Анна Инская - Верни нам мертвых
Я рассказала предводителю всадников о том, чему учил меня отец. Потом я спросила:
— А ты кто, достойный воин, и зачем покинул ты свою родную страну? Один из его воинов почтительно ответил за своего предводителя:
— Перед тобой сам Валент Страбус, префект города Алет. К нему обращаются за помощью подданные нашего правителя, если они волей рока оказались в чужих землях.
Значит, Рейг был прав, и Валент Страбус не придуманное чудовище? Но почему Рейг не хотел, чтобы я встречалась с ним? И как Рейг угадал, что тот, перед кем люди падают на колени, остановится, чтобы поговорить со мной?
Валент Страбус не показался мне ни жестоким, ни склонным к безрассудному гневу. Он приказал мне:
— Следуй за нами. Ты знаешь здешний язык и привыкла к холоду. Постарайся быть мне полезной, и ты не пожалеешь об этом. Если тебе известны имена других пришельцев с юга, назови мне их, и я отправлю за ними моих людей.
Я ответила, что должна вернуться в горные леса и научить моего приемного сына искусству охоты, ибо об этом просил меня муж мой. Префект сказал мне, будто слегка обеспокоенный чем-то:
— Если твой приемный сын обучен искусству письма и счета, я прикажу доставить его ко мне и возьму на службу. А ты не должна бродить по этим диким землям. Таков закон страны нашей: ни один образованный человек не может покинуть пределы Империи, чтобы его знания не достались тем, кто может стать врагами нашими. Как мудро заметил великий Аристотель, эти северные великаны преисполнены мужества, но недостаточно наделены умом. И хвала богам что это так. Ибо если дикая стая варваров сумеет прорваться сквозь оборонительные заграждения — будет разграблен один из приграничных городов, не более. Если же один из носителей знания уйдет в земли варваров и станет учить их — тогда вся империя может оказаться в опасности.
При этих словах в памяти моей встал Хсейор, таким как я увидела его во сне на Орлином Утесе. В ту ночь он напомнил мне слова моего отца:
Is fecit cui prodest
Забывшись, я прошептала:
— Римлянин, ты — Лис-Охотник?
Он тихо рассмеялся:
— Женскому разуму нужна вся жизнь для того, чтобы разгадать самую простую загадку. Твой отец велел тебе найти Лиса-Охотника, чтобы он помог тебе. Видимо, он понял нашу тайну когда, увидев знак Лиса в деревне дикарей с болота. У большинства здешних вождей есть меч со знаком Врага иноземцев. Изображение лисицы сделано из золотосеребряного сплава, неведомого в этих землях, но хорошо известного на юге. Поэтому варвары не смогли бы подделать знак нашего легиона. Твой отец несомненно догадался, где был выкован этот меч, и сообразил, что "сделал тот, кому выгодно". Да, мои служители называют себя слугами Лиса-Охотника и скрывают лица, чтобы варвары не поняли, к кому они отводят пойманных чужеземцев.
— Отчего вы не скажете им правды? — спросила я.
Валент Страбус стал объяснять мне, думаю потому, что хотел взять меня на службу:
— Природа доносчика такова, что одной лишь награды ему мало. Иные северяне тащат мне иноземцев усерднее, если верят, что пойманный будет растерзан полубогом-полузверем, а не отправлен в родную землю. Впрочем, некоторые из приведенных мне южан действительно будут наказаны, ибо самовольно ушли за пределы Империи в земли наших врагов. Там, где власть дика и невежественна, она уничтожает иноземцев в своих владениях. Просвещенная власть преследует своих подданных, посмевших уйти в иные страны. Обычно она делает это руками невежественных жителей этих стран, которые сами истребляют тех, кто мог бы принести им знания. Думаю, что наш тайный легион приносит Риму большую пользу, чем все боевые легионы вместе взятые. Мы уже внушили северным варварам страх перед изучением письменности. Они умеют рисовать знаки, именуемые рунами, но используют их только для гадания. Некоторые северные вожди знают о нашем тайном легионе, но они сами не хотят письменности в своих землях. Не желают, чтобы оказались увековечены некоторые их славные деяния, не хотят, чтобы голоса убитых звучали в вечности, как посмертное эхо. Слишком много здесь берез, слишком много бересты рукописей. Хвала богам! Эти варвары темны разумом, и останутся такими, но еще лучше было бы, если бы они существовали бы только в форме рабов. Поэтому мы постепенно склоняем их к братоубийству, чтобы самые сильные и воинственные истребили друг друга, а нас приманивали для содействия в их распрях. В приграничных землях мы уже достигли этой цели, превратили их существование в бесконечную войну. Мы внушили им, что на небе есть некая страна блаженных, где реками льется любимое ими пиво, и якобы попадают туда только те, кто погиб в битве. Теперь они бьются даже не ради добычи, а чтобы избежать несчастья умереть позорной мирной смертью. Но в глуши этой страны многие все еще следуют каким-то древним законам Справедливого Солнца и живут в согласии. Здесь ты можешь быть нам полезна. Придумай, как принести смуту в эти племена, ведь ты родилась среди них. Для женщины ты не глупа. Ты поможешь нам в нашей тайной войне и получишь меч с изображением лисицы.
Верно говорят, что гнев и страх не живут вместе. Забыв, кто передо мной, я сказала ему:
— Валент Страбус, ты веришь, что служишь твоей стране в ее войне против варваров! А на самом деле ты служишь злым богам в их войне против всех людей земли! Вы хотите оставить большую часть рода человеческого во мраке невежества, погубить их в бессмысленных войнах — но вы и себя лишаете того, что мог бы принести вам их ум. Если бы варвары, нищие, рабы и женщины могли обучаться наукам и делились с вами мыслями своими, то мы сейчас умели бы все: могли бы добраться до звезд, узнали бы тайну вечной юности и умели бы оживлять мертвых!
Префект Алета нахмурился, схватил меня за подбородок и стал рассматривать мое лицо, будто стараясь разгадать загадку:
— Дочь диких лесов, неужели ты из рода мудрых безумцев? Из тех, кто верит, что говорит от имени богов — пока судьба, что выше богов, не перемелет их кости в пыль? Неужели ты из тех небесных птиц, которых пронзают стрелами и душат, а они являются снова? А может быть, ты вовсе не безумна… возможно, ты хитрее многих, северная амазонка. В юности я не получал наслаждения от плотского соития с женщиной, если она не сопротивлялась мне. Теперь мою стареющую кровь не может воспламенить та, что в споре сдается без борьбы. Женщины всех цветов и повадок делили мое ложе. Но ни одна из них не сумела возразить мне так, чтобы я не смог ответить ей раньше, чем она закроет рот. Тебе это удалось. Я отвечу тебе, но на размышления у меня уйдет ночь, и я хочу провести ее с тобой.
