Кофе и полынь (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна

 Ему ведь тоже страшно. Я понимаю не сразу, но когда вижу, то всё становится на свои места. Он боится – а кто бы не боялся смерти? И ведь под его началом есть ещё люди, за которых он отвечает… О которых заботится не только ради собственной выгоды.

 – Ты справишься, – говорю я уверенно, поднимая на него взгляд. – Кому как не тебе ходить по тайным тропам? Крысолов…

 – Крысолов – всего лишь маска, – прерывает меня он. – А здесь всё по-настоящему.

 Я делаю маленький – по правде сказать, совсем крошечный – шаг ему навстречу.

 – А настоящий ты ещё сильнее.

 И – встаю на мыски, чтобы поцеловать его.

 …у него обветренные, потрескавшиеся губы; на языке – вкус терпкого травяного отвара, который заменяет чай; руки горячие, шероховатые – каждое ласкающее движение, каждое прикосновение ладоней к спине ощущается остро и ярко.

 То, как я себя веду, для леди недопустимо… но единственно возможно для наследницы Алвен, сновидицы из рода, что древнее окрестных холмов.

 – Удачи, – шепчу я в приоткрытые губы.

 И просыпаюсь.

 …Было утро; судя по шуму и суете в особняке, уже позднее, хотя из-за пасмурной погоды казалось, что ещё не рассвело. Пахло сырым бромлинским туманом, выстывшими стенами – и вербеной.

 Губы у меня горели, словно поцелуй случился наяву. Но я не стыдилась; всё ощущалось правильным. Пальцы мои сжимали ловец снов, который вчера совершенно точно лежал в ящике стола, надёжно запертый на ключ.

 – Леди Виржиния? – робко заглянула в спальню Юджи. – Вы велели вас разбудить, если… Ох, вы ведь уже не спите!

 «К сожалению», – подумала я.

 Но сказать так вслух, конечно, не могла.

 – Осенью просыпаться сложнее… Что там с газетами? Можно ли мне принести одну к завтраку, как и дяде Клэру? Хочу почитать, что пишут об Алмании.

 Когда я листала шелестящие страницы, то ощущала себя, пожалуй, немного ближе к Лайзо.

 Иллюзия, да; но её хотелось продлить.

 Завтрак в итоге изрядно затянулся. Потом пришлось ещё покорпеть над делами: было несколько писем, требующих срочного ответа.

 Часть из них касалась текстильной фабрики.

 Ещё летом, до отъезда из Бромли, меня пригласили на аудиенцию в королевскую резиденцию. Встретиться пришлось не с Его величеством, разумеется, но с особой весьма высокопоставленной. Меня попросили – о, не приказали, конечно, ибо леди, женщине, не приказы не отдают, пусть и леди из рода, который всегда верно служил Короне – поставить некоторое количество сукна для нужд армии… И, хоть это и была просьба, высказанная в личной беседе, отказать я не могла. А благоразумие подсказывало, что скоро таких «бесед» станет больше – значит, и расходов. Следовало временно перераспределить доходы, а ещё устроить на фабриках нечто вроде врачебного кабинета, позаботиться о запасе необходимых лекарств, чтоб их хватило хотя бы до весны… И о запасе провизии, пожалуй, тоже. С любой смутой, какой бы ни была причина, неизменно приходят болезни и голод, а даже если и отбросить человеколюбие и иные мотивы, угодные Небесам, то останется простая корысть – рабочие не смогут усердно трудиться, если заболеют или им будет не хватать самой простой еды.

 Закончив с перепиской и, сказать по правде, возложив самую трудную часть на незаменимого мистера Спенсера и его помощников, я наконец отправилась в кофейню.

 День выдался пасмурный и тихий. Облака спустились так низко, что почти что лежали теперь на крышах и смешивались с густым туманом на улице. При виде белого зыбкого марева, в котором люди точно бы растворялись, как призраки, я снова вспомнила свой сон – и отравленный дым. Мне было неизвестно, ни что он собою представляет, ни какую угрозу несёт, ни даже кто и как его создал… создаст? Но я знала наверняка, что этот дым принесёт много горя.

 «Может, сообщить кому-то, кто имеет отношение к армии? Полковник Арч как раз недавно упоминал о своих связях…» – промелькнула мысль.

 Но тут же я её отбросила: в лучшем случае на меня бы не обратили внимания, а в худшем – посчитали сумасшедшей. Но теперь знал хотя бы Лайзо; возможно, он сумеет что-то сделать.

 Лайзо…

 Против собственной воли я бросила взгляд на водителя. Седой мужчина, грузный, невзрачный, немой – и, похоже, имеющий прямое отношение к Особой службе. Когда Лайзо исчез, некоторое время я обходилась без автомобиля, просто не могла себе представить другого человека за рулём. Но затем сделала над собой усилие и обратилась за помощью к маркизу. Письмом – лично встретиться не могла, просто не хватало сил после разрыва помолвки… Человек, который пришёл по рекомендации, был не столько водителем, сколько охранником и соглядатаем. Безупречное решение, чтобы чувствовать себя чуть спокойнее в смутные времена, да, но поставить подпись под договором оказалось нелегко. Ведь мне хотелось сохранить место для Лайзо, а иное казалось предательством.

 Вот только это было не его место.

 Пора прекращать уже думать о нём как о слуге.

 Когда автомобиль остановился, с твёрдой мыслью отбросить прошлое я вышла и поднялась по ступеням. Толкнула дверь кофейни…

 …а прошлое было тут как тут.

 Маркиз Рокпорт собственной персоной сидел за столиком у стены. С чашкой кофе, с книгой… святые Небеса, с пирожным! Хотя от пирожного – новейшего изобретения Рене Мирея, десерта «Чёрное сердце» из вишни, бисквита и шоколада – остался уже только крохотный кусочек.

 «Ах, да, – пронеслось в голове. – Седьмое число каждого месяца, выходной от дел Особой службы, библиотечный день. Но почему здесь?»

 – Добрый день. Признаюсь, не ожидала увидеть вас в «Старом гнезде».

 Я сама не заметила, как очутилась у его столика. Но вот маркиз, похоже, напротив, давно этого ждал, а потому улыбнулся с неожиданной мягкостью:

 – Отчего же, я бывал тут ещё в те времена, когда кофейней владела леди Милдред. Добрый день, дорогая… – он запнулся, словно едва не произнёс по привычке «невеста» – …дорогая Виржиния. Вы немного бледны.

 – Наверное, оттого что не успела выпить утром кофе. Мэдди, милая, здравствуй! Принеси мне чашку кофе с ванилью и молоком, пожалуйста, – произнесла я непринуждённо, лишь сейчас обратив внимание на то, как тихо было в зале с самого начала. Почти все столики был заняты, но никто, кажется, даже не шевелился, кроме мисс Блэк, с интересом разглядывающей старинную карточную колоду. – Надеюсь, это меня взбодрит. К слову, я всегда думала, что седьмые числа каждого месяца вы проводите более уединённо.

 – Раньше проводил, – согласился он охотно. Очки его лежали рядом с книгой, синие стёклышки в тонкой оправе, и оттого лицо казалось более открытым, а взгляд… не уязвимым, нет. Живым, пожалуй. – Но с некоторых пор решил, что общество мрачных теней прошлого определённо проигрывает человеческому, особенно столь изысканному. А благоухание парка на исходе лета или кофейный аромат ничуть не хуже бхаратских благовоний. Хотя их я по-прежнему люблю, признаюсь откровенно, и иногда мне хочется возжечь несколько благовонных палочек прямо в кофейне.

 – Леди Милдред, бывало, курила трубку прямо в зале, так что это никого не удивит, – ответила я, быстро глянув в сторону кухни. Но времени прошло ещё слишком мало, и Мэдди с чашкой кофе, естественно, никак не могла пока выйти… Маркиз чуть отодвинул книгу в сторону, и я наконец обратила на неё внимание: – О, «Багряный князь Эрдея» Флоренс Брим! Неожиданный выбор.

 – Решил наконец узнать, отчего же меня с ним всё время сравнивают, – улыбнулся он, очертив кончиками пальцев на обложке силуэт зловещего мужчины, спускающегося подобно пауку по отвесной стене древнего замка. Широкий чёрный плащ неправдоподобно задирался вверх, точно развеваясь на ветру. – А вы, похоже, читали роман. И как, скажите, похож я на Багряного князя?

 Разумеется, мне полагалось твёрдо ответить «нет». Сравнить главу Особой службы с каким-то кровопийцей! Но Багряного князя книга описывала элегантным, загадочным и пугающим мужчиной высокого роста, щурящимся от света и повелевающим тысячью слуг в ночи…