Кассандра Дженкинс - Битва Стихий
Отсутствие лекарей на выздоровление Андуина никак не повлияло. Правда, вместе с волшебниками исчезли и обезболивающие заклинания. Дни и ночи, полные боли, изменили Андуина. Он повзрослел. Для принца, выросшего не зная тревог, для которого самой большой бедой был запрет на верховую езду, а Гевин помнил, как Андуин любил лошадей, он проявил на редкость стойкую выдержку.
Понемногу Андуин стал ходить, разрабатывая пострадавшую ногу. Гевин принес ему специальную трость, хотя Андуин, разумеется, не просил его об этом. Раньше Гевин не видел, чтобы принц ею пользовался, но теперь заметил ее у стены ниже окна. Но не счел нужным что-либо говорить. Гевин прикинул в уме, как долго Безликий ожидает исполнение своего приказа. Прибавил к этому время, необходимое для того, чтобы мальчик-калека добрался до Багрового Зала. Рожденный в пламени, похоже, должен запастись терпением.
— Безликий Ка'аз-Рат хочет вас видеть, ваше высочество.
Восторженный мальчишка, каким был Андуин еще мгновение назад, замкнулся в себе. Глядя, в окно он успел позабыть о своем положении. Наверное, он многое отдал бы, чтоб вместе с драконами устремиться прочь от Грим-Батола.
Не оборачиваясь, принц ответил:
— Я уже говорил ему. Вы ошиблись. Я не тот, кто вам нужен.
Гевину часто не хватало слов, чтобы выразить мысли вслух неискаженными, такими, какими они звучали в его разуме. Одному Древнему Богу известно как Бенедикту удалось втянуть Альянс в новую войну с Ордой. Множество жизней были загублены ради того, чтобы однажды Андуин очутился в Грим-Батоле. Он не нашел нужных фраз, чтобы объяснить это принцу, да и поймет ли он? У Бенедикта это выйдет всяко лучше. У Безликого Ка'аз-Рата, вновь напомнил он себе, отныне его имя звучит как Рожденный в пламени на языке, ведомом таким, как генерал Умбрис.
Гевин только покачал головой, отвергая предположение Андуина о возможной ошибке, и повторил приказ Ка'аз-Рата.
Принц не сдвинулся с места, спросил:
— Как давно ты служишь Бенедикту?
— Я служу Свету, — ответил Гевин.
Андуин обернулся и впервые с того дня, когда он очутился в этих комнатах, посмотрел на Гевина, будто никогда раньше его не видел. Гевин заметил глубокие темные тени под его бледно-синими глазами.
— Надеюсь, каждую минуту ты вымаливаешь у Света прощение за все то, что совершил, — сказал принц Штормграда. И добавил: — Что же ты? Я готов. Веди.
Глава 14
Смирение
Гевин не раз задавался вопросом, почему из всех жителей уничтоженного города Свет выбрал именно его, испуганного мальчишку двенадцати лет. Он до сих пор не нашел ответа. Поначалу он считал, что его призванием станет верность королю Вариану на поприще королевского секретаря. Больше он так не считал.
Он не примкнул к верованиям Сумеречного Молота и избегал участвовать в ритуалах. Андуин был прав, он молил Свет о прощении, но, оказавшись в Грим-Батоле, все реже прибегал к молитвам. Только в редких случаях, как столкновение с огнем сегодня на площади Забвения.
В лице архиепископа он всегда видел помазанника Святого Света. Гевин рухнул перед ним на колени в день, когда увидел покрытое чешуей тело, драконий хвост и три пары щупалец вместо рук. Им овладел ужас. Свет, которому он столько времени служил, стал бездной ужаса и смерти. Перерожденный в пламени Безликий источал жар, словно внутри него и по сей час полыхал тот жертвенный костер. Ка'аз-Рат стал для Гевина тем пламенем, которое шло за ним по пятам всю его жизнь. Ему удавалось раз за разом ему ускользать от него. По крайней мере, раньше. Гевин не хотел знать, что ждет его впереди. Ничего хорошего, это точно. Кровь и смерть. И вряд ли Сумеречный Молот обойдется без огня.
Когда Древний Н-Зот обретет свободу, Штормград будет стерт с лица земли, как и Оргриммар, который осаждал Вариан, надеясь, освободить сына. Как и Собор в Тирисфальских лугах, ставший первым прибежищем Гевина. Как и руины его родного, уничтоженного огнем города. Все чаще он приходил к мысли, что молись не молись, а Свет вроде как бессилен в борьбе против Древних Азерота.
Мог ли Гевин рассказать об этом Андуину вместо простого искреннего ответа, что он служит Свету? Он хотел бы, но знал — ничего не выйдет. Отсутствие красноречия помешало ему продвинуться по карьерной лестнице дальше приходского священника. Прихожане Западного края, помнится, очень удивились, когда Гевина вызвали в Штормградский Собор Света. Даже Гевин счел это едва ли не чудом. Иногда он думал о Западном крае, правда, недолго. Грим-Батол стал его последним убежищем. Для многих, не только для него, кто отрешился от мира в ожидании конца света. Что теперь ворошить прошлое? По пути Андуин ни о чем более не спрашивал. Гевин сразу понял, ему не до разговоров. Боль мешает ему сосредоточиться на чем-то ином.
Андуин сильно хромал. Прежде Гевин не замечал, насколько плохо принцу дается обыкновенная ходьба. Что уж говорить о беге или верхней езде? Какая ему разница, одернул себя Гевин, сможет ли принц ездить верхом или останется калекой?
Он знал ответ, пускай и не хотел признаваться самому себе. Огонь лишил Андуина возможности жить полноценной жизнью. Как и Гевина. Это роднило их. Огненные объятия оставили на теле Гевина множество следов. Большую часть времени, если обстоятельства позволяли, он прятал руки за спиной или в ворохе документов, которые постоянно требовал Вариан. А уж бесформенная роба послушника Культа подходила для этого идеально.
Чтобы быстрее добраться до Багрового зала, как ради принца, так и чтобы не гневить Безликого, Гевин выбрал узкий прямой проход. Каждый второй факел не горел внутри туннеля. Не самый зрелищный путь, однако, один из самых коротких. Гевин знал, по крайней мере, о пяти коридорах, так или иначе, ведущих к дверям Багрового зала.
Гевин первым достиг нужной двери и отворил ее перед принцем. Пленники не удостаиваются подобных привилегий, промелькнуло у него, но иначе он не мог. Служение королевской семье прочно вошло в его привычку.
Каждый раз он входил в Багровый зал, как в первый. Гевин догадывался, какими могли быть чувства Андуина, увидавшего его впервые. Ему еще не доводилось видеть внутренних помещений Грим-Батола, кроме своих скромных комнат и тех темных коридоров, по которым они шли.
В Багровом зале Темные Советники Сумеречного Культа обсуждали судьбы сильных этого мира — Вариана, Тралла, Гарроша, даже королевы драконов Алекстразы. Позже, после Катаклизма, к Советникам присоединился Смертокрыл Разрушитель. В те времена именно одурманенный заклинаниями Гевин в маске и волшебном одеянии представлял на совете архиепископа Бенедикта. Еще в Штормграде он рассказал ему об этом. И о том упадке, что переживал Грим-Батол в самом начале их пути. По заброшенным площадям и пустым улицам бродили в кромешной тьме отродья Древнего Бога. Бенедикт сумел приручить одну из таких тварей. Клубок склизких щупальцев, благодаря магии обретший облик человеческой девочки. Он звал ее Шоготта.