Павел Корнев - Жнец
— Через сторожку можно попасть в дом.
— Сколько там караульных?
Я осторожно подобрался к окну, но стекло оказалось полностью затянуто изморозью. Не видать ничего.
— Двое или трое. Больше — вряд ли.
— А не заперто?
Я вытащил нож и встал сбоку от двери.
— Заперто, конечно. Но какие варианты? — усмехнулся Густав, стянул перчатку и закрыл глаза. Несколько мгновений он так и простоял, приложив ладонь к косяку, потом открыл глаза и тяжело вздохнул: — Охранников трое. Один спит, двое сидят за столом. Мой дальний, твой ближний.
Сотник уперся плечом в дверное полотно и резко подался вперед. Силы ему было не занимать, а потому засов не продержался и пары мгновений. С легким треском дверь начала приоткрываться, Густав Сирлин рывком распахнул ее настежь и заскочил внутрь, я без промедления метнулся следом.
Несмотря на могучее сложение, двигался темный сотник с просто пугающей стремительностью: сидевший за столом липом к двери караульный еще только набирал в легкие воздух для крика, как оказавшийся рядом Густав зажал ему рот и свернул шею. Второй парень бросил на стол карты и схватился за кинжал, но я рывком за волосы сдернул его со стула и, не теряя времени, всадил под челюсть длинный клинок шила.
— Чего шумите? — перевернулся на другой бок не разобравшийся со сна в происходящем третий караульный.
Густав выдернул у него из-под головы подушку, накрыл ей начавшему отчаянно вырываться солдату лицо и несколько раз воткнул в солнечное сплетение кинжал. Готов.
— Тихо! — Я прислушался. Нет, показалось, — Идем!
Густав медленно приоткрыл ведущую в дом дверь и осторожно выглянул в коридор:
— Чисто!
Сотник скрылся из виду; я, стараясь не скрипеть рассохшимися половицами, поспешил следом. Густав Сирлин тем временем подбежал к лестнице и начал медленно подниматься на второй этаж.
На вид он был совершенно спокоен, а вот мне, откровенно говоря, сделалось не по себе. От каждого скрипа заходилось в бешеном стуке сердце, а по спине тек холодный пот. И хоть жизнь агента тайной службы нельзя назвать спокойной и размеренной, сознательно идти на такой риск, пожалуй, не приходилось никогда. Мало того что нам предстоит схватка с Высшим, так еще в любой момент кто-нибудь монаткнуться на убитых караульных. Малейшая ошибка — и нас либо поджарит на медленном огне принявший человеческое обличье бес, либо порубят на куски обозленные гибелью сослуживцев солдаты. И это, если не брать в расчет Жнеца. Жутковатая перспектива…
— Сюда! — прошипел Густав и легонько надавил на дверь угловой комнаты. Той самой, в которой, по словам Ричарда Йорка, и обитал Высший. Закрыто, — Ты выбиваешь, я вхожу первым.
— Ты когда-нибудь видел, чтобы эти гады спали?
— Нет, — озадачился сотник.
— Если он бодрствует, то успеет порвать нас на мелкие клочки.
— Мы теряем время!
— Уже нет. — Я постучал в дверь и отступил в сторону, — Не дай ему себя почуять…
В комнате послышался какой-то шорох, а в следующий миг я ощутил, как нечто пытается проникнуть в мои мысли. Нечто весьма напоминающее вторжение беса.
Но здесь ведь никого нет, не правда ли? Пустой коридор, совершенно пустой коридор…
— Кто там? — Раздраженный голос раздался прямо за дверью, и Густав тут же изо всех сил впечатал в нее подошву сапога. Удар отшвырнул Высшего в комнату, он врезался спиной в стол, и на пол полетели письменные принадлежности.
Густав рванул к чудом устоявшему на ногах мужчине; тот, не обратив никакого внимания на хлынувшую из рассеченного лба кровь, метнул в сотника подвернувшуюся под руку чернильницу. Вспыхнувшие в полете чернила окатили Густава огненными брызгами, и в нос ударила вонь паленой шерсти.
И пусть рыжее пламя моментально опало, получивший передышку Высший, взмахнув перепачканными в чернилах и крови руками, успел сотворить зависший между нами сияющий шар. Выставив перед собой открытые ладони, я шепнул заключительные слова формулы изгнания, и в тот же миг ослепительно полыхнула вырвавшаяся из сыпавшего искрами шара молния. Раздался оглушительный грохот, отраженные чары ушли вверх и, пробив крышу, вырвались на улицу.
Из дыры в потолке на нас посыпались обломки черепицы и горящие доски, а бесноватый на какой-то миг неподвижно замер на месте. Густав Сирлин в один прыжок оказался рядом и сложенными в щепоть пальцами ткнул его в лоб. Таившаяся в сотнике тьма подобно ловчей сети окутала Высшего и моментально пожрала его душу. Распахнув в беззвучном крике рот, одержимый судорожно вцепился в стол, но силы уже оставили его, и он замертво повалился на пол.
— Господин?! — Заскочивший в комнату парень прикрыл голову от сыпавшихся с потолка искр левой рукой и нерешительно потянул меч из ножен.
Сотник небрежно отмахнулся, и выброшенного обратно в коридор еретика шибануло о противоположную стену. Хорошо так шибануло — подняться на ноги он уже не смог.
— Думаю, сигнал нашим мы уже подали.
Я поднялся с пола и глянул на дыру в потолке. Кисти рук ломило, пальцы напрочь потеряли чувствительность, да и в ушах до сих пор стоял какой-то странный звон.
— Себастьян? — распахнув окно, обернулся ко мне сотник. — Ты идешь?
— Иду.
Сигать со второго этажа не хотелось просто жутко, но в коридоре уже грохотали солдатские ботинки. Пришлось вслед за Густавом лезть на подоконник и прыгать вниз. Вовремя — миг спустя над плечом прогудел арбалетный болт.
Я со всего маху рухнул в снег, начал выбираться из сугроба, но тут сотник ухватил меня за руку и затащил за угол дома.
— Идти можешь? — прижимаясь спиной к стене, спросил он.
— Да!
В этот момент от ворот послышались крики и шум схватки, Густав рывком поставил меня на ноги и подтолкнул в спину.
— Ходу! — рявкнул он и побежал к показавшемуся над забором Ричарду Йорку.
Забравшийся на поваленную сосну капитан ловко спрыгнул во двор и, выбравшись на тропинку, преградил дорогу трем спешившим от особняка Жнеца караульным.
— Быстрей! — поднажал Густав, но помочь рыцарю мы уже точно не успевали.
Да он в нашей помощи и не нуждался: уклонившись от выпада первым подскочившего к нему еретика, Ричард рубанул по незащищенному наручем запястью и ударом эфеса в лицо отшвырнул изувеченного парня под ноги бежавшему следом караульному. Тот в последний момент умудрился перескочить через потерявшего сознание напарника и сразу же повалился в снег — удар тяжелого клинка раздробил солдату колено. Короткий вопль, укол в незащищенное открытым шлемом лицо — и тишина.
Бросившемуся наутек третьему охраннику прямо с забора всадил в спину стрелу Эдвард Рох, Густав Сирлин поспешил добить подранка.
— Быстрее! — обернулся он ко мне. — Бегом!
— Где арбалет? — пытаясь отдышаться, остановился я рядом с Ричардом. — Почему не заряжен?
— Держи! — Спрыгнувший с забора Ловкач передал капитану арбалет; Эдвард Рох порылся в туле и вытащил из него болт с проклятым наконечником.
— Серп не потерял?
— Нет, — обнажил серебряное лезвие Якоб Ланц.
— Шевелитесь! — поторопил я парней и бросился вдогонку за Густавом, уже мчавшимся к особняку Жнеца напрямик через занесенный снегом двор.
Бросился, но стоило сойти с тропинки, будто в киселе завяз. Клубившаяся вокруг потусторонняя сила не давала идти и толкала назад. Небо превратилось в заполненную серой хмарью Бездну, звезды давно скрылись из виду, и от раскинувшейся над головой беспредельной Пустоты на затылке зашевелились волосы. Сразу несколько резвившихся на воле бесов кинулись к Густаву, тот небрежно отмахнулся, и они принялись корчиться в пожиравшем их призрачном огне.
Серебряный серп в руке спешившего за мной Ловкача пылал подобно месяцу; наложенная на лук Эдварда стрела, напротив, сочилась ядовитой тьмой. И оттого, и от другого бесы шарахались, как от ладана, да и к Ричарду они пока приближаться не рисковали и кружились на расстоянии.
Один из нечистых соткался прямо у меня над головой, я легко перехватил его, и бес забился, будто зажатая в кулаке рыбешка. Но времени на обуздание порождения Пустоты уже не оставалось — снег под ногами сменился пылью, и каждый шаг давался сложнее предыдущего. Бездна все сильнее давила на плечи, хотелось просто лечь в эту мягкую пыль и закрыть глаза. Мантры больше не помогали, молитвы лишь сбивали с темпа.
Лечь и сдохнуть?
Ну уж нет!
Ни Пустоте, ни всем ее бесам так просто меня не остановить. Нечистым нет власти надо мной. Нет!
И тут заполонившая мир серая изнанка Бездны как-то враз, в один миг осталась позади. Неожиданно для себя я оказался рядом с Густавом, который с мечом в руке кружил вокруг отчаянно отмахивавшегося от него огромным колуном бугая. У крыльца уже валялось трое еретиков, еще один, зажимая руками проткнутый живот, корчился на залитых кровью ступенях.
