Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — курпринц
Я шел за нею следом из зала в зал, где она показывала всякие диковинки, большинство из которых просто эльфийские редкости, памятники старины, уже потому необыкновенно ценные, но некоторые в самом деле такие, что я насторожил уши, как конь, когда слышит, как ему насыпают отборный ячмень: волшебная раковина, которой можно призвать корабль-призрак; крохотная клетка, размером с наперсток; вделанный в стену большой блестящий агат, где в глубине можно увидеть существ, живущих в колодцах, а также еще более опасных, что приходят с дождем…
— Здорово, — сказал я восторженно, — только что за зверей можно поймать в такую клетку? Микробов?
Она не поняла, что это за звери, звонко расхохоталась.
— Ты еще не понял?.. В нее можно поймать любого! Хоть огра, хоть дракона… Стоит только бросить в него!
— И что?
Она улыбнулась моей дурости.
— Клетка, как только коснется зверя, тут же подстраивается под размеры! И тот оказывается за прочными прутьями.
На этот раз я в самом деле разинул рот.
— Это же… до чего же здорово!
— Это еще не все, — ответила она хвастливо. — У нас всего полно в других залах. Но тебе пора идти на кухню… Нет, давай покажу еще вот то зеркало!
В трех шагах под легким покрывалом высится некий мольберт на растопыренных ножках. Иримэ сдернула покрывало, оно легчайшим облачком взвилось в воздух, открыв мутную поверхность массивного зеркала, а потом долго падало на пол.
Зеркало сильно тронутое временем, стекло или что там вместо него настолько вышло из строя, что ничего не видно, кроме сизого тумана, словно на него изо дня в день попадали брызги пены, застывали, а отмыть никто и не подумал.
— И чё? — спросил я. — Священная реликвия старины?..
— Священная, — произнесла она. — Нравится?
Я ответил дипломатически:
— Да, среди тех, кто восхищается стариной, у меня даже были приятели…
— Это непростое зеркало, — произнесла она. — Оно пришло к нам от великой эпохи Древнего Переселения.
— Само пришло?
Она поморщилась.
— Примитив.
— Ах да, понял, — сказал я. — Ну, не сразу понимаю, я тугодум местами. Сейчас я думаю тем местом, где туго. В смысле, туго, даже натужно думается. Это зеркало только как археологическая редкость?
Она покачала головой.
— В нем можно увидеть все места, где побывал.
— Ух ты, — сказал я пораженно, — это здорово. А остальное покрыто «туманом войны»?
Она переспросила:
— Каким туманом?
— Ну, — ответил я, — это такой термин. Военный. Из военного ремесла, чтобы понятнее, но все равно не все поймут из нового поколения, как мне чуется… И что надо, чтобы увидеть?
— Ты ничего не узришь, — отрезала она снисходительно, — ты же не благородный эльф.
— А что видите вы?
Она равнодушно пожала плечами.
— Горы. Горные вершины. Да и то не вершины, а так… камни вокруг крепости. Мы очень давно никуда не выходим. Никто не выходит, это опасно.
— А-а, — сказал я, — тогда это просто реликвия. Ценная! Потому что древняя. Почти тутанхамонья. А что у вас еще есть для туристов?
Что за туристы, она не поняла, но по моему тону и наглой морде понять несложно, потому нахмурилась и сказала величественно:
— Думаю, здесь все для тебя, человек, дивно и необычно.
— Так и думайте, — одобрил я, — это хорошо, так и нужно для хорошего пищеварения и цвета лица. Ну, я пойду на кухню? Там мне тряпочку уже постелили?.. У порога?
Глава 6
Вступив под своды кухни, как в пышный храм, я понял, что эльфы ничего не признают, кроме залов, разве что варьируют их в размерах и пышности отделки.
Десятки поваров трудятся над тем, что создают изысканные блюда и напитки, но никаких кипящих котлов, жаровен, даже привычных запахов варки и жарки нет и в помине.
Ко мне обернулись почти все, все слуги, потому их лица еще высокомернее, чем у хозяев, нужно же дать понять этому человеку, что он вообще пыль и грязь под их ногами.
— Ребята, — сказал я громко, — мои возможности, увы, ограничены. Могу создать не больше десяти порций своего волшебного мороженого, а потом превращаюсь в выжатую тряпку до следующих суток.
На их лицах ничто не изменилось, только главный, как догадываюсь, шеф-повар, поинтересовался надменно:
— Сейчас готов?
— Да, — ответил я.
— Начинай.
Я с облегчением перевел дух, мое заявление приняли как должное, наверняка потому, что и у них получается примерно так же, а то и того меньше, не зря же на кухне целая толпа, иначе все творил бы один человек.
Все оставили свои блюда и наблюдали, как на столе появляются одна за другой порции мороженого. Я дышал все тяжелее, а на десятой порции схватился за сердце, застонал и пошел к двери, охая пожалобнее и цепляясь за стену.
К моему разочарованию, никто не бросился лечить или хотя бы поддерживать, и я, поругивая индивидуализм, вот тролли, те бы окружили заботой, коллективисты в натуре, вышел в холл, огляделся и чуть более уверенной походкой двинулся дальше, в любой момент все равно готовый сбледнуть и ухватиться за мое такое чувствительное сердце мыслителя и поэта.
Музыка слышится отовсюду, я навострил уши, выбирая направление, откуда громче, пошел, как большой крыс на дудочку Крысолова, и через два зала вышел в нечто сказочно прекрасное, не зал, а целый мир с порхающими под сводами некими существами, если это не миражи. А внизу перемешивается цветной калейдоскоп танцующих, гуляющих, флиртующих, все в ярких костюмах, у многих на лица прицеплены изящные полумаски, а некоторые и вовсе держат их в руках, укрепленными на изящном резном прутике, и время от времени прикладывают к глазам, якобы на это время становятся неузнанными.
Меня заметили, но лишь одарили холодными взглядами, лишь одна эльфийка живо порхнула ко мне навстречу, сияющая и смеющаяся. Я узнал издали Иримэ.
Она держит в руке золотую полумаску на тонкой и богато украшенной рукояти, и хотя я ее уже увидел, однако подняла руку и посмотрела на меня сквозь прорези, дескать, теперь я прекрасная незнакомка…
Раньше я никогда не понимал этой хрени, когда муж на маскараде не узнает жену и начинает к ней клеиться, ага, как же не узнает, если это жена, да он ее по походке, голосу, по губам узнает, по зубам, которые показывает в улыбке, по носу, который маска не закрывает… Да от меня хоть в паранджу спрячься, как это не узнать?
Но теперь вижу, что это всего лишь игра, муж должен делать вид, что не узнает жену, а знакомые тоже делают вид, что впервые видят друг друга, это чтоб… ну, не знаю даже, но что-то в этом есть, только мне как-то непонятное, мне, как и Ваньке Морозову, чего-нибудь попроще и чтоб не меньше третьего, ну пусть второго размера.
