Лорел Гамильтон - БОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОСТУПКИ
голос, был наполнен какой-то сильной эмоцией.
— Как только я, возможно, смогу вызвать море и смыть этот дом в воду.
— Это то, что ты хочешь сделать? — Спросила я. Я сжала руку Холода, а
потом шагнула и встала рядом с Дойлом.
Он посмотрел на меня, на его лице была мука. Его руки были опущены
по бокам и сжаты в кулаки.
— Нет, я не смыл бы в море все, что мы получили, и я никогда не навредил
бы тебе, Мерри. Я никогда не опозорил бы Эссуса и все, что он попытался
сделать, спасая твою жизнь. Ты носишь его внуков. Я хочу быть здесь и
увидеть родившихся малышей.
Его свободно распущенные волосы развевались вокруг него, и казалось,
что большинство волос раздуваются от ветра или как в струящейся воде,
как будто в этой комнате течет невидимая река и играет кончиками его
волос около лодыжек. Держу пари, что его волосы то не спутываются.
Море снаружи успокаивалось, шум удалялся, пока снова не наступила
привычная для этого берега тишина.
— Простите. Я потерял контроль над собой, и это непростительно. Я знаю,
как и все сидхе, что подобные ребяческие демонстрации силы
бессмысленны.
— И ты хочешь, чтобы Богиня вернула тебе больше силы? — Спросил Рис.
Баринтус искал ответ, и на мгновение в его глазах снова показалась та
же вспышка черноты, затем сглотнул и успокоился.
— Да. А ты бы не хотел? О, но я забыл, у тебя есть ситхен, ждущий тебя,
возвращенный Богиней только вчера. — В его голосе теперь явно была
слышна горечь, и океан шумел так, что казалось его размешивала чья-то
нетерпеливая рука.
— Возможно, есть причина, что Богиня не вернула тебе больше твоих
возможностей, — сказал Гален.
Все мы посмотрели на него. Он опирался на косяк двери, выглядя
серьезно, но спокойно.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, мальчик. Ты не помнишь, что я потерял.
— Не помню, но я знаю, что Богиня мудра, и она видит в наших сердцах и
умах больше, чем мы. Если это — то, что ты делаешь только с небольшой
частью твоей вернувшейся силы, то насколько высокомерным ты был бы
со всей вернувшейся силой?
Баринтус шагнул к нему.
— Ты не имеешь права судить меня.
— Он — отец моих детей настолько же, насколько и Дойл, — сказала я. — Он -
король моей королеве настолько же, насколько и Дойл.
— Он не был коронован волшебной страной и самими богами.
В дверь постучали. От чего я подскочила.
— Не теперь. — Сказал Дойл.
Но дверь открылась, и это был Шолто, Властелин Всего, Что Проходит
Между, Король Слуа. Он вошел со своими распущенными волосами
белокурым плащом, разметавшись поверх черной с серебром тунике и
сапогам.
Он потратил впустую улыбку на меня, а я получила полное
представление о его трехцветных глазах — жидкое золото вокруг зрачка,
круг янтаря, а затем желтого, как осенние листья осины. Его улыбка
исчезла, он повернулся к другим и сказал:
— Я слышал, как ты кричал, Морской Бог, и я был коронован волшебной
страной и самими богами. Становиться ли это ссора и моей тоже?
Глава 26
— Я не боюсь тебя, Король слуа, — сказал Баринтус, и снова в его голосе был
отголосок сердитого моря снаружи.
Улыбка Шолто полностью исчезла, оставляя его красивое
высокомерное лицо, еще красивее, и совершенно недружелюбным.
— Будешь, — сказал он, и его голос был полон гнева. Золото в его глазах
заискрилось, а сами глаза начали сиять.
Море снаружи снова стало биться в окна, тяжелее, рассерженнее.
Вообще плохая идея драться на дуэли; это было опасно для всех нас здесь,
рядом с морем. Даже подумать не могла, чтобы Баринтус, мог так вести
себя. Он столетиями был голосом разума при Дворе Неблагих, а теперь…
Видимо я пропустила момент, когда он изменился, или может быть без
контроля Королевы Андаис, Королевы Воздуха и Тьмы, я увидела, в
конце концов, его реального. И это была грустная мысль.
— Прекратите, — сказал Дойл, — вы оба.
Баринтус развернулся к Дойлу со словами:
— Ты — вот на кого я злюсь, Мрак. Если ты предпочитаешь бороться со мной
сам, это будет прекрасно.
— Я думал, что ты злишься на меня, Баринтус, — сказал Гален. Это застало
меня врасплох; я не думала, что он еще раз привлечет гнев большого
мужчины.
Баринтус развернулся и посмотрел на Галена, который был все стоял в
дверном проеме ванной. Море, все еще продолжало биться в окна за его
спиной, да так сильно, что их трясло.
— Ты не предавал все, отказываясь от короны, но если и ты тоже хочешь
бороться со мной, ты можешь поучаствовать.
