскав рот.
- Было кому, - ответила уклончиво девушка.
- А ты где потерялась? - поинтересовалась я, вспомнив о своей встрече с черноглазой мечтой Аффы на чердаке.
- Познакомилась с потрясающим четверокурсником и зажигала с ним весь вечер, - похвасталась соседка.
Я почему-то оскорбилась за Марата, словно уличила девушку в измене. И хотя понимала, что злюсь безосновательно и абсурдно, но не смогла перебороть неприятное чувство. Мне казалось, Аффа предала свою верность парню.
- Ага. Удачи тебе, - пожелала я коротко и ринулась в швабровку. Толком не расчесав спутавшиеся волосы, соорудила крысиный хвостик и, одевшись, рванула в институт.
С началом сессии столовая испытала второе рождение. С подобным ажиотажем я прежде не сталкивалась. За элитным столиком в углу питался кудрявый незнакомец, соседствовавший со мной на организационном первоянварском собрании.
Протиснувшись между столиков, я уселась на своем привычном месте.
- Здрасте, - сказала на всякий случай.
- Привет, - растягивая гласные, поздоровался незнакомец, оглядев меня.
Наверное, правила поменялись, - подумала я. Или началась новая игра. Осторожно огляделась по сторонам - вдруг Мелёшин наблюдает из-за колонны и посмеивается, потирая ручки в ожидании утреннего развлечения.
Мелёшин не посмеивался. Его ручки были заняты подносом, с которым он приближался к столу. Поставив поднос с тарелками, он чересчур спокойно обратился к кудрявому:
- Дегонский, это закрытая зона. Ты должен знать.
- Я бы свалил, да некуда, - пояснил тот с иронией в голосе. - Все столы заняты.
Бритый товарищ Мэла устроился по другую сторону от нежданного захватчика чужих столов и толкнул его в бок:
- Вали отсюда. Или ешь стоя.
- Не понимаю, вам тесно, что ли? - продолжал пререкаться Дегонский. - Поем и уйду, о ваших девчонках слушать не буду. Своих хватает.
- Ты сейчас встанешь и исчезнешь, - констатировал спокойно Мелёшин, но его в его спокойствии потрескивали разряды недовольства.
- Пусть она исчезнет, если вам тяжело дышится, - кудрявый ткнул вилкой в моем направлении. - Все равно ничего не ест. Какая разница, кого выбрасывать из теплой компании?
Я тронула Мэла за рукав. Он, видимо, не ожидал и вздрогнул.
- Пойду, ладно? Здесь и правда шумно.
- Сиди, - приказал Мелёшин, и узкие колечки в радужках налились ярким фосфором. - Ты не понял, - обратился он к Дегонскому. - А я не повторяю трижды.
Мэл распял правую ладонь на столе и погнал пальцами невидимые волны. На моих глазах поднос Дегонского вместе с содержимым начал оплывать точно воск и смешался в радужное пятно, растекающееся по столешнице. Редкие капли закапали на пол, а потом ручеек мраморной тарелочно-кофейной жижи проторил дорожку вниз, падая тонкой струйкой.
Некоторое время кудрявый пребывал в ступоре, но вскочил и выкрикнул:
- Думаешь, тебе всё позволено? Ты еще пожалеешь, Мелёшин!
На наш стол начали оглядываться и показывали пальцами, переговариваясь.
- Несомненно, - кивнул согласно Мэл.
- Сам напросился. Я вызову тебя в парк! - воскликнул гневно Дегонский.
- Можешь. Вызывай, - опять согласился Мелёшин.
- Отлично! Я сообщу, - парень задрал нос и, протиснувшись между столиками, удалился из столовой с гордо поднятой головой.
- Лихо ты его, - высказался бритый товарищ, откусив половину сахарной булки. - А если бы он ответил?
- Не ответил бы, - откинулся на стуле Мэл и, взяв с подноса стакан с соком, принялся неспешно потягивать. - Однозначно.
- Побежит и пожалуется на твое soluti*, - предостерег с полным ртом собеседник.
- Не побежит, - заявил уверенно Мелёшин. - Над ним весь институт будет ржать.
Я разглядывала жижу из растаявшего пластика, металла, керамики и завтрака. Дорогу у полу пробили еще два ручейка, и бывший поднос потек вниз, перемешавшись с пудингом и яйцом всмятку.
Все-таки надо было уйти. До чего неприятно! Мэл в который раз наглядно показал, как поступает с теми, кто переходит ему дорогу. Он раздавит любого, независимо от того, прав или виноват, и плевать на правила.
Посмотрев искоса на Мелёшина, я растерялась от неожиданности. Он глядел на меня, прищурившись и с некоторым разочарованием, будто напрасно ожидал какой-то реакции. Наверное, думал, что вскочу и начну громко возмущаться или демонстративно удалюсь вслед за оскорбленным парнем.
Давящий, тяжелый взгляд Мэла ощупывал меня, а в его руках перекатывалась сила, которая согнет и поставит вспыльчивого Дегонского на колени. Тремя заклинаниями на выбор в парке. Я прочитала это в глазах Мелёшина.
Консультацию по основам элементарной висорики проводил Эдуардо Теолини, отдающий предпочтение черному цвету в одежде. Еще при первом знакомстве с преподавателем я обратила внимание на его ломаные и рваные движения. Он и материал преподносил так же отрывисто, но вполне усвояемо.
Небольшой кабинет с трудом вместил сдвоенную группу, заметно увеличившуюся в размерах из-за студентов, вылезших на сессию, точно грибы после дождя. Перед тем, как пообщаться на экзамене, Теолини предложил третьекурсникам разбиться на пары и к указанному сроку провести исследование в области эмоций, то бишь изучить природу какого-нибудь эмоционального процесса и проверить на практике стимулирующие и ослабляющие методы.
