Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — ландесфюрст
Я поинтересовался:
— Неужели заметно? Когда же научусь смотреть аки правитель?.. Кстати, можете звать меня сэром Ричардом.
Он покачал головой:
— Не пойдет.
— Почему?
— Буду сбиваться, — объяснил он, — на «Сэр Полосатый». А «ваша светлость» привычнее. Герцог — его светлость, герцогиня — ее светлость… Так что вы задумали?
— Успокойтесь, — сказал я, — никаких драк в поднебесье. Это всякие полосатые дерутся, а их светлости творят политику.
Он вздохнул с облегчением.
— Слава господу!.. А то как вас увидел, так сразу накатило… И подземелье, и как соседа грохнули вместе с его дружиной, замком, воздушным флотом и даже горой, где стоял такой прекрасный замок, душа радовалась… Так до сих пор вулкан лавой поплевывает. Даже рассказать некому, все равно не поверят!
— Ну и хорошо, — сказал я, — будет жить мирно и счастливо… Кстати, что скажете насчет вашего сенешаля?
Он вздрогнул, перекрестился, сплюнул через плечо, скрутил фигу и показал себе из-под колена.
— А я чуть не поверил, — сказал он с укором.
— А что такого? — спросил я в изумлении. — Предыдущего я зар-рэзал… цх!.. за комплимент леди Жозефине. И никто даже ухом не повел. А чем этот лучше?
Он померк, оглянулся по сторонам и шепнул:
— Тот был просто дурак, купленный… противниками герцога. А этот сам себе на уме, а еще в черной магии силен.
— Да хоть в розовой, — ответил я, — или в голубой, что на него больше похоже. Что он еще делает, кроме своей работы?
— Работу он делает, — ответил Готмар шепотом, — хорошо делает! Но еще поставил себя так, что теперь он хозяин как замка, так и всех Ундерлендов. Его слушаются уже не как сенешаля, а как герцога.
— И рыцари?
Он поморщился.
— А что рыцари? Их не утесняет. Напротив, развлекает как может. Они и рады. А ему льстит, что ему кланяются самые именитые лорды.
Я поглядывал на него внимательно, продолжая задавать вопросы легким тоном, и Готмар начал горячиться, по лицу пошли красные пятна, а в глазах заблистали злые огоньки.
— Понятно, — сказал я задумчиво. — Последний вопрос: в каких он отношениях с герцогиней?
Он застыл на мгновение, ожег меня ненавидящим взглядом за такую бесцеремонность, поколебался долгое мгновение.
— Как вам сказать… Конечно, он старается усилить свое влияние. Если бы его магия помогла, уже сумел бы совратить ее чарами. К счастью, все люди стараются оградить себя от чужих чар, а знатным и богатым еще и удается. У герцога и герцогини при себе не то кольца, не то что-то еще, что не дает на них так уж действовать…
Я переспросил:
— Что, и у герцога? А ему зачем?
Он сказал с достоинством:
— Но каково это лечь с прекрасной девой, а проснуться утром рядом с чем-то чешуйчатым или волосатым?
Я чуть было не пожал плечами как истинный демократ и толераст, но встретил честный взгляд Готмара.
— Да-да, — сказал я громко, — вы правы, сэр Готмар. Для некоторых это весьма как-то даже не совсем хорошо как бы вот так. Ага. У сенешаля все кольца волшебные?
Он пожал плечами:
— Никто не знает. Говорит, что да, но слишком уж их много. Наверное, часть просто для бахвальства.
— Спасибо, сэр Готмар, — сказал я.
Он спросил мне вдогонку обреченным голосом:
— Точно в небе не придется?
— И в подземелья не полезем, — заверил я. — У самого в печенках по самое не могу.
Превратившись в незримника, я миновал все магические ловушки Вервельда, слишком простые, даже на мой взгляд, — видимы либо в тепловом, либо в запаховом, — прошел в ту часть дворца, что считается женской половиной.
Пахнуло его запахом, я двинулся вдоль стены, осторожно выглянул. Сенешаль стоит у двери, загораживая герцогине вход, а она, маленькая и трепещущая, смотрит на него снизу вверх, как птенчик на большую змею, нависающую над ним раскрытой пастью.
— Иля, — услышал я его вкрадчивый голос, — сколько могу сдерживать жар в своих пылающих чреслах?.. Я приду сегодня, перестаньте запирать передо мной двери!.. На этот раз я сделаю то, чего раньше избегал…
Донесся ее слабый и пищащий голосок:
— Что?
— Применю магию, — сообщил он. — Я вообще-то не пользуюсь в таких делах, женщинам я интересен и без нее…
Я видел, как она попыталась собраться с силами, когда проговорила все еще испуганно, но с достоинством:
— Разве вам не достаточно, что все женщины в замке к вашим услугам?.. Вы же не пропустили ни одной прачки!
— Герцогиня, — ответил он с апломбом, — не прачка!
Дурак, сказал я себе. Еще не понял, что разницы нет, а еще маг. Хорошо же, дурачина…
Он ухватил ее за руку, но она с неожиданной силой вырвалась.
— Не смейте, — сказала она храбро, но в ее голосе я уловил слезы. — В замке важные гости! А вдруг услышат?
Он засмеялся.
— Эти железнолобые дураки? Да они слышат только бульканье в своих чашах! Да еще в бочках, куда уже повадились за свежим вином.
— Все равно, — запротестовала она, — оставим этот разговор до тех пор, пока они не уедут!
Он покачал головой и сказал уже со злым нетерпением:
— Вы уже давно меня вот так дурачите. Сегодня ночью я приду к вам! И не пытайтесь запираться.
В его сильном голосе звучала такая нечеловеческая сила, что даже у меня по спине пробежал холодок, а бедная Иля застыла, как бедный суслик на задних лапках.
Сенешаль повернулся резко и ушел, а она все стояла и обреченно смотрела вслед, потом по щекам побежали блестящие капельки, оставляя за собой дорожки.
Я качнулся было сразу же подойти и утешить, пообещать защиту, однако она может возненавидеть за то, что застал в такой момент слабости. Если у королев нет ног, то герцогини по меньшей мере не плачут.
Глава 4
Я проследил, куда она плывет, возвышаясь из роскошного платья, что длинным хвостом подметает пол, забежал вперед, вышел из незримности, она вздрогнула, когда я вышел из соседнего зала.
— Ой, сэр Ричард! Как вы меня напугали!
Мне захотелось схватить ее в объятия и прижать к груди, как испуганного ребенка, утешая и уверяя, что никому не дам обидеть, но вместо этого я галантно поклонился и сказал дружески:
— Ваша светлость…
Лицо ее тут же озарилось, даже попробовала улыбнуться, хотя обреченное выражение из глаз так и не пропало.
— Ваша светлость, — повторил я весело и, наклонившись, взял ее безжизненные пальчики, с удовольствием припал к ним губами, чувствуя нежность кожи и тонкий аромат женской плоти. — Как приятно чувствовать себя во власти такой очаровательной хозяйки! Даже в полной власти, так сказать бы…
