Руслан Мельников - Алмазный трон
Им следовало воспользоваться без промедления.
Но как? Вихрь мыслей захлестнул Тимофея.
Да, он не может убить Кощея. Да, ему не позволено поднимать руку на навью тварь: однажды поднятая рука ноет до сих пор.
Однако Кощей приказал убить Бельгутая. Более того, тварь сама сказала, что исполнение ее приказов должно быть самым важным для Тимофея. А еще…
Тимофей улыбнулся. Еще Кощей разрешил ему использовать ЛЮБЫЕ способы для убийства нойона.
Что ж, Тимофей знал один способ. Один очень действенный способ.
Его взгляд остановился. Тимофей неотрывно смотрел на ханьские громовые шары, лежавшие под троном Кощея. Если их взорвать…
О, такой взрыв убьет Бельгутая наверняка! Приказ навьей твари будет выполнен.
Правда, при этом погибнут все, кто находится в тронной зале. Или почти все?
Он сам и Арина умрут тоже. Но возможно… Или это невозможно?
Тимофей вел мысленный спор сам с собой. Нет? Да?
Нет, Кощея нельзя убить…
Да, тем оружием, которым его убивали раньше, — нельзя.
Но пробовал ли кто-нибудь использовать против навьей твари разрушительную силу заморского огненного зелья — силу, которая выносит крепостные ворота и крушит каменные стены?
Если Кощею не вредит обычная сталь, возможно, его вместе с алмазным троном попросту разорвут на куски громовые сосуды ханьцев. Кто знает, может быть, именно в них кроется смерть Бессмертного?
А главное — сам Тимофей не поднимет руки на своего нового господина. Он просто подожжет фитили. И сделает это для того, чтобы исполнить приказ Кощея. Который важнее всего. Приказ убить Бельгутая. Любым способом убить.
Он выбрал такой способ.
Бельгутая убить — не Кощея…
Его цель — татарин. Как приказано. Как велено.
Ты уж прости, нойон. Тебя придется убить. Убить тебя, чтобы…
Нет, об этом думать больше нельзя. Сейчас думать надо только о том, чтобы убить Бельгутая.
Но еще одна неприятная мыслишка возникла где-то на краю сознания. Мыслишка о том, что он теперь не так уж и сильно отличается от Угрима или от того же Кощея. Он ведь тоже научился жертвовать чужими жизнями. Что ж, с кем поведешься…
«Убить-Бельгутая-убить-Бельгутая-убить-Бельгутая…» — словно заклинание мысленно повторял он.
Тимофей поднял факел, с которым в подземелье спустился ханьский колдун и который был брошен за ненадобностью. Факел лежал неподалеку от трона.
Пропитанная маслом и намотанная на конец длинной палки ветошь еще тлела. С поднятого факела слетело несколько искр. Искры веселыми светлячками закружились в воздухе. В дымящейся растрепанной обмотке, почувствовавшей приток воздуха, вспыхнул слабенький огонек.
Бельгутай остановился, в недоумении глядя на противника.
«Убить-Бельгутая-убить-Бельгутая-убить-Бельгутая…» — упрямо твердил про себя Тимофей. И ни о чем другом не думать. И — действовать. Бездумно и быстро.
Чтобы совсем уж бездумно — не получалось. Мысли просто текли двумя параллельными потоками. Одни «убить-Бельгутая-убить-Бель…» кое-как прикрывали другие. Опытный чародей, конечно, защитил бы свой разум надежнее. Те Шестеро, что усадили Кощея на алмазный трон-ловушку, смогли подобным образом обмануть тварь. И Тимофей действовал сейчас по их примеру. Да, он не был чародеем. Но пелена, которой он пытался прикрыться, все же лучше, чем ничего. Тимофей очень старался себя в этом убедить. И он очень хотел верить, что…
«Убить-Бельгутая-убить-Бельгутая-убить-Бельгутая…» — что беззвучный монотонный речитатив кое-как, с грехом пополам, но все же замаскирует его истинные намерения. Хотя бы на время. Хотя бы на короткое время. На тот случай, если контроль за его разумом вернется вновь.
Тимофей осторожно шагнул к трону, стараясь не смотреть в лицо Кощея. Боясь до дрожи в ногах, что прикрытые глаза твари откроются. Чутко прислушиваясь к ее смертоносному дыханию. Пока тварь с наслаждением вдыхает чужие жизни, можно действовать. Когда тварь перестанет дышать, тогда — конец.
«Убить-Бельгутая-убить-Бельгутая-убить-Бельгутая…» — снова и снова повторял он. До одурения, до осатанения. Надеясь выиграть хотя бы пару лишних мгновений, если тварь вдруг перестанет дышать и откроет глаза.
Удастся ли незаметно для Кощея засунуть факел под трон? Сумеет ли он, не потревожив блаженствующую тварь, поджечь фитили ханьских громовых шаров? Фитили, словно спящие змеи, свернулись возле голых нечеловеческих стоп — костлявых, вытянутых и в то же время приплюснутых, как лягушачьи лапки. На больших, растопыренных, узловатых пальцах чернели загнутые ногти, напоминавшие, скорее, когти хищного зверя.
Фитили длинные. Гореть будут долго. Видимо, ханьцы закладывали свои адские сосуды с таким расчетом, чтобы успеть до взрыва покинуть залу.
«Убить-Бельгутая-убить-Бельгутая-убить-Бельгутая…»
Взгляд Тимофея наткнулся на большие карие глаза, смотревшие из-под грязных волос. Арина! Ворожея больше не прятала лица в своих густых космах и не держала очи долу. Гречанка, сидевшая у ног Кощея, внимательно наблюдала за Тимофеем.
Выдаст? Предупредит своего нового господина об опасности?
Нет. Она чуть улыбнулась ему, ободряюще кивнула…
И не ограничилась только кивком.
* * *Нырнувшая под трон рука Арины осторожно, как ядовитых гадов, вытаскивает связку фитилей из-под Кощеевых ног. Самые кончики фитилей — чтобы не привлечь ненароком внимание твари.
Вытащила… Арина протягивает фитили Тимофею. Распушенные концы шнуров, пропитанных маслом и обмазанных огненным порошком, торчат из ее сжатого кулачка.
А Кощей дышит. Все так же ровно и глубоко. И Тимофею уже не важно, чьи жизни он вдыхает сейчас. Другое важно. Он подносит тлеющую ветошь к фитильным концам.
Фитили вспыхивают. Арина стремительным, но аккуратным, точно рассчитанным движением снова забрасывает их подальше под трон. Сама отползает назад. Медленно, стараясь не шуметь. Маленькие яркие огоньки ползут по фитилям быстрее. Бесшумные, почти бездымные… Слабые отблески тускло отражаются на темных округлых боках ханьских шаров. Переливаются в алмазах на уцелевших ножках трона.
Тимофей тоже начинает пятиться. Вряд ли удастся спастись от такого взрыва, едва ли он сможет избежать смерти, но и оставаться возле трона, под который положены громовые шары, выше его сил. Ноги тянут его назад сами. Хотя и кажется, что ваты в них сейчас больше, чем костей.
А Кощей все дышит. Улыбается. Жмурится, как пригревшийся у печки кот. Изо рта твари валит густой пар. Мысли Тимофея по-прежнему свободны. Еще бы немного так. Пока не догорят фитили.
Бельгутай стоит возле лестницы. Рядом с замороженным ханьским магом. Нойон опустил саблю. Тоже уже все понял?
