Della D. - Метаморфозы
Он ее ударил. Снейп не мог в это поверить. Он ударил Гермиону. Зельевар готов был закричать или даже заплакать. Случилось то, чего он боялся больше всего: он не смог совладать со своей природой. Со своей злостью, которая копилась в нем много лет. Он выплеснул ее на бедную девушку, которая рискнула быть рядом с ним. Он обидел ее, причинил ей боль. Боль, которая отозвалась десятикратной болью в нем самом.
— Уходи, — снова приказал он, его взгляд пылал ненавистью. – Оставь меня! Убирайся! – он снова отвернулся от нее, схватился за край комода, чтобы не упасть. Боль разрывала грудь изнутри, в глазах потемнело, он едва держался на ногах. – Уходи, — почти шептал он. – Уходи и больше никогда не возвращайся сюда. Оставь меня.
— Северус, не надо, — голос дрожит. Она сама чуть не плачет. – Это ничего не значит…
— Неужели ты не видишь, — все так же сдавлено, почти шепотом. – Я не могу принадлежать тебе. Я принадлежу только Ему, — Северус с трудом оторвал левую руку от поверхности комода и посмотрел на нее с ненавистью. – Он всегда со мной. Следит за мной. Управляет мной. Тебе здесь просто нет места. Сегодня я тебя ударил. Я не могу гарантировать, что завтра не убью тебя. Уходи.
— Но…
— Пожалуйста, — в голосе мольба. Глаза жжет что‑то подозрительно похожее на слезы. – Уходи.
Через несколько секунд хлопнула дверь. Она ушла, но боль осталась. Осталась его ненависть к самому себе. Они волнами прокатывались через его тело, скручивая мышцы, выворачивая суставы, словно неумело наложенный Круциатус. Снейп сдавленно зарычал, не в силах больше сдерживать себя. Хотелось кричать до хрипоты и крушить все вокруг до изнеможения. Он оглянулся в поисках чего‑то, что можно было бы сломать или разбить. Его взгляд наткнулся на стакан, из которого он пил виски. Снейп схватил его все той же – левой – рукой, но не швырнул в стену, а поднял повыше над головой, а потом с силой ударил им по поверхности комода, накрывая сверху ладонью. Толстое стекло не выдержало удара, треснуло, впиваясь острыми краями в ладонь. Зельевар надавил сильнее.
Затем он поднес ладонь к глазам, со странной улыбкой наблюдая, как кровь вырывается из порезов и стекает по руке, впитываясь в белоснежную ткань рубашки. Он почти получал удовольствие оттого, что вся его боль сосредоточилась в одном месте.
Ноги не выдержали, и он все‑таки упал на колени. Сейчас он был один. Сейчас он мог позволить себе слабость, мог позволить себе разреветься как ребенок, оплакивая свою любовь. Сейчас он мог не сдерживать слезы, но его глаза все равно оставались сухими.
Северус Снейп много лет назад разучился плакать.
Глава 18. Диадема Равенкло.
— Ну что, Гарри, когда? Сегодня?
— Не сыпь соль на раны, я сегодня у Снейпа.
— Ну так не до утра же. Раньше отбоя и идти‑то не следует.
— А если нас поймают, Рон?
— С каких пор тебя это пугает?
— С тех пор, как весь Орден и половина аврората стоит на ушах ради моей безопасности? – высказал предположение Гарри Поттер, задумчиво полируя рукоять метлы. Они сидели в углу общей гостиной Гриффиндора, и Рон последние полчаса подбивал его на одну рискованную вылазку.
Некоторое время назад они заметили на карте Мародеров дверь, ведущую из подземелий в неизвестный им ранее потайной ход. Гарри был не в восторге от идеи лезть в слизеринские подземелья ради сомнительного удовольствия пройтись по заброшенному потайному ходу, который, скорее всего, был полон каких‑нибудь малоприятных сюрпризов или просто грязи и паутины. Однако Рон был уверен, что там есть что‑нибудь очень интересное. Поттер же подозревал, что там их не ждет ничего, кроме неприятностей.
— Но ты же не покинешь Хогвартс, чего бояться‑то? – гнул свое рыжий парень.
— Ну, не знаю…
Этот разговор повторялся у них всю последнюю неделю. Гарри находил все новые и новые доводы не лезть в неприятности (последние годы неприятности прекрасно находили его сами, так что помогать им у него не было ни малейшего желания), но неугомонный Уизли просто помешался на этом тайном ходе.
— А если Снейп нас поймает? – привел Мальчик–которому–очень–хотелось–жить свой последний аргумент. – Гриффиндор и так на втором месте по очкам. Думаешь, ребята нам спасибо скажут, если он снимет с нас еще полсотни баллов?
На самом деле Гарри боялся не этого. За последние две недели он проникся к своему Мастеру Зелий чувством, подозрительно походившим на уважение. Ему почему‑то не хотелось вызывать его недовольство или дать возможность убедиться в том, что он все тот же бестолковый гриффиндорец, которого постоянно тянет на подвиги. В последнее время у них сложились вполне нормальные отношения. В классе Снейп по–прежнему язвил и любил снять с него баллы ни за что, но учитель менялся, когда Гарри приходил к нему на «дополнительные» занятия. Он, конечно, никогда не хвалил парня и все время подчеркивал, какое одолжение ему делает, тратя свое личное время на эти занятия, но Гарри не чувствовал в его словах прежней ненависти. Это, скорее, было похоже на то, что профессор старается «держать марку» или что‑то в этом роде. Но в общем и целом он был вполне сносным.
На окклюменцию они тратили теперь не больше двадцати минут за вечер. Профессор Снейп делал пару выпадов в сторону Гарри, но тот справлялся с попыткой проникновения в его мозг более или менее достойно, после чего учитель делал короткий (чаще язвительный) комментарий, говорил, на что нужно обратить особое внимание, и больше они к этой теме не возвращались. После этого зельевар пытался научить его противостоять наваждению Зазеркалья. Первые два вечера Гарри даже не мог понять, о чем говорит профессор.
— Вы должны представить себя на открытом пространстве, где полно различных материалов. Представьте все, что придет вам в голову: камень, дерево, стекло, любой металл, но представьте это так, чтобы они были как настоящие. Вы должны прочувствовать каждый камень, каждую деревянную палку.
Гриффиндорцу казалось, что над ним снова издеваются. В первый вечер у него так ничего и не вышло, а Снейп не пожелал ничего объяснять. Просто приказал: «Практикуйтесь, Поттер». В следующий раз он потребовал, чтобы Гарри снова попытался все это представить, при этом не закрываясь от него окклюменцией.
— Я должен контролировать, как у вас получается это делать. Или вернее, как у вас это не получается, — ехидно усмехнулся профессор.
Через полчаса Снейп недовольно воскликнул:
— Поттер, это просто невозможно! Нельзя быть НАСТОЛЬКО тупым!
— Вы мне ничего не объясняете! – тут же ощетинился Гарри. – Только орете и даете невозможные задания…
— Хоть раз в жизни перестаньте себя жалеть и просто сделайте то, что вам говорят, — рявкнул Снейп. – В конце концов, кому из нас это нужно?
