Вячеслав Ганич - Битва на удачу
— Нэч, ты меня напугал…
— По крайней мере мы знаем, что здесь произошло, — прошептала Ниана одними губами.
— И что продолжает происходить, — проговорил Нэч. — Вечная Змея отравляет Зельдан.
— Но зачем? — удивился Аэвер.
— Делает пригодным для себя, чтобы перебраться в ваш мир, — предположил Нэч. — Возможно, она хочет заполучить Врата глирельдов. Ведь они — выход к множеству миров.
— Но что стало с толкователем? — спросила Ниана. — Почему он мертв?
— Судя по следам от зубов, — пробормотал Аэвер, — огры им полакомились, когда все трэги околели в этой вонючей жиже, и утолить голод оказалось нечем.
— Мне кажется, если хорошо поискать, мы сможем найти останки съеденных огров, — вздохнул Нэч, уже не так сильно жалея, что не может попасть в капище. Он полагал, что увидел основную ценность капища, оказавшуюся у толкователя, превращенного в обычную закуску.
— Хорошо, что огры съели друг друга, — заметила Ниана.
— И толкователей в придачу, — подытожил Нэч.
Деревни огров, разбросанные по всему болоту, попадались на пути войска и казались заброшенными уже длительное время. Сплетенные из кустарника хижины стояли накрененными, наполовину развалившимися, и грозились повалиться при каждом порыве ветра. Даже капища, попадавшиеся с завидным постоянством, выглядели обветшавшими и давно не используемыми.
— Даже не верится, что мы почти в Маджали, — сказала Ниана.
— Нэч, откуда ты узнал о чаше? — полюбопытствовал Аэвер.
— А я точно о ней не знаю, — признался Нэч и рассказал о сне. — Я был уверен, что она нужна для обращения, отравления людей. А что отравляет людей, отравляет и окружающий мир.
Оценив расположение солнца, нависшего над головой, Ластрэд вытащил карту и компас, долго думал и наконец обратился к Нэчу:
— Скоро болото кончится. И что нас ожидает в Маджали — неизвестно. После того, как начались поголовные обращения джайшемцев в веру Вечной Змеи, оттуда никто не возвращался, чтобы поведать о новшествах…
Нэч кивнул.
— Я, конечно, готов к любому повороту событий, — продолжал Ластрэд, — поэтому хочу сразу предупредить. Вы не должны бояться пожертвовать нами. Если мы увязнем в бою, в котором не сможем победить, вы должен взять своих спутников и продолжать двигаться к Вратам Пасти сумерек. Наши жизни ничто перед судьбой наших близких, судьбой Зельдана. Если вы погибнете, Зельдан обречен.
— Предлагаете бросить вас и сбежать? — насупился Нэч. — Я правильно понял?
— Если не будет иного выхода.
Нэч хотел сказать, что выход есть всегда, собирался привести в доказательство свежий пример спасительного появления дугвов, переломившего ход битвы троллей и даэхонцев, но промолчал.
— Уничтожение Вечной Змеи оправдывает любые жертвы, потому что существование Вечной Змеи означает смерть всему, — сказал Ластрэд. — Посмотрите на болото. Служение огров Вечной Змее являлось не спасением, а отсрочкой смерти. Болото отравлено. Огры погибают в боях и питаются друг другом. Разумные расы не достойны подобной участи.
— Мы выберемся, Ластрэд, — пообещал Нэч. — Иначе какой толк верить в Предание?
— Я возглавил подкрепление как раз для того, чтобы выбраться.
87
Болото постепенно измельчилось, иссохшие сплетения мха и водорослей кончились. Перед войском раскинулась холмистая местность, должно быть, когда-то весьма живописная. Но теперь многочисленные рощи из деревьев без коры и листьев шуршали трущимися сухими ветвями, земля покрылась серой растрескавшейся коркой с пучками выбеленной солнцем травы.
Отбросив жердь, Грюгхель дождался Нэча и поехал рядом.
— Ты не вернешься к своему отряду? — спросил Нэч.
— Гьягхрик сам справится. А я твой друг и останусь с тобой.
— Не дурно для тролля, — проворчал Ластрэд.
— Почему вы так не любите троллей? — осведомился Нэч.
— Потому что они ничего не создают, — отозвался Ластрэд. По его знаку передовой отряд гоблинов выдвинулся вглубь серой пустоши, держа винтовки наизготовку. — Они лишь умеют выращивать свиней и совершать набеги. Мы несколько раз пытались их отогнать от границы. Но они скрываются в лесу, а затем возвращаются с подмогой из других поселков и мстят.
Войско быстро продвигалось по вражеской провинции, не встречая сопротивления. Вокруг все словно вымерло, выродившись в безжизненные пустоши, наполненные удушающим зноем. В стороне возникали и растворялись смутные очертания круглых домиков, сложенных из известняка, из которых прямыми бурыми стенами и закопченной трубой выделялись капища.
— Неужели вся Даэхонская империя превратилась в такое?.. — прошептала Ниана. — Все отравлено… И толкователи все равно сражаются за Вечную Змею…
— Должно быть, не по своей воле, — предположил Нэч. — Ты же видела их глаза. Они просто куклы.
Они пересекли пересохшую реку по заметаемому серым песком руслу, о котором напоминали остатки водных растений, превратившихся в паутинки из тонких ниточек, и выехали на широкую бревенчатую мостовую, ведущую через пустошь к черному облаку на безупречной желтизне неба.
— Видите дым? — спросил Ластрэд. — Как бы от земли исходит.
— Очень похоже на действующее капище, — сказал Нэч. — Может, обойдем, чтобы не натолкнуться на толкователей?
— Мы идем точно к острову Оджахаш. Нет времени на обход. Никто не знает, что здесь происходит ночью. А ночь не заставит себя ждать.
Мостовая позволила значительно увеличить скорость, и скопление круглых белых домишек, над которыми, испуская густой черный дым, возвышалась труба капища, быстро приближалось.
— Что они там жгут? — прорычала Ниана.
Нэч никогда не видел в ней столько негодования, смешанного с яростью. Казалось, она готова разорвать подвернувшихся даэхонцев голыми руками.
— Приготовиться к бою! — распорядился Ластрэд. — Толкователей уничтожать в первую очередь.
У дороги перед селением стоял покосившийся деревянный столб с выщербленным указателем.
— Джормисаль, население триста двадцать человек, — прочел Нэч затертые письмена.
— Вот и разберемся, что Джормисаль нам приготовил, — заметил Аэвер.
Гоблины и эльфы растеклись по узким переулочкам, тролли и люди окружали селение, перекрывая выходы. Нэч с друзьями устремились прямо к коптящей трубе. Минув безлюдные домики с оторванными ставнями и распахнутыми дверями, они очутились на небольшой площади, посреди которой стояло капище. У дверного проема несколькими кучами лежали рваные куски тканей, сандалии и личные вещи.
