Дмитрий Казаков - Кровавый рассвет
Но пусть даже цели нынешнего хозяина Золотого замка благородны, средства его выглядят ужасно – война, тирания и казни. И вряд ли тот, кто их использует, стремится облагодетельствовать весь мир.
И даже если отступить, то сам Харугот не отступит ни за что, он будет пытаться убить Олена снова и снова. И в живых может остаться только один из них. А значит, нужно нанести удар первым. Добраться до консула и лишить его жизни, и куда проще сделать это втроем, чем с отрядом в тысячу роданов.
– Мне это необходимо, – сказал Рендалл, в задумчивости дернув себя за мочку уха. – Там… цель. Та, к которой я иду почти год… И без нее мое существование лишится смысла.
– Дело твое… – Старый орк внимательно поглядел на собеседника. – Пусть пребудет в твоей душе Чистое Пламя…
– Значит, все решено? – Олен обвел взглядом соратников. – Завтра утром мы расходимся.
– Воистину так. – Исхар поднялся одним гибким движением, блеснули его клыки. – Ты вел нас, как подобает вождю. В нашем роду долго будут помнить тебя.
Следом встал Рашну, и орки ушли в ту сторону, где горели костры их сородичей.
– Я тоже пойду… – сказал Тахрид Алузон. – Мне нужно рассказать обо всем солдатам. Ох, грехи наши тяжкие…
Харальд проводил грузную фигуру бывшего командира заслона внимательным взглядом, а когда тот скрылся во тьме, покачал головой и сказал:
– Они обязательно разболтают о нас. Рано или поздно не сдержат язык. Почти сто человек – всем рты не заткнешь.
– Мы будем в Терсалиме намного раньше них, – Олен глянул на сирана, – и болтовня солдат никому не навредит.
– Я позабочусь об их памяти, – пообещал Тридцать Седьмой. – Сегодняшние ночные видения заставят этих роданов забыть о нас. Главное – уйти до того, как они проснутся.
– Силен ты, – хмыкнул Харальд, а Олен подумал, что магия сиранов настолько же чужда обычной, как и искусство Харугота.
Императоры Безариона часто имели дело с колдовством, но никто из них не видел, чтобы волшебник мог уничтожать воспоминания. В памяти Рендалла хранились эпизоды с участием десятков чародеев, но ни один из магов не хвастался, что может насылать сны и как-то использовать их.
– Спите, – продолжил сиран, – я разбужу вас, когда придет время.
И после этого он исчез, точно растворился в воздухе.
Олен лег, завернулся в одеяло и принялся глядеть в ясное, усыпанное звездами небо. Ощутил, как под боком устроился оцилан, услышал негромкое пение на орочьем языке и провалился в сон.
Проснулся оттого, что кто-то вылил ему на лицо ведро ледяной воды.
– Фргхл… – пробурчал Рендалл, отплевываясь, и тут понял, что воды нет и что холодное прикосновение ему примерещилось.
– Вставай, – произнес над самым ухом голос Тридцать Седьмого, и Олен с трудом поднял веки.
Ночь продолжала оставаться непроглядной, только над восточным горизонтом светлела тонкая полоска. Лагерь спал мертвым сном, с разных сторон доносился храп. Шуршал в темноте ветер, негромко постукивали копытами переступавшие с ноги на ногу кони.
А еще всюду клубилась голубоватая дымка, заметить которую удавалось только краем глаза.
– Это еще что? – пробурчал Олен, убедившись, что при прямом взгляде она исчезает.
– Дурманное облако, – ответил сиран.
Рыжий зевнул так, что клацнули клыки, поглядел на двуногих спутников с неодобрением – куда вскочили в такую рань? Но поднялся и потрусил за Рендаллом, отправившимся седлать лошадь. Харальд встал последним, долго пил воду из фляжки, затем плеснул немного на лицо.
– Уф, еле встал, – сказал он. – Они не проснутся? И что с часовыми?
– Все видят сны. – Тридцать Седьмой превратился в золотистую елочку, и голос его стал глуше. – Мертвые и жадные. Высасывающие силу и память. Крепкие и сильные, какие не разрубить так просто.
Олен забрался в седло, оцилан устроился у него за спиной. Мгновением позже верхом оказался Харальд, и они осторожно поехали к дороге, лавируя между спящими воинами.
Сиран полетел следом.
Миновали громогласно храпевшего Тахрида Алузона, оставили позади часовых, что дрыхли без задних ног.
– Вот и все. – Олен обернулся, чтобы бросить на лагерь последний взгляд. – Надеюсь, что до рассвета никто на них не нападет.
Дорога ложилась под копыта лошадей, ползла назад Стена, а за спиной неспешно занимался день. К тому моменту, когда солнце целиком выбралось на небосклон, они успели обогнуть небольшое селение и оставить в стороне форт. Над ним виднелись флаги Тердумеи, золотые, с тремя косыми фиолетовыми чертами, на которых блестели золотые же звезды.
Форт отстоял от дороги на какую-то сотню шагов, и двух всадников с его стен увидели. Но поскольку сиран вовремя превратился в нечто похожее на облако пыли, задерживать не стали.
Где-то с полудня селения начали встречаться часто, словно доски в заборе. Стена исчезла из виду, ушла на юг. Олену показалось, что он узнает места, по которым ехали осенью, преследуя Сердце Пламени. Но то ли память подвела, то ли Тридцать Седьмой излишне активно «помогал» ехать быстро – определить, сколько осталось до Терсалима, Рендалл не смог.
Понял только, что столица Серебряной империи вроде бы совсем недалеко.
Селения выглядели так же, как и полгода назад, словно не было никакой войны. Вот только на лицах работавших на полях крестьян читался страх, и на всадников они смотрели с тревогой.
На ночлег Олен собирался остановиться на одном из постоялых дворов.
– Лучше заночуем в поле, – сказал Харальд, когда они проехали одно такое заведение. – Видел, как хозяин на нас глянул? Ты, как я понимаю, из тех же краев, что и завоеватели, так что вряд ли к тебе отнесутся хорошо. Еще попытаются глотку перерезать.
– Да, наверное… – кивнул Рендалл, думая о том, что совсем не хочет убивать ни в чем не повинных людей.
Еще через милю они вместе с дорогой спустились в ложбину. Придержали лошадей у протекавшего по ее дну ручья, чтобы напоить животных. Только спешились, как шерсть на спине Рыжего встала дыбом, и донесся топот копыт.
– Это еще… – только успел сказать Олен, как с западного края ложбины вниз ринулись конные воины.
Тридцать Седьмой исчез, пропал, словно ушел в землю.
Всадники выглядели как типичные хирдеры кого-то из северных владетелей – кольчуги, мечи и шлемы не слишком новые, но годные в дело, мрачные рожи, злобные взгляды. Вот только гербовые туники были черными, и красовалась на них половинка солнечного диска. И тот же самый рисунок украшал висевшие у седел круглые щиты.
Герб Безариона, символ предков Рендалла.
– Кто такие, волчья сыть? – закричал еще издали один из всадников, а остальные потащили из ножен мечи.
