Ольга Ильина - Проклятье Солнечного короля - 1
— Не смейся, пожалуйста. Если надо, я дойду и до самого короля. Правда вряд ли маме бы это понравилось.
— Почему?
— Потому что она сказала, что он меня погубит. Глупо, правда? Ведь я совсем не знаю его.
— А почему… она так сказала?
— Не знаю. Наверное, верила, что он моя судьба. Но это не так. Свою судьбу я уже нашла. И это точно не король, ведь капитаны не бывают королями. Ты ведь не король?
— Значит, я — твоя судьба?
— Конечно, — уже совсем сонно пробормотала она. — Я люблю тебя.
— А я тебя, моя маленькая, солнечная девочка.
— Мне уже можно спать, я очень устала?
— Потерпи еще чуть-чуть. Мы почти приехали, — отозвался Александр.
Они и правда почти приехали к госпиталю доктора Харриса. Он уже ждал их у входа, хотел забрать ее сразу же, но Александр сам донес девушку до сестринской, уложил на кушетку и отказался уходить, даже когда доктор Харрис настоятельно приказал покинуть помещение.
— Вы понимаете, что мне нужно будет ее раздеть?
— Делайте свое дело доктор, я не собираюсь мешать, но и уходить не стану.
— И откуда вы такой упрямый взялись? — нахмурился доктор и махнул рукой. — Ширму хотя бы поставьте и сядьте уже куда-нибудь.
Через четверть часа доктор вышел из-за ширмы, потирая руки.
— Ну что же, не считая сильного испуга, легкого сотрясения и синяков на лице, она в порядке. Я дал ей успокоительную настойку, синяки обработал мазями, думаю, пару дней нужно будет за ней понаблюдать. Да не волнуйтесь вы так. Мэл — сильная, поправится.
— Я побуду с ней?
— Что с вами делать, оставайтесь.
Доктор ушел, а он пробрался за ширму, уселся на стул рядом с кушеткой, и прихватизировал ее руку. Какая же она маленькая, хрупкая, нежная. Как мог этот ублюдок ударить его маленькую девочку? Как же он за нее перепугался, как никогда и не за кого.
Когда Мадлен прибежала на Хэйзер с чудовищным известием об аресте Мэл, сначала он ничего не понял, принял все за чью-то глупую шутку и сразу же направился в полицию, где взволнованный мистер Бирмингем и сообщил, что Мэл увезли в Сорель. Он кинулся по следу, оставив Лукаса О Брайена разбираться с обвинением. Да кто вообще в здравом уме мог обвинить ее? Он ни секунды не сомневался, что она невиновна. Мэл даже паука в лавке знахарки пожалела. Тот ненароком спустился к ней на плечо, и она, вместо того, чтобы испуганно взвизгнуть, бережно взяла его в кулачок и вышла на улицу, чтобы выпустить насекомое в маленькую цветочную клумбу у магазина. Разве может такое чистое, невинное существо кого-то убить?
Местность была не знакомой, и они заблудились, лишь только их странная, естественно-неестественная связь помогла тогда определить верную дорогу и попытаться догнать карету. А когда они, наконец, настигли конвой, у него помутилось в голове от увиденного. Его любимую пытался изнасиловать тот, кто должен был ее охранять, тот, кто состоял на службе у короля, действовал от имени короля, от его имени.
Он не думал, просто вытащил подонка из кареты, и принялся методично убивать, и убил бы без всяких сожалений и угрызений совести, но Мэл неожиданно застонала в руках Андре, и он кинулся к ней. Увидев, что сделал подонок, он пожалел, что не закончил начатое. Впрочем… на войне с подобными ему поступали просто, отдавали на откуп жертве. А сейчас этой жертвой стал он сам.
— Убери его, — брезгливо приказал он Андре. — И этих тоже. Проследи, чтобы они получили по заслугам.
— Конечно, Ваше величество.
Андре специально выдал инкогнито короля, чтобы господа впечатлились всей безнадежности своего положения.
— Да, и… кто прислал вас в Южный крест? Отвечать!
Мужчины окончательно перепугались и активно принялись каяться. Из всего сказанного он понял одно, они действовали по приказу офицера тайной полиции Полака, который сейчас стонал на земле.
— Допроси его. Если будет молчать, убей.
Андре понимающе кивнул, а Александр уселся в ту самую жуткую карету, крепко обнял Мэл и приказал одному из своих людей трогать. Если бы у него был выбор, он бы никогда не посадил ее туда, но они гнались за ними на лошадях, а в состоянии Мэл, вряд ли она бы пережила тряску на лошади.
Ему хотелось, чтобы этот случай выпал из ее памяти, и из его тоже, навсегда забыть каким беспомощным он себя чувствовал при всей своей безграничной власти. Как тогда с Глорис и Аминой, когда ты можешь все, но не в силах помочь. Однако, в этой поездке он узнал и кое-что важное, настолько важное, что это испугало его. И он вдруг вспомнил одну маленькую четырехлетнюю девчушку, которая играла с его Воином харашши, как с ручным котом.
— Леди Генриэтта Аскот, ну конечно. Судьба, о которой говорил когда-то Сорос. Он и правда встретил ее в замке графа Мартона, просто тогда ей было всего четыре года.
«Мне кажется, или леди Генриэтта боится тебя?» — припомнил он слова Феликса. Так вот почему она боялась? Возможно, она если не знала, то догадывалась о его проклятьи и внушила свои страхи Мэл.
— Это может стать проблемой, — проговорил он, очнувшись от воспоминаний. — И как же этих проблем избежать?
«Привязать к себе настолько, чтобы никакие страхи не смогли заставить ее уйти» — пришел неожиданный ответ откуда-то из глубин его сердца. И он вдруг понял, что нужно делать. А после… она смирится, обязательно смирится, по крайней мере, он надеялся, что она будет видеть в нем все того же бесстрашного капитана, мужчину, которого она полюбила, даже если в довесок к кольцу он преподнесет ей корону.
Глава 23
Они уже несколько недель плыли на корабле, заезжая в разные порты и гавани, а Мэл все казалось, что она пребывает в каком-то волшебном сне. Едва придя в себя в больнице, увидев у кровати небритого, уставшего Александра, сердце ее переполнилось облегчением и безграничным счастьем. Он был с ней, рядом, он спас ее от того ужасного человека. Почему он это сделал? Ей припомнились обрывки их разговора тогда, после спасения. Кажется, она призналась ему в любви, и, кажется, он ответил ей взаимным признанием. Ей захотелось коснуться его небритой щеки, провести рукой по отросшим волосам, ощутить снова всю безопасность его рук, ведь только рядом с ним ей не было страшно. Он открыл глаза, заметил ее взгляд и улыбнулся, светло и по-доброму, а она улыбнулась в ответ. Отек почти спал, губа зажила. Мэл всегда быстро поправлялась от ран и синяков, даже тогда, когда в ней не бурлила целительная магия.
— Как ты? — спросил он и наклонился, поцеловал, долго, нежно и очень бережно. А после поцеловал все еще оставшиеся следы от рук того мерзавца. — Я люблю тебя, ты знаешь?
