Мастер Чэнь - Любимая мартышка дома Тан
Я молчал. Хотя мог бы поинтересоваться, что означало это «вы с нами».
– Я хотел бы принести извинения за тот свой визит, весной, год с лишним назад, – поклонился карлик. – Надеюсь, вы понимаете, что наше ремесло – дело чести, и заказ должен был быть выполнен. Но вы оказались очень быстры, а ваша охрана, – тут карлик тяжело вздохнул, – хорошо стреляет. Я до сих пор не могу нормально шевелить рукой. Так вот и не выступаю больше с тех пор.
Я перевёл взгляд на Меванчу: она смотрела на меня из-за спины карлика широко раскрытыми глазами. Вот почему, значит, она просила меня не удивляться – точнее, не показывать убийце моё удивление.
– Я приношу также извинения за то, что были убиты ваши люди, – продолжал карлик, – а ещё Меванча просила рассказать вам о моём первом визите в ваш дом, когда там жили ещё не вы. Тогда я получил заказ вовсе не от нашего с вами нынешнего общего господина, – тут я чуть не вздрогнул, – заказ поступил из дворца. От человека, как мне сказали, очень высокопоставленного, выше некуда. Ваш человек торговал с врагом этого вельможи. Мы выполнили заказ, но вскоре после этого господин послал ко мне Меванчу, и я стал его союзником и слугой.
Я недолго решал эту загадку. «Господином» тут именовали, конечно, братца Аня – именно ему Меванча служила в качестве ночной ведьмы, и, насколько я понимал, с точки зрения Ань Лушаня оставалась на его службе и сейчас. Сообщать полководцу о своей отставке и предстоящем отъезде она, конечно же, не собиралась. Как не собиралась и ставить карлика в известность, что на самом деле я вовсе не «с ними».
Я взглянул на Меванчу; она все так же напряжённо смотрела на меня. Я успокаивающе кивнул сначала ей, потом карлику, принимая его извинения.
Да, уважаемая Меванча, я должен быть тебе благодарен. Очень многое стало ясно. И информация оказалась действительно важной.
Значит, вы «торговали с врагом», уважаемый Мелек, представитель нашего дома в имперской столице. И торговали войлоком, конечно, чем же ещё. Пусть даже вы знали, для чего нужен войлок, – так хотя бы на его продаже собирались заработать мы, а не кто-то иной.
Вот откуда на вашем складе оказалась та загадочная партия войлока. Её ждал Ань Лушань. И кто же мог подумать, что премьер Ян Гочжун ещё тогда, годы назад, боролся с полководцем настолько яростно, что подсылал убийц к его поставщикам, прерывая сделку на середине.
И теперь-то ясно, почему премьер или кто-то из его приближённых вписал моё имя – точнее, название моего торгового дома, – во главу списка для будущих арестов. Это Чжоу меня пока туда не вписал, но в канцелярии премьера имя Маниаха чётко связывалось с Ань Лушанем.
Так, ну а почему же тогда «наш общий господин» – то есть тот же Ань Лушань, – сначала заказал тому же карлику моё убийство? А потом, как следовало из убеждённого заявления карлика, «решил со мной спор»? Какой спор? Как решил?
Удивительная штука – человеческий ум. Решение, над которым я бился долгие месяцы, теперь пришло ко мне мгновенно.
Убитый Мелек не успел поставить Ань Лушаню товар, что было очевидно. А я, сменивший его, естественно, тоже не мог его полководцу поставить – потому что не имел понятия, для кого этот товар предназначался. Но Ань Лушань – то не знал, что мне неведомо, что делать с войлоком.
И что, это повод для убийства? Только в том случае, если…
Если деньги за войлок Мелек от Ань Лушаня уже получил. Вот тогда полководец имел все основания думать, что я, приехав в империю, решил забрать деньги и не доставлять товара. Все так просто. И подослал ко мне – всё того же карлика, то есть лучшего из столичных убийц.
И тут я совершенно спокойно появляюсь в ставке перед его нетрезвыми глазами.
«Может, мне встать перед тобой на колени?» – спросил меня полководец при нашей ночной встрече. Это он так шутил. А потом, услышав, что я привёз всё-таки войлок, на глазах успокоился.
А дальше было кое-что ещё. «А не многовато ли тебе будет денег? – захохотал, помнится, великан, увидев мою расписку от императорской казны. – Ну, теперь я понимаю, почему дом Маниаха богаче всех…»
Все правильно: дом Маниаха получил, как думал братец Ань, за один и тот же войлок деньги… два раза.
Что, конечно, может восхитить любого.
А значит… Если Мелек получил деньги от Ань Лушаня, хоть и не успел доставить товар, то это означало, что деньги где-то лежат. А мы об этом узнать не успели. Или – как это чаще бывает – кто-то знал, но полагал, что мне об этом известно. А потом эти знающие люди погрузились на верблюдов, и…
Деньги лежат у меня дома? Или на подворье? Хм. И ведь деньги немаленькие.
Я вновь сфокусировал взгляд на терпеливо ожидавшем моего ответа карлике и покивал. И произнёс все приличествующие случаю слова. Получался вежливый разговор между своими, поскольку, видимо – со слов Меванчи, карлик считал меня верным приверженцем мятежника. Что неудивительно – после моего прошлогоднего к нему визита.
Я перевёл взгляд на Меванчу. Какая умная женщина! В качестве доказательства нашего с ней союза она демонстративно отдавала мне последнюю страховку своей безопасности, свой запасной вариант: последнюю ниточку, связывавшую её с Ань Лушанем. Ниточку, о которой мы и не догадывались: ведь она не бегала в цирк по ночным крышам сразу после получения очередной порции информации от нас. Она всего-навсего ездила туда раз в неделю на очередное выступление. Так просто!
И заодно она невольно уберегла этим братьев-карликов от ареста: вот если бы у меня на столе лежала записка со словом «цирк», то эта компания последовала бы за Ношфарном. Но мы и понятия не имели о цирке. А ведь как удобно: у кого может вызвать подозрение постоянно кочующая труппа, которая хорошо зарабатывает то в столице, то в пограничных округах, не избалованных развлечениями?
Зато теперь Меванча могла быть уверена: после такого знака доверия ко мне с её стороны мы уже точно могли взять её с собой в караван – и брать далее везде и всегда.
Глядя на неё, я произнёс несколько общих вежливых слов. Её глаза сказали мне, что мы поняли друг друга.
А дальше… дальше, когда я собирался уходить, кланявшийся карлик заявил нечто, чего я даже сразу не понял.
– Наш цирк трогается в путь прямо сейчас, так что, если вам нужно, я могу передать что-то нашему общему господину. Может, я увижу его сам, и наверняка увижу там вашего представителя.
Мне нечего было передавать Рокшану. И я уже покачал было головой, пока до меня не дошёл смысл сказанного карликом.
Какого ещё «моего представителя»?
Я даже начал было произносить эти слова вслух, и еле успел изменить их. Я спросил: «Которого представителя?»
– Ну, этот, немолодой, с длинными усами, – спокойно пояснил карлик. – Других ведь я не знаю.
