Рыцарь без позывного 5 (СИ) - "Бебель"

Пришлось даже завести герб, точь-в-точь повторяющий знамя Аарона дабы старик перестал ныть о знаменах северян над воротами. Междусобойчик и разбитый нос он, ясное дело, «забыл», ибо гордость круто, но город покруче будет.

К сожалению, налогов и пошлин так же избежать не получилось, ибо князю может и насрать, но вот его родне… Северная братва такой щедрости не поймет, решив что их младшенького опарафинили, поэтому приходится честно засылать Рорику половину всех сборов, типа как вассал сюзерену.

Вторую долю забирает Грисби, но уже из «моей» половины. Правда, схема чуть сложнее — Куролюб размещает в гарнизон своих гвардейцев, а я будто бы, башляю за эту частную полицию, позволяя ей собирать пошлины от своего имени. Несмотря на кажущуюся бредовость — не такая уж большая редкость в здешнем мирке. Таким макаром лорды часто компенсируют «щедрости» с «милостями», прекрасно понимая, что у новоиспеченного вассала своей гвардии нет, а земли охранят да налоги собирать как-то надо.

Эмбер говорит, ее отец постоянно такие приколы мутил.

Короче, для северян город принадлежит князю, для южан — Грисби. А в реальности он находится на самоуправлении. Ни Рорик, ни Грисби настоящей власти внутри стен не имеют. Князь не лезет, ибо уже отвоевался по полной и больше никогда не захочет выезжать за мост, а яйца Грисби находятся в сумочке у герцогини пополам с махинациями Эллис.

Каждый получил желаемое, каждый поимел свой кусок от пирога под названием Грисби. Кроме вынужденных башлять пошлины и налоги горожан, но уж так устроен здешний мир. Чем лучше живется феодалам, тем больше сил у них остается на ковыряние в карманах и головах простого люда. Под крики про одну лодку да прочий популизм, ясен пень.

Впрочем, это уже меня не касается. Это замполит пусть в своем мирке революции устраивает, а мне лишь бы мешок дотащить…

Выдержав перекрестное сирканье и пару хрустнувших костей, я оказался у искомого здания. Под натиском берца дверь гильдии с грохотом распахнулась, являя мир малолетних дураков, хвостатых официанток и одной крайне злобной коротышки.

Заприметив появление новой жертвы, торчащая в зале Эллис перестала дрочить несчастную регистраторшу, и переключилась на свое любимое:

— Драть мое колено, неужто сам сир почтил нас своим присутствием⁈ Чтож, проходите-проходите, милорд, располагайтесь! Желаете чая⁈ Ковриг⁈ Поиметь мой зад⁈

— Можешь заткнуться, а? Опоздал и опоздал, делов-то…

— Ты не опоздал, ты оборзел!!! Клянусь «Шарлоттой», если до полудня на моем столе не окажется квартальных характеристик, доклада о ревизии хранилища, и… — мешок с грохотом приземлился возле ее ноги, заставляя Эллис чуть подрастерять пыл. — Уголь? Удивительно мило с твоей стороны… То есть, и этот уголь тоже к обеду притащишь! А иначе смело прощайся с жалованием, ибо хоть я и молода и мне недостает опыта, но не собираюсь терпеть столь вопиющей…

— Тридцатник уж стукнул, а все девочку изображает…

Игнорируя играющую на публику особистку, я обошел стойку и приземлился аккурат возле регистраторши. Поглядев как лицо очкастой брюнетки расслабилось и перестало выражать вселенский ужас, Эмбер взвилась пуще прежнего:

— К обеду!!! И ни минутой позже!!!

Ее словам вторил звон разбившейся тарелки, которую обронила перепуганная кошатина. Нагнав страху на подчиненных и наградив меня долгим испепеляющим взглядом, Эллис наконец зацокала каблуками по лестнице.

Актриса, блин… Все боится, как бы мне на шею не сели. Уж очень ее задолбали умники, пытающиеся разрулить гильдейские вопросы через меня. Мол, раз мы с ней сожительствуем, то «добреньких сир-лопух» может на повлиять на злобную Фальшивку.

Дешевый цирк, но на удивление работает.

— С чего все началось-то?

Очкастая отвлеклась от переписывания бланков и задумчиво пожевала карандаш:

— Калеб лишнюю награду выдал? Нет, это вчера… А! Повариха же чересчур много овсянки новенькому положила!

Совпадение? Надеюсь.

— А… А что такое минута?

— Шестьдесят секунд. — оценив количество бумаги на своем рабочем месте, я обреченно вздохнул.

День новый, дерьмо все то же, а подкалывать очкастую мне надоело еще в три года назад. Еще и кассу, блин, пересчитывать…

Длинный клинок безразлично отражал свет холодного серого неба за окном. Алексис давно выяснила, что как и механизм спрятанный в его рукояти, клинок являлся лишь плодом человеческого ума, а не темного колдовства неведомых сил. Редкие сплавы, искуснейшая переплавка, проведенные в земле десятилетия…

Нет у северян никакого чародейства и волшебных металлов. Только время и упорство. Заготовку закопать в землю на полгода-год, достать, ржавчину со шлаками убрать, переплавить, и вновь закопать. До следующей раскопки. Год за годом, десятилетия за десятилетием… И с каждым разом избавляясь от примесей, сталь становится все крепче и крепче.

Совершенство не в излишках, совершенство в отсутствии лишнего. Не в количестве достоинств, а в неимении изъянов.

Может поэтому северный лорд отказался от своего клинка в пользу сира? За этим сир вручил меч ей? Не как издевку, не как память о Геннаро, напоминание о былой ошибке, а как наставление? Намек, что потеряв руку, она обрела понимание?

На него похоже. Еще Геннаро говорил, что всем словам мира сир предпочитает трюки и уловки.

Перестав разглядывать то подвешенный на стену меч, то заросшую кожей культю на месте правой ладони, Алексис вернулась к длинному прилавку. Скромная антикварная лавка, размещенная в одном из отремонтированных домов, не шла ни в какое сравнение с былым салоном. Грубая печь взамен каминов, деревянная бочка вместо водопровода и низкий погреб, а не просторный подвал с множеством закоулков.

Но свое. Ее лавка, ее дом, ее прилавок. Не салон Филлипа, не резиденция сира, а ее маленькая, но лишенная изъянов лавка.

Держа чернильное перо левой рукой, она привычно сравнивала результаты инвентаризации со списком ассортимента, находя в этом странное успокоение. Не из-за памяти о брате и давним временам, когда она осознавала себя скорее инструментом, нежели существом, но по тишине и скрипу пера.

Другие могут смеяться сколь пожелают, но ей впрямь нравится считать и сравнивать цифры.

Вопреки на усилиям, прочерк напротив старинной медной брошки никуда не исчезал. Потеря? Невозможно. Ошибка исключается… Кража?

Колокольчик входной двери тихо звякнул, но и без него отличный слух позволил девушке определить личность посетителя. Незнакомец в плаще медленно простучал дорогими каблуками к стойке, оставляя за собой струйки дождевой воды. Его липкий взгляд заострился подвешенном на стену мече. Прежде чем приезжий незнакомец начал выворачивать карманы, делая вид будто пытается продать пару ржавых ножей, Алексис поняла, к чему все идет. К хорошему, вкусному ночному перекусу… А может и вечернему, судя по жадности, с которой мужские глаза буравили вывешенный на видное место клинок. Да и ее формы нет-нет да оглядывал в тщательно скрытом предвкушении грядущей ночи, когда и без того безлюдная улица опустеет настолько, что некому будет услышать крики.

Прав сир был — никак они не научатся.

Глава 24

Никак они не научатся −2

В коридоре дешевого борделя было не протолкнуться от стаи назойливых мошек, заглядывающих через проем выбитой двери. Перестав вращать рукоять лучковой пилы, Киара набрала в грудь воздуха, дабы как следует рявкнуть, но осеклась на середине.

Шок, страх, и недоверие в глазах продажных девок и членоголовых мужланов смешивался с подлинным восхищением. Насекомые или нет, но работу мастера они оценить все же способны…

— Г-госпожа… Вы… Вы закончили? — донесся робкий голос из-под пилы. — А то зябну, чего-то и ручонки отнимаются… Чего это вы там делаете, а?

— Мы только начали, мой милый кавалер, и ежели не желаешь ослепнуть или отупеть пуще прежнего, советую закрыть рот. А то сквозняк будет…