Демон Пенрика (ЛП) - Буджолд Лоис Макмастер

По дороге двигались не только местные жители: купеческие караваны, небольшие группы паломников, к обычным крестьянским телегам, коровам, свиньям и овцам прибавились закрытые фургоны. Три раза они встречались со скачущими галопом курьерами, городскими и храмовыми или были обгоняемы ими. Последний из них с улыбкой помахал сопровождающим Пена стражникам в ответ на их салюты. Курьер… теперь это было вполне почётное занятие для худощавого и лёгкого человека… впрочем, к концу второго дня езды, нижняя часть Пена поставила это желание под вопрос.

Ночь застала из в городе у слияния с рекой Линнет, не более чем в пятнадцати милях от пункта назначения и уже на территории, управляемой из Мартенсбриджа. Тринкер решил, что лучше не рисковать приехать к закрытым городским воротам и вместо этого нашёл импровизированное, но бесплатное место для ночлега в школе Леди Весны.

Школа была похожа на ту, в которой Пенрик в юности учился в Гринвелле. Пара комнат на первом этаже дома, в котором жили учителя. В отличие от большого дома Ордена Дочери, в котором они ночевали накануне (и где Пен продал свой сыр в трапезную, чем пополнил свой денежный запас), она не была предназначена для паломников, но для него всё равно была выделена отдельная комната. Однако, Пен не думал, что это потому, что он самый уважаемый гость.

Для узника с ним обращались неплохо, но его статус был очевиден. Он осмотрел маленькие окошки на высоте четырёх этажей от земли. Если те, кто его сторожит, рассчитывают удержать его таким образом, они не учли его худощавое сложение и годы, проведённые за лазаньем. Либо по деревьям, чтоб избежать Дрово, либо по горам — на охоте. Он может мгновенно выскользнуть из их хватки, но куда бы он пошёл?

Это было похоже на ожидание доктора в тот раз, когда он сломал руку. Неудобно, но не было ничего, что бы он мог сделать, чтоб ускорить события. Кроме как, похоже, двигаться дальше, к чудесам Мартенсбриджа.

Он лёг и попытался уснуть, только для того, чтоб узнать, что делит узкую койку с семьёй блох. Он хлопал, тёр, вертелся. Возможно, у блох тут фестиваль. Собираются ли они праздновать всю ночь? Он пробормотал проклятие в адрес одной из них, укусившей его за икру в качестве начала банкета.

— Не помочь ли тебе с этим? — спросила Дездемона с весельем в голосе.

Пен хлопнул рукой себе по губам и встревоженно прошептал:

— Тише! Вилром спит прямо за дверью. Он услышит. И подумает… что?

Дездемона послушно прошептала:

— Знаешь, мы можем уничтожить блох.

Пен не знал.

— Это разрешено?

— Не только разрешено, но и поощряется. За прошедшие годы мы уничтожили их целые армии. Паразиты не считаются теологически охраняемыми, даже Бастардом, чьими созданиями они являются. И это простая магия, разрушающая, направленная от порядка к беспорядку. Как бы вниз по склону.

— Определённо меньше беспорядка в моей постели.

— Но грандиозный беспорядок в блохах, — прошептала в ответ Дездемона. Губы Пена растянулись в улыбке, но не по его воле: — Самое резкое падение упорядоченности, от жизни к смерти.

Последняя фраза была печальной, но речь шла всего лишь о блохах.

— Начинай, — прошептал Пен и лёг ровно, пытаясь уловить то, что произойдёт.

Пульсация тепла, слабая волна, прошедшая через его тело. Её направление было размытым, но, похоже, больше прошло вниз через его спину, в матрас, чем вверх, через грудь, в сторону потолка.

— Двадцать шесть блох, два клеща, три таракана и девять вшей, — сказала Дездемона со вздохом удовлетворения, примерно как женщина, поедающая пирожное. — И множество яиц моли в шерстяной подкладке.

В качестве первой магии в его жизни это было как-то недостаточно блестяще.

— Я думал, ты не занимаешься арифметикой, — произнёс Пен.

— Уф, — Пен не мог понять, было ли это выражением раздражения или радости. — А ты внимателен, ага?

— Я… сейчас приходится.

— Тебе — да, — вздохнула она.

Население его кровати может быть и сократилось, но он всё равно не был один. До него также запоздало дошло, что он не знает, могут ли демоны лгать. Всегда ли они говорят своим носителям правду, или могут обманывать их? Могут ли они обрезать ткань фактов так, чтоб они соответствовали их целям, оставляя в стороне важную информацию, для того, чтоб обратить их в противоположность? Дездемона была одной (он решил для простоты думать о ней как об одной личности), кого он не мог спросить об этом. Или, скорее, он мог спросить, она могла ответить, но этот ответ не помог бы.

Вместо этого он спросил:

— До Ручии ты тоже была с храмовой волшебницей?

— Хельвия была врачом хирургом, — сказал голос Хельвии с успокаивающе местным выговором Лиеста (он уже мог начинать думать о ней как о Хельвии). — С высоким положением в Ордене Матери.

— А до неё я, Амберин, — сказал голос с сильным Дартакианским акцентом, — В храмовой школе в Саоне.

— Я думал, вы говорили… врачи лечат, волшебники разрушают? Как вы могли быть сразу и тем и другим? — спросил снова озадаченный Пен.

— Мы способны и к созидательной магии, но это очень дорого, — ответила Дездемона.

Амберин добавила:

— Некоторое лечение происходит через разрушение. Камни в мочевом пузыре. Кисты и опухоли. Ампутации. Много более тонких вещей.

— Глисты, — вздохнула Хельвия. — Ты не поверишь, сколько людей страдают от глистов. Не говоря уж о блохах, вшах и других паразитах.

Вздохнув, она добавила:

— Именно поэтому, когда время Хельвии подошло к концу, мы не перепрыгнули в молодого врача, которого они нам приготовили, а в Ручию. Мы так устали от глистов. Ха!

До того как Пен успел спросить, что Ручия сделала такого, что сделало её столь привлекательной, ещё один голос вставил комментарий на языке, которого он не знал.

— Кто это был?

— Аулия из Браджара, — заметила Дездемона. — Хорошая служительница Храма. Она не говорит на вилдийском, только на ибранском, но со временем ты начнёшь её понимать. А до неё — Умелан из Рокнари.

— Рокнари! — потрясённо воскликнул Пен. — Я думал, что квантерианские еретики не поклоняются Бастарду. Как она могла получить демона на Архипелаге?

— Это долгая история, я уверена, она расскажет тебе её во всех утомительных деталях, как только ты овладеешь её языком, — успокаивающе произнесла Дездемона.

Я овладею её языком? Пену казалось, что она уже овладела его собственным языком и использовала его для того, что звучало ехидным комментарием.

— Можешь рассказать мне её вкратце? — спросил Пен.

— Она родилась на Архипелаге, была захвачена в рабыни во время набега, куплена в качестве служанки Мирой, знаменитой куртизанкой из прибрежного города в Адрии, которая тогда носила нас. Мира была необучена, но умна. К тому моменту она была нашей лучшей носительницей. Когда Мира умерла, мы перепрыгнули на Умелан, которая бежала домой только для того, чтоб узнать какая жестокая судьба ждёт волшебников на этих островах.

Воображение Пена, на некоторое время застрявшее на том, что касалось куртизанки, бросилось вдогонку.

— И какая?

Не то, чтоб он собирался посетить те земли.

— Иногда их сжигают живьём, но часто их увозят в море и выбрасывают за борт, с медленно набирающей воду и тонущей подушкой. К тому времени, как волшебник тонет, лодка удаляется уже достаточно далеко, чтоб демону было некуда прыгнуть, кроме как в рыбу.

Они с Дездемоной оба передёрнулись от этой картины, но возможно по разным причинам, как подозревал Пен.

Изо рта Пена излился поток слов на странном языке. Слова были ему непонятны, но жалобный тон был очевиден. Умелан добавила свою точку зрения?

— Когда исполняющие казнь уже уплыли, но ещё до того, как она полностью утонула, её заметили с проходящей браджарской галеры. Спасение было не сильно лучше пленения, он она оказалась живой на берегу Браджара и, не имея никакого другого пути, стала служительницей в Ордене Бастарда. Это было… хорошо.