Кассандра Дженкинс - Битва Стихий
Пламя накаляло сырой воздух подземелья. Хлысты со свистом рассекали плоть. Снова и снова. Затем кожаные плети подожгли.
Всего три круга, повторял Гевин, три круга и он спасен. Умбрис зарычал, его щупальца взвились высоко над головами послушников. Ненадолго стихшие удары плетей раздались вновь. Начался первый круг огненного самоистязания.
От смрада горелой плоти колени Гевина подкосились. Дрожащими пальцами он впился в щербатые гранитные плиты перед собой. Уткнулся пылающим лбом в прохладные кладку. Огонь не тронул его однажды. Не тронет и теперь.
В голове сами собой всплыли слова бородатого священника Алого Ордена:
«Огонь не тронул тебя, Гевин. Благодари Святой Свет за это. Всю оставшуюся жизнь благодари Его, сколько тебе отпущено».
Гевин и теперь возблагодарил Свет, воззвал к Его защите от опаляющего пламени. Всю свою жизнь Гевин сторонился огня. Аметистового цвета или привычных, не магических оттенков — не имело значения. И с самого детства Гевин просил защиту от огня у Святого Света. Гевин не раз задавался вопросом, почему из всех жителей уничтоженного города Свет решил пощадить именно его, испуганного мальчишку двенадцати лет.
Гевин послушался совета бородатого последователя Света в красно-белых одеждах Алого Ордена. Как только его ожоги исцелились, он отправился проповедовать Светлое служение.
Вести о печальной судьбе Алого Ордена застали его в Западном Крае, и для преследования, и для оказания помощи братьям он оказался слишком далеко. Исправное служение и череда случайностей, в конце концов, через несколько лет привели молодого священнослужителя в Собор Света в Штормграде, где однажды к нему обратился сам архиепископ.
— Готов ли ты послужить королю во имя Света? Тебя ведь зовут Гевин, не так ли? — спросил Бенедикт тихим голосом. — Вариан нуждается в таком честном человеке подле себя. Королю нужен новый секретарь, ты слышал? Ты молод, силен, исполнителен. Я могу помочь, — пообещал Бенедикт и сдержал свое слово.
Поговаривали, что королевский секретарь лишился жизни в каком-то нелепом несчастном случае. В те дни Вариан казался Гевину самым сильным, самым могущественным человеком Азерота. Служить ему было пределом его мечтаний. Какое-то время за Гевином велась слежка, но спустя месяцы, уставшие от его однообразных передвижений от Собора до дома и обратно, агенты ШРУ оставили его в покое.
Так Гевин стал королевским секретарем.
Безликий генерал громоподобно возвестил о начале второго круга. Бой барабанов заглушал сдавленные стоны. Горящие плети не знали покоя.
Если бы однажды Вариан спросил секретаря о его прошлом, кем он был и как попал в Штормград, Гевин рассказал бы ему о зачумленном городе, об огне и ужасе. Ему было что рассказать. Но король не спросил. Зато задавал вопросы архиепископ Бенедикт.
Гевин не сразу заметил, что его встречи с архиепископом отнимают гораздо больше времени, чем им следовало. Вначале речь шла о нескольких часах. Гевин проваливался во тьму, будто в Искривленную Пустоту, и его разум гас под напором чужой воли. Однажды Гевин «потерял» целые сутки собственной жизни. И по-настоящему испугался.
Тогда Бенедикт во всем ему признался, но он вряд ли оказался застигнут врасплох.
Из-за страха навлечь на себя подозрения и в большей степени из-за бренности своего тела архиепископ не мог покидать город. Но по долгу истинного служения Бенедикт должен был часто посещать крепость Грим-Батол, воздвигнутую среди Сумеречного Нагорья, где правит Древний Бог Н-Зот. Заклинаниями Бенедикт подавлял разум Гевина и телепортировал его безвольное тело в Грим-Батол. Особенная магия древних помогала архиепископу на расстоянии управлять телом и речью Гевина, не покидая при этом Штормграда.
— Свет привел тебя ко мне, а я поведу тебя дальше, к новой жизни. К настоящим хозяевам Азерота. Возблагодари Свет за это, Гевин, — повторил архиепископ значимые для Гевина слова. — Надеюсь, ты понимаешь, что не можешь никому поведать об этом? И прежде всего, королю? — добавил Бенедикт.
Что-что, а эту истину ошарашенный Гевин понял сразу. Чтобы переварить остальное, потребовалось время. Немного погодя, он даже осмелился спросить, почему Бенедикту потребовались целых двадцать четыре часа его жизни? И часто ли такое будет повторяться?
Бенедикт ответил с холодной усмешкой не вязавшейся с его обликом ветхого старца:
— Не часто приходится убивать королей.
Вскоре Штормград наводнили члены Сумеречного Культа, а с ними из Стальгорна пришли вести о чудовищной смерти короля Бронзоборода. Руками Гевина Бенедикт расправился с королем дворфов.
Эта тайна еще прочнее связала его с архиепископом.
Дыши, дыши. Не забывай дышать, напоминал себе распластавшийся на полу Гевин. Скоро это кончится.
Снова взревел генерал Умбрис.
Начался третий круг.
Со временем он стал замечать, как слабеет тело архиепископа. Тогда же рядом с ним появилась маленькая девочка, следовавшая за ним повсюду. В один из вечеров Гевин увидел, кем была эта девочка. Ее щупальца вспыхнули, оплели дряхлое тело старика. Пламя несло краткое силу, чтобы дряхлый старик, каким был Бенедикт, смог прожить еще один день. Затем еще. Тогда Гевин еще не знал, каким может быть истинное пламя, несущее перерождение.
В облике человека Бенедикт так и не ступил под своды Грим-Батола. Его ссохшееся тело превратилось в пепел в Элвиннском лесу, неподалеку от Штормграда, где все и началось.
Ритуал огненного истязания подошел к концу. Гевин выдержал.
Когда он неловко поднялся с колен, генерал Умбрис, как и большая часть последователей Культа, уже покинули площадь Забвения. Отныне в утренние часы ему стоит держаться подальше от центральных площадей.
Не оглядываясь на догоравший костер, он устремился к каменной лестнице, что вела на верхние уровни Грим-Батола. Ка'аз-Рат будет недоволен его медлительностью. Он быстро преодолел несколько пролетов и добрался до отведенных принцу комнат. Лишь ключи в его руках напоминали о том, что обитатель этих запертых покоев всего лишь узник, а не почетный гость Безликого Ка'аз-Рата. Гевин отворил дверь.
Изо дня в день, когда Гевин произносил слова подобные этим, ему казалось, что ничего не изменилось.
— Доброе утро, ваше высочество, — сказал Гевин.
Ответом ему было молчание. Не в первой. С того момента, когда принц пришел в себя и узнал в нем секретаря собственного отца, он так и не заговорил с ним. Однако кое-что все же изменилось. Андуин не лежал в кровати.
Принц стоял к нему спиной у распахнутого настежь окна. Он едва ли не высунулся в него целиком. Гевин нахмурился. Чем скудный пейзаж Сумеречного Нагорья мог заинтересовать Андуина?
