Наталья Тишь - Лунные дети (СИ)
Со стороны лаборатории раздались очередные крики, но играющие и ухом не повели. Кэл вяло подумал, что надо, наверное, заглянуть туда, пока сыщики ничего не разнесли, но… Игра завораживала. Если бы Тайг посвящал этому занятию чуть больше времени, наверняка бы мог считаться профессиональным игроком. Он умел ловко и красиво выкладывать карты, крыть их и отбиваться от ненужных взяток. Вот, пожалуйста — Тайг ловким движением выложил три карты одной масти, хоть и разного достоинства, и Дагану либо придется отбить их все, либо взятка уйдет заходящему.
Целью буры было набрать тридцать одно очко. Казалось бы — бери взятку, примерно рассчитав общую сумму карт, но если ошибиться хоть на одно очко, мгновенно становишься проигравшим. Обычно играли в буру вдвоем, но чем больше собиралось человек, тем интереснее становилась игра. Раздающий выдавал участникам по три карты и одну переворачивал мастью вверх, обозначая козырь. Первым ходил человек слева от раздающего: либо одной картой, либо несколькими, если на руках оказались карты одной масти. Взятку необходимо было побить. Если отбивающий не мог покрыть хотя бы одну карту, заходящий забирал их, складывая мастью вверх, так, чтобы игрокам было видно. После хода все добирали из колоды карты до трех, первым брал выигравший взятку.
— Твоя леве, — не сумел подавить тяжелый вздох Даган и поморщился. — Дашь ты нам выиграть хоть раз или нет?
Тайг только расплылся в довольной улыбке, складывая взятку в стопку.
— Не даст, — констатировал Кэл, и следопыты подскочили, наконец увидев, что начальник рядом.
— Простите, шеф! — рявкнул Фэлан, вытянувшись в струнку, но не выпустил из рук карты. — Мы… э… — он сбился, покосившись на друга, но Даган только пожал плечами.
— Играем, шеф, — уныло протянул он, явно ожидая выговора.
— Ходи, — нетерпеливо поторопил Фэлана Тайг, совершенно игнорируя Кэла. — Забейте вы на него, ходите. Надо доиграть.
— Вольно, — махнул рукой Кэл. — Доигрывайте, и правда. Все равно нечем заниматься.
Следопыты осторожно опустились обратно, косясь на начальника, но Кэл только безмятежно улыбнулся и поднялся.
— Пойду, ладно. Тайг, только не раздевай их до трусов.
— Я садист, что ли? — возмутился друг, но скорее машинально, он уже снова уткнулся в карты носом и собирался крыть очередную пару, выложенную Фэланом.
— Мы не на раздевание играем, — заверил Кэла Даган, краем глаза следящий за ходом друга. — На простейшие желания.
— Это на какие?
Все трое внезапно переглянулись и почти синхронно пожали плечами.
— Тайг.
Раз он выигрывает, то и загадывает желание. Кэл тряхнул друга за плечо, когда тот сделал вид, что опять увлечен игрой. Следопыты только покосились друг на друга и отвели взгляд, только что не засвистели, демонстрируя свою полную непричастность к происходящему.
— Тайг!
Ну и что мог загадать его друг?
— Что? — Тайг наконец недовольно посмотрел на Кэла. — Слышишь, в лаборатории ругаются?
— Из-за вас, что ли? — оторопел Кэл.
— Я просто попросил Фэлана сказать им, что они не отличат по эху магии базовое заклинание от специального.
— В смысле «не отличат»? — Кэл поперхнулся слюной.
— В прямом, — невозмутимо отозвался Тайг, и словно в подтверждение с той стороны раздался звон разбившегося стекла.
Следопыты дружно фыркнули и тут же вернулись к картам, как будто так и надо. В лаборатории опять что-то разбилось. Тайг забрал себе взятку.
Очень хотелось сказать пару ласковых другу, но применять силу в рабочее время при свидетелях, увы, было нельзя. Кэл погрозил кулаком игрокам и поспешил в лабораторию, пока ретивые сыщики-исследователи не разнесли ее к бесам.
Эхом нитей считалась остаточная энергия от заклинания, и за определенное время она истаивала и исчезала окончательно. В противном случае маги бы сейчас везде натыкались на оставшиеся отголоски, которые к тому же тогда наслаивались бы друг на друга, создавая хаотичный фон в магическом пространстве. Естественно, по этому же эху вполне спокойно определялось, какое именно заклинание использовалось и какой маг — солнечный или лунный — его произнес. Таким же образом тогда в переулке и выяснили, что Элиш убила гарма танатосом и применяла разные базовые щиты. Если бы подобное не было возможно, жизнь бы усложнилась у сыщиков в разы. Каждое заклятье обладало особенным звуком, своей мелодией, которую теоретики, без зазрения совести позаимствовав термин у музыкантов, называли мелосом. Мелос все-таки считался совокупностью мелодий, обладающих хоть каким-нибудь типологическим родством, торетики справедливо указывали на то, что мелодию заклинания как раз можно и расщепить на несколько отдельных звуков.
На первых четырех курсах эти основы никогда не рассказывали, поскольку все-таки именно мелосом обладали специальные и, как предполагал Кэл, специфические заклинания. Базовые содержали в себе один звук, но название прицепилось ко всем заклятьям. Кроме того, все заморочки с мелосами интересовали исключительно все тех же теоретиков. Немногие студенты выбирали это направление, Кэл считал, что для такой нудной работы нужен исключительный склад ума и желание сидеть на месте как приклеенный. Впрочем, он допускал, что все-таки, наверное, предвкушение от возможных открытий окрыляло исследователей, сподвигая их на долгие и зачастую бесплодные поиски. Все равно до сих пор никто не сумел выяснить, как же возникают заклинания и каким образом к сетям прикрепляются активирующие слова.
В лаборатории царил легкий погром. Младший помощник какими-то судорожными рывками подметал осколки и подозрительно шмыгал носом. Кэл остановился на пороге, оценивая масштабы бедствий. Лаборатория занимала четыре помещения в восточной части штаба. Из пятнадцати человек здесь работали пятеро: четверо старших сыщиков — старшие сержанты — и младший (а по факту единственный) помощник. Кэл припомнил, что Тола говорил о мальчишке. Он был на год старше Бернарда, и звали паренька вроде Шон Кеннеди.
— Шон, — окликнул его Кэл, мальчик, вздрогнув, выпрямился и резко повернулся, сжимая в руках метлу.
Заплаканный сыщик — анекдот, а Шон сейчас служил превосходной иллюстрацией. Спрашивается, что довело мальчишку до такого состояния? Кэл кашлянул, разглядывая заплаканные глаза, Шон, надо отдать ему должное, взгляда не отводил, только шмыгнул опять носом.
— Господин Эмонн? — неуверенно позвал он шефа.
Кэл цыкнул.
— Почему плакал?
— А! — Шон поспешно вытер глаза и несмело улыбнулся. — Простите! У меня ксерофтальмия первой степени, я на лечении, но не все симптомы исчезли.
