Мария Семенова - Хромой кузнец (сборник)
Бог Грозы опустил седую кудлатую голову.
– Значит, это ещё одно горе, которое мне суждено. Что ж, пусть так. Мне нужно оружие, чтобы вызволить Солнце и Весну, и их уже никто не станет бояться. А сражающиеся Люди всё равно найдут, кому поклоняться…
Работа, за которую они тогда принялись, в самом деле была по плечу одним лишь Богам. В горне разгорелся такой жестокий Огонь, что вся кузница готова была раскалиться. Неуступчиво, неохотно грелось злое железо, но под ударами Бога Грозы наконец подалось, начало сплющиваться в полосу. Кий и Перун выправили золотое лезвие топора, изуродованное о змеиную чешую, и наварили на него остриё. Вначале секира вздрагивала на наковальне, страшась принимать смертоносную сталь. Потом притерпелась, и вид у неё сделался зловещий.
Перун подновил знаки Грома и Солнца по обе стороны острия.
– Теперь пусть прилетают, – сказал он, выйдя из кузницы. – Хоть вместе, хоть порознь! Не то я сам к ним в гости пожалую!..
Потряс секирой и метнул к Железным Горам слепящую лиловую молнию, вызывая на бой. Таких молний ещё никогда не видали ни Боги, ни смертные Люди. Жемчуг от такой не родится. Мертвым, страшным был её свет… А следом прозвучал небывалый раскат, от которого вздрогнуло, прислушавшись, тёмное Небо, а по избам проснулись древние старики, вспомнившие о чём-то:
– Гром! Никак гром прогремел!..
И глубоко под Землёй, в Исподней Стране, за весёлым столом расплескали хмельные кубки Чернобог, Морана и Змей:
– Гром гремит… неужто опять?
А Перун повернул секиру обухом и стал рассылать над Землёй золотые, животворные молнии. И впервые за тридцать лет и три года ослабла хватка мороза, повлажнел воздух, набрякли, отяжелели пуховые перины сугробов. Светозор, привыкший к трескучему холоду, первый расстегнул ворот, утёр лицо, удивился:
– Жарко!
С тех пор и повелось говорить об оттепели – потеет зима. Чёрные деревья раскачивались на сыром ветру, советовались: не почудилось ли, стоит ли пробуждаться? А почки на голых ветвях тем временем медленно набухали.
Поединок со Змеем
– Мы с тобою пойдём, – сказал Перуну кузнец. – Мало ли какую они там ещё пакость измыслят!
Он отвёл жену к брату и хотел оставить у него в доме Зорю со Светлёной, но девки упёрлись:
– Не бросим вас!
Тогда Перун вытащил из мешка турью шкуру. Порвал железные полосы и отдал шкуру сыну:
– Будешь надевать и снимать её, когда сам пожелаешь. И не только её – всякую, что приглянется.
Так они и отправились к Железным Горам. Кий и Светозор уместились на чудесном коне вместе с Богом Грозы, а за ними скакал молодой Перунич в обличье золоторогого тура, и на широкой спине его ехали Светлёна и Зоря. И всюду по их следам обрушивались сугробы, задували тёплые ветры, разбегались ручьи. А в небесах стала собираться туча, какие редко бывают зимой. Только Кий, Перун и крылатый конь когда-то видали подобные. Это была настоящая грозовая туча, и вершина её всё росла и росла ввысь, пока ветер не начал клонить её в сторону, делая похожей на наковальню.
– Это в память о твоей кузнице, – сказал Кию Перун.
Железные Горы показались им вдвое выше и неприступнее прежнего – из-за многолетнего льда, выросшего на скалах. Но грозовая туча накрыла, как горсть, громоздящиеся хребты. Бог Грозы сплеча ударил секирой, и горы содрогнулись до основания, а к Небу взвились с ледников столбы шипящего пара:
– Я пришёл, Змей!
Чернобог и Морана вдвоём еле вытолкали Волоса наружу из укромных пещер.
– Не пойду, – упирался он. – Неохота. Боюсь. У него топор острый, поранит…
– А у тебя чешуя из синего льда, – сказал Чернобог. – Золотая секира тогда её не прошибла, не прошибёт и теперь.
– Он мне и без секиры тот раз шею чуть не свернул, – упрямился Волос.
– Так не свернул же, – сказала злая Морана. – А тридцать лет и три года в цепях провисев, тем более не свернёт.
– Змеиху со Змеевичами снарядим на подмогу, – пообещал Чернобог. А Морана прикрикнула:
– Хочешь, чтобы он жену свою оживил? Солнце выпустил? Вдвоём-то они знаешь что над тобой учинят!..
Лязгнул Змей мёртвым клыком, взмахнул крыльями, полетел.
Над Железными Горами висела страшная туча – чёрно-синяя, отороченная трепещущим кружевом молний, с высокой клубящейся наковальней. Тёплый ливень ударил Змею в глаза, загремел по натянутым перепончатым крыльям, и смутно припомнило чудище, как славно было когда-то купаться в струях дождя. Но слишком давно сидел в его пасти ледяной зуб. Решил Волос вновь заморозить грозную тучу, развеять вихрем снежинок. Ощерился, дунул – и впрямь полетели мокрые хлопья, но тотчас хлынул дождь пуще прежнего, умывая далеко внизу Железные Горы, растапливая несокрушимые ледники. И внезапно перед Змеем явился сам Бог Грозы на вороном крылатом коне, с боевым топором, поднятым над головой, и топор горел двойным пламенем – золотым и лиловым. Вновь ощерил Змей мёртвый клык, затеял дохнуть ледяным вихрем на чудесного скакуна, перебить ему крылья. Но жеребец лишь заржал и помчался быстрее, и Змею причудились рядом с ним ещё трое, сотканные из капель дождя… Что делать?
Кинулся Волос, разевая лютую пасть, готовую поглотить и всадника, и коня:
– Снова в семьдесят семь цепей закуём!
Только расхохотался Перун. Прокатился его смех до самой Исподней Страны. Вздрогнули в морозных снегах души Людей, запятнанные бесчестьем и не удостоенные ирия: им показалось, мучитель-мороз начал ослабевать. Ударила синяя молния, и вдребезги разлетелся змеиный зуб, мёртвый клык, сонный ледяной гвоздь. Перекувырнулся Змей в воздухе, замотал головой, закричал. Закричали от ужаса Морана и Чернобог. Со всех ног кинулась злобная ведьма ловить грязным подолом осколки разбитого зуба. А Чернобог выпустил из пещер Змеиху Волосыню, семерых Змеевичей и Змеевну:
– Летите!
Кинулась Волосыня мужу на выручку, дети набросились на Перунича и Людей. Но те готовы были к отпору. Ясным пламенем вспыхнули золотые турьи рога, отбросили первую налетевшую тварь. Кий со Светозором подожгли смолёную паклю на стрелах, метнули встречь стае жаркий Огонь, не думавший гаснуть и под дождём. А храбрые девки-красавицы показали Змеевне тяжёлые кузнечные клещи – и та с визгом кинулась наутёк.
Трижды через всё поднебесье прокатывалась неистовая гроза. Вновь и вновь настигала секира Змеиху и Змея, чья ледяная броня растаяла под струями ливня. А внизу ликующе звенели ручьи, падая в озёра и реки, с гулом трескался набухший, истончившийся лёд. Люди закрывали уши руками, чтобы не оглохнуть от грома, испуганно выбегали во дворы – и тут замирали, вдыхая неведомые запахи Земли и мокрого весеннего леса. Пылали над головами грозные тучи, сполохи молний озаряли небесного всадника и туши корчащихся, бегущих чудовищ…
Змея долго выручал огненный палец, отнятый когда-то у пленного Бога Грозы: отшибёт золотая секира когтистое перепончатое крыло, он подхватит его, чиркнет – и приросло накрепко. Отлетит хвост – он и хвост тотчас приживит. Но вот размахнулся Сварожич, и гремучая молния начисто срезала украденный палец, и палец полетел вниз, сверкая, как звезда в темноте. Волос и Волосыня вдвоём метнулись вдогон, но прежде них подоспел огромный орёл, схватил палец и принёс прямо в руки Богу Грозы. Это Перунич решился испробовать подарок отца, да и подсобить чем возможет.
Сказывают, Волос пытался спастись, укрывшись под камнем, но молния в прах разбила валун. Тогда Змей спрятался за стволом могучего дуба, надеясь, что своё дерево Перун пощадит. Не пощадил – расколол, разнёс в мелкие щепы, и дуб запылал. В отчаянии кинулся Скотий Бог назад к Железным Горам и юркнул, съёжась как мог, за спину кузнеца Кия. И точно – остановилась занесенная секира… но не оплошал и кузнец: железными пальцами схватил Змея за шиворот и держал, пока не подоспел сам Бог Грозы.
Змеевичи уже сидели рядком под присмотром отважных девчонок и Светозора, не спускавшего с них глаз. Змеево племя было гораздо на одного всемером, а теперь – хоть жалей их, присмиревших. Но оказалось, жалеть было рано, самую последнюю пакость они ещё не свершили. Стоило Перуничу ступить наземь и сбросить долой орлиные перья – Змеёныши разом перекувырнулись и приняли его облик, да так, что по глазам только отличишь. Обступили внука Неба со всех сторон, загомонили:
– Он наш! Он с нами рос!
– Он брат наш молочный! Одни кормилицы нянчили!
– Он сын Змея, а не Грозы! Признаешь его своим, признавай и нас всех!
И лишь один голос тихо промолвил:
– Бей, отец. Лучше твоим сыном умру, чем жить с ними братом.
Стиснул зубы Перун… поднял руку, и полыхнула секира, метнула смертельное синее пламя. Ахнули Киевичи, в ужасе закричала Светлёна… Рассыпались оборотни на множество земляных червей и ядовитых крохотных гадов, а Перунич остался стоять, как стоял. Разве могла отцовская молния причинить ему вред?
