Кирилл Шатилов - Под флагом серо-золотым
Они проехали прямо во двор, который представлял собой словно перенесенный сюда участок Пограничья — вековые деревья, кусты диких орехов и ягод, пение невидимых птиц в густых кронах, — только отдаленное журчание обводного канала возвращало из лесной чащи к реальности Вайла’туна. Через лес вилась узкая тропа, выложенная речной галькой, приветливо шуршащей под копытами лошадей.
Хейзит справедливо заметил, что сегодня выдался день сплошных чудес и приятных неожиданностей, и решил ничему не удивляться.
Преодолев оказавшуюся не слишком широкой полосу леса, они вышли к подножию пологого, поросшего полевыми цветами холма, на вершине которого и возвышалась заветная башня, вернее, бревенчатый дом скругленной формы, поднимающийся аж на три высоких этажа. К дому примыкало несколько пристроек, образовывавших нечто вроде подковы, в середине которой располагалась маленькая площадь, заставленная красивыми клумбами и увенчанная луковицей домашней беоры.
Не успел Хейзит спешиться, как поводья его коня уже подхватили руки расторопного конюха, встретившего Олака поклонами и пожеланиями доброго здравия.
Появившаяся на пороге башни женщина в длинном красном платье и желтом платке на плечах дождалась, пока они подойдут, и сдержанно предложила располагаться в глубоких креслах, которыми была уставлена просторная зала первого этажа.
Несмотря на довольно теплый день, в камине, украшенном старинной резьбой, потрескивал огонь.
Хейзит послушно сел, тогда как Олак остался прохаживаться вдоль стен, изучая развешанные повсюду охотничьи трофеи. Женщина тихо удалилась наверх по винтовой лестнице докладывать о приезде гостей.
— Вероятно, тут бывает немало посетителей, — предположил Хейзит, имея в виду неоправданно большое количество кресел. — Можно было бы целую харчевню открыть.
Олак готов был ответить, но находился слишком далеко от собеседника, чтобы не повышать голоса. А поскольку он не хотел, чтобы кто-то из хозяев услышал его мнение по этому поводу, промолчал и осторожно погладил пушистую шерстку на морде равнодушно взиравшей со стены остроухой рыси.
— Надеюсь, я не заставил вас слишком долго ждать?
Вопреки ожиданиям Томлин появился не на лестнице, а вышел из-за неприметной двери сбоку от камина. Хейзит отметил, что он довольно высок ростом, но при этом узкоплеч и сутул. Единственной отличительной особенностью на его невзрачном лице был длинный нос с горбинкой, делавшей Томлина похожим сразу на несколько выставленных здесь же чучел птиц с острыми клювами. В глаза бросалась надетая прямо поверх дорогого зеленого камзола блестящая серебряная кольчуга, красноречиво свидетельствовавшая о том, что хозяин даже дома не позволяет себе пренебрегать безопасностью и забывать о бдительности. Если только он недавно не вернулся с охоты или, напротив, не собирался отправиться в путь. Это было тем более вероятно, что вместе с ним в залу вышел низкорослый, почти как карлик, но широкоплечий виггер, одетый по-походному и с увесистой дубинкой за поясом. Хейзит подумал, что это, должно быть, кто-нибудь из внутренней охраны, однако бравый карлик, дружески кивнув новым гостям, пожал Томлину руку, сунул за пазуху многозначительно позвякивающий мешочек и широким шагом направился к выходу.
Звали его Тэрл, и был он аолом, то есть старейшиной в одной из деревень Большого Вайла’туна. Несмотря на жизнь в далеком, по меркам здешней публики, захолустье, он сразу же узнал оруженосца Локлана, хотя и не смог вспомнить его имени. Второго гостя он видел впервые и потому специально замешкался в дверях, чтобы услышать, как его представят.
— Уже покидаете нас? — махнул ему с противоположной стороны двора улыбчивый конюх.
Делать было нечего. Не стоять же на пороге до скончания века. Имена есть у каждого, но это отнюдь не означает, что он, Тэрл, обязан знать их все. Правда, может, Рикер подскажет.
Оглянувшись в последний раз на хозяина дома, который уже завел беседу с новыми посетителями, Тэрл зашагал через двор к конюшне. Заветный мешочек приятно оттягивал шею.
— Вот ваша коняга, в целости и сохранности, — приговаривал Рикер, выводя из стойла грозно фыркающего большими ноздрями каурого красавца по кличке Стервец. — Я ему, с вашего позволения, чуток подпругу ослабил, а то так и до крови натереть недолго.
Тэрл изловчился и, прежде чем забрать поводья, заглянул за спину конюху, чтобы увидеть хотя бы лошадей, на которых пожаловали сюда эти люди из замка. Пегий явно принадлежал Олаку. Да, ну конечно же оруженосца Локлана звали Олаком! Рядом с ним рыл копытом землю и опасливо обнюхивал сено гнедой тяжеловоз, каких особенно ценили в деревнях. Интересно, какого рожна люди Локлана пересаживаются на подобных, с позволения сказать, рысаков?
— Благодарствую, Рикер. Ты ведь знаешь, что я всегда готов следовать твоим советам по части женщин и лошадей.
Конюх показал желтые зубы и самодовольно хрюкнул:
— Ты, случаем, не знаешь, кто это там к твоему пожаловал?
— Ясное дело — Олак. За деньгами небось. Давненько он к нам не захаживал. Как и вы, вита Тэрл.
— А с ним кто? — Тэрл поймал стремя, с трудом задрал ногу, уцепился обеими руками за седло, крякнул от натуги, но в конце концов подтянулся и сел верхом, поправляя чуть не вывалившуюся из-за пояса дубинку.
— Да кто их там разберет! — отмахнулся Рикер. — Первый раз у нас вижу. Должно быть, из новых работников. Народ как про шеважа заслышал, так о денежках своих вспомнил, укрепляться да отстраиваться поспешает. Вы-то, часом, их не встречали?
— Это кого, дикарей, что ли? — С высоты Стервеца Тэрл взирал на окружающий мир самоуверенно, представляясь самому себе огромным и могучим. — Если когда и встречу, обещаю, что ты об этом первым узнаешь. Так, значит, как мальца того зовут, не имеешь понятия?
— Не-а. Мне-то это к чему? По мне, так один тын, кому сена накладывать, — признался Рикер, не подумав о том, что может уязвить самолюбие собеседника.
Но Тэрл не принял обидные словеса конюха на свой счет. Манеры Рикера были слишком хорошо ему известны. Зря, что ли, они оба были родом из одной деревни и до поры до времени чуть не каждый день видели друг друга идущими за плугом на соседних полях? Пока Рикер не устроился на службу к Томлину, они не раз сиживали на общей поленнице за кружками ржаного пива и нелицеприятно обсуждали кого ни лень. Подумать только, какое панибратство! И это при том что Рикер был моложе Тэрла зим на десять.
— Рад был тебя повидать, — сказал Тэрл на прощание. — Дома-то что передать кому?
Рикер поморщился. Встречаться иногда со своим бывшим аолом и соседом ему даже нравилось, но вот вспоминать про жизнь, которую он на протяжении стольких зим влачил в деревне на самом краю Большого Вайла’туна, не хотелось совершенно. Что с того, если там остались могилы родителей и несколько человек, которые, как и Тэрл, всегда были готовы помянуть его добрым словом? Зато мысли об остальных, пахарях да пастухах, забитых и недалеких, готовых с утра до ночи вкалывать под палящим солнцем летом и в лютую стужу зимой, наводили такую тоску, что Рикер со временем научился думать, будто жил здесь, в роскошном поместье Томлина, с самого детства.
